– Ничего, Бобби, я не в обиде, – великодушно заверил Гораций.
– В чем дело, Робертс?
– Профессор Эпплби к мастеру Горацию, сэр. Мистер Параден просит ненадолго отпустить его в библиотеку.
Новость вызвала всеобщее ликование. Гораций просиял, словно жители Гента, получившие добрую весть, да и мистер Бэстейбл не огорчился. Он готов был, стиснув зубы, длить занятие еще час, но двери темницы внезапно распахнулись и впереди засияла воля.
– Конечно, конечно, – сказал он.
– Я тоже не возражаю, – объявил Гораций.
Он радостно выбежал из застенка, а мистер Бэстейбл расправил плечи, с которых упало непомерное бремя, положил ноги на стол и закурил.
2
Почтенный профессор вошел десять минут назад и нарушил привычный распорядок мистера Парадена. Тот только что слез с лестницы и прибавил еще стопу к внушительной груде на столе, когда Робертс объявил посетителя.
С минуту мистер Параден чувствовал себя псом, у которого украли кость, но природная учтивость возобладала, и, когда профессор вошел, хозяин уже лучился улыбкой.
– Спасибо, что заглянули, – сказал он.
– Да вот, проезжал мимо, – сказал профессор, – и взял на себя смелость проведать нашего подопечного. Как он? Учится, конечно?
– Наверное. Присядите?
– Большое спасибо.
Профессор Эпплби блаженно опустился в кресло, утер белым платочком высокий лоб и расправил бороду. Сейчас он еще больше походил на доброжелательного малого пророка. Его кроткие глаза устремились на книжные полки, на мгновение хищно блеснули и тут же приняли обычное благостное выражение.
– Теплый денек, – заметил профессор.
– Да, жара. Вам не душно?
– Ничуть, – сказал профессор Эпплби. – Я люблю запах старых книг.
Мистер Параден проникся новой симпатией к собеседнику.
– А как Гораций? – спросил профессор.
– Здоровье – лучше некуда, – отвечал мистер Параден. – А вот…
Профессор остановил его движением руки.
– Знаю, что вы сейчас скажете, знаю. У мальчика душа не лежит к занятиям.
– Есть отчасти, – признался мистер Параден. – Мистер Бэстейбл, его учитель, говорит, что Горация трудно заинтересовать.
– Так я и предполагал. Нет должного рвения?
– Ни малейшего.
– Придет, – сказал профессор. – Всему свое время. Спокойствие, Параден, терпение. Будем подражать полипу, который кропотливо возводит коралловый риф. Я это предвидел, когда советовал взять неиспорченное дитя народа, и по-прежнему считаю, что был прав. Насколько лучше работать с таким ребенком, пусть поначалу успехи будут едва заметны, с чистой доской, не исписанной чужими руками. Не тревожьтесь. Куда проще было бы усыновить мальчика из хорошей семьи, но мое мнение – и я в нем уверен! – результаты были бы куда более жалкие. Гораций – непаханая почва. Рано или поздно он взрастит вам достойный плод. Рано или поздно – говорю с полной убежденностью – мальчик переймет ваш образ мыслей, ваш вкус, просто в силу постоянной близости к вам.
– Удивительно, что вы так сказали, – заметил мистер Параден.
– Ничуть. – Профессор мягко улыбнулся. – Мой психологический опыт редко меня подводит. А что вас удивило? Должен ли я понимать, что вы уже подметили какие-то признаки?
– Да. Поверите ли, Эпплби, но, кроме еды, Гораций интересуется только библиотекой.
Профессор деликатно кашлянул и отрешенно поглядел в потолок.
– Вот как! – мягко выговорил он.
– Постоянно крутится здесь, спрашивает, какие книги самые редкие, да какие самые ценные.
– Проблеск разума. Да, проблеск разума. Юный интеллект тянется к свету, как росток – к солнцу.
– Меня это слегка обнадеживает.
– Я с самого начала верил в Горация, – сказал профессор. – И не ошибся.
– Возможно, после двух лет в английской школе…
– Что?! – вскричал профессор Эпплби.
