Неужели нашему братству, которое прошло через столько испытаний, приходит сипец?
ДЕНЬ…., конец декабря 1999.
…..Когда тебе задувают фуфел, это вообще очень неприятно. Если же дело происходит в стране, где героин отличается такой паршивостью, что растворить его можно только в какой-нибудь кислоте, то к облому добавляется еще и жгучая боль, и рука на некоторое время перестает сгибаться.
Мы сидим на сырой лавочке в сыром Хай-гейт парке (Декабрь в Лондоне – достаточно хреновый месяц) и вмазываемся. С Арташом была проблема – почти все вены у него ушли, но я все-таки отследил поезд. А вот Арташ, зараза, мне задул. Но ему и самому стыдно от собственной неловкости, и он поэтому совершает поступок, ему вообще не свойственный, я бы сказал – поступок ослепительного благородства. Молча, он разворачивает чек и ссыпает в ложку остатки Эйча, т.е. свою вечернюю дозу и начинает варить, что на ветру делать довольно сложно. Я не могу поверить в происходящее, неужели это – мне? Меня-то уже давно уволили с работы, а те крохи, которые я получаю, продавая ворованные вещи, уходят на оплату норы. В октябре я еще мог бомжевать, но сейчас уже слишком холодно для ночевок на улице. Так что Эйч покупает, в основном, Арташ. И хотя когда есть, он всегда со мной делится (вдвоем торчать – веселее), но последний дозняк всегда оставлял себе.
Преисполненный чувства благодарности, я закатываю рукав на правой.
– Ты понимаешь, Спайкер, я сам в шоке от того, что отдаю тебе последнее, но просто моя профессиональная торчковая гордость ущемлена – как это Я мог задуть человеку последний чек? Надо исправить свою ошибку – Арташ объясняет приступ благородства, ловко выбирая раствор в баян. Понятия о чести и благородстве у него довольно своеобразные. Да он вообще своеобразный человек – если с 14 лет употреблять все существующие наркотики, то, конечно, мозги станут набекрень.
Когда тупая игла прикасается к моей коже, я отворачиваюсь и поднимаю глаза вверх, к серому небу Лондона. Сначала появится холодок под ложечкой, потом пройдет по телу эта потрясающая дрожь, волна, смоющая с моего сердца тоску и боль человека, утратившего веру в свою породу… Но… Вместо ожидаемого легкого укола, за которым просто необходимо вытянуть ноги, откинуться на лавочке и выкурить последнюю, специально для этого припасенную сигу, локоть пронзает острая боль. Дерьмо!!! Арташ задул второй раз!!! Говнюк оставил меня без рук!! Где мой high?! и как я буду теперь воровать себе еду?
Деньги в лондонских магазинах я не оставляю принципиально – без лоха и жизнь плоха, а лохи здесь 99% магазинных секьюрити. Наняли бы охранником меня – ни один бы черт ничего бы не вынес. Своих я жопой чую.
– Артеш, гадина!! У меня холодильник пустой, денег ни копья!! Я сейчас собирался по магазинам пробежаться, а теперь что делать прикажешь, гондон ты штопанный!!! Сволочь!!! – Я ору на Арташа и пинаю ногами скамейку, чтобы не начать пинать кого-нибудь еще. Боль и обида совершенно неописуемые.
– Ладно, ладно Спайкер!! Пойдем вместе по магазинам, я для тебя поработаю, а Марго перетопчется. – оправдывается Арташ. Марго – это младшая сестра Арташа, и сегодня он собирался с ней идти в кино. На лице у Арташа написано даже смутное довольство, потому что сестру он недолюбливает, а тут такая замечательная возможность избежать тяжкой обязанности вести сестру в кино и тратить на нее необходимые нам LV.
Я, в отличие от Арташа, восторга от перспективы совместного разграбления лавочек и супермаркетов не испытываю. Я ценю и уважаю Арташа как опытного и матерого британского преступника, но у нас с ним слишком уж разный стиль работы. Там, где я все просчитываю и долго готовлюсь, Арташ действует с помощью сверхъестественной наглости, полагаясь лишь на удачу.
Удача его до сих пор не подводила, но я ощущаю кожей, что этот момент не за горами, тем более что под Эйчом Арташ теряет чувство меры и реальности абсолютно. Хотя 5 бутылок вина в один присест, буквально из-под носа тупого паки – продавца – это, конечно, круто, а подобные эпизоды в периоды нашего совместного творчества не редкость. Разная у нас и психология: Арташ – сын миллионера, хотя и отлученный от дома (своего рода принц в изгнании) но, если что, его отмажут, да и работает он по магазинам развлечения ради, у него всегда набит холодильник в его четырехэтажном доме. Для меня же кидание магазинов – суровая необходимость, а в случае палева меня ждет депортация. Хотя я ненавижу эту страну и скоро отсюда сбегу, но предпочитаю все же сделать это самостоятельно, без помощи властей.
Хорошо бы найти Бруду, и поработать по лавочкам с ним – его поражающие воображение габариты чрезвычайно полезны в работе такого рода. Но брат мой, с которым мы вместе приехали покорять Туманный Альбион – теперь шифруется от меня, а я от него. Это самая большая потеря в войне с Британией (а нашу жизнь здесь иначе, как войной, не назовешь). Порушенная башня и острый агрессивный психоз у обоих. А поскольку ближе у меня человека нет, то больней всего мы делали друг другу. Братцы-геи, блин. (Последнее предложение следует считать шуткой – пидоров мы ненавидим).
Неожиданно на меня нападает философское настроение. Приход меня все-таки настиг, хотя руки в локтях по-прежнему хрен согнешь. Я отделяюсь от своей физической и кармической оболочки (Эйч очень удачно лег на вчерашнее ЛСД) и смотрю на себя со стороны. Картина, представляющаяся моему взору, отвратительна. Молодой, лет 25, человек, стрижка – короткий агрессивный ирокез, недельная небритость, крутая, но потасканная и грязная хулиганская одежда (открою маленькую тайну – все предметы гардероба – тыренные). В общем, в Лондонской подземке, обычно переполненной, вокруг меня всегда есть свободные места. Присаживайтесь, пожалуйста. Но особенно меня смущает выражение моих глаз. Не знаю, конечно, палится ли это со стороны, но я-то себя хорошо знаю, и вижу в своих глазах милый коктейльчик из тоски и злобы. Злоба меня радует – в жизни я слишком часто страдал из