Мгновение назад казалось, что его просветленное спокойствие несокрушимо, однако сейчас он подался вперед и с тревогой уставился на собеседника. Челюсть у него отвисла, белоснежная борода возбужденно тряслась.
– Вы отправляете Горация в Англию? – выдохнул он.
– Беру с собой, – поправил мистер Параден. – Я отплываю через несколько дней. Давно обещал погостить у старого друга, Синклера Хэммонда. Прихвачу Горация, отдам в школу. Может быть, в Винчестер. Там учился Хэммонд.
– Но разумно ли это? Не слишком ли опасно?
– Я решил, – сказал мистер Параден с тем воинственным раздражением, которое частенько задевало его родственников.
Профессор Эпплби с явным недовольством потянул себя за бороду. Мистер Параден на мгновение удивился, чего тот так убивается.
– Но разве там образование! Все пишут, что оно слишком поверхностно, слишком механистично. Почитайте современные английские романы…
Мистера Парадена передернуло.
– Я не читаю романов! – сказал он.
– И опять-таки, поездка в Англию… Вы не боитесь оставить без присмотра свои книги?
Мистер Параден довольно хохотнул – собеседнику этот смех показался заупокойным звоном.
– Можно подумать, я никогда не выхожу из дома. Я все время в дороге. Мы с вами и познакомились в поезде. А если вы думаете, что книги остаются без присмотра, попробуйте взломать стальные ставни. Или дверь. Эта библиотека – сейф.
– Да уж, – печально произнес профессор.
– К тому же книги застрахованы, а самые ценные я возьму с собой.
– Вот как? – Профессор Эпплби вздрогнул, словно его пальцы нашарили в бороде змею. – С собой, говорите?
– Да. Хэммонд – библиофил. Он обрадуется им, как своим собственным.
– Неужели? – Профессор просветлел, словно летнее небо, когда солнышко выглянет из-за тучки.
– Да, редкий человек. Ни тени ревности.
– Замечательно!
– Вам бы он понравился.
– Наверняка… В Англии вы, безусловно, поместите книги в банк?
– Зачем? Книги – не бриллианты. Никто не знает, сколько они стоят. Воришка, если и заберется к Хэммонду, не додумается прихватить стопку потрепанных книг.
– Верно. Верно.
– Я положу их в обычный чемодан, буду держать в спальне.
– Очень мудро…. Ах, – сказал профессор, оборачиваясь. – Вот и наш юный друг. Здравствуй, Гораций.
– Привет, – сказал юный друг.
Профессор Эпплби взглянул на часы.
– Господи, я заговорился, пора идти. Только-только успеваю на поезд. Может быть, вы позволите мальчику вместо урока проводить меня на станцию? Спасибо. Беги за шляпой, Гораций. Мы спешим.
Однако за дверью он торопиться не стал, а двинулся медленно, словно человек, страдающий от мозолей.
– Очень удачно, что я заехал, – возбужденно обратился он к спутнику. – Знаешь, что случилось? Старому жуку не сидится на месте. Везет тебя в Англию.
Гораций застыл, ошеломленный не меньше, чем прежде профессор.
– В Англию? Зачем?
– В школу отдать.
– Меня?!
– Тебя.
– Окосеть можно! – возмущенно вскричал Гораций. – Усыновил, называется! Надо ж было так влипнуть! Здесь-то жуть, все дергают, заставляют учить французский, но я хоть знаю, что сбегу. В школу! – Он решительно нахмурился. – Нет, дудки! Не пойду в школу, и в Англию не поеду…
– Заткнись, – оборвал его профессор. – Если ты дашь мне вставить слово, я тебе все скажу. Ни в какую школу ты не пойдешь. Старик едет в Англию к приятелю. Тот тоже свихнулся на книжках. Вот он и повезет ему лучшее. Прихватишь их и слиняешь. Они у него будут в чемодане, в спальне.
– Как же, жди! – возразил Гораций. – Оставит он их в чемодане! Да он над ними трясется, будто они золотые.
– Говорю, оставит. Сам мне сказал. Думает, никто за ними не полезет. Кому лезть-то? Форточнику, что ли? Зачем ему книжки?
– Верно, – согласился Гораций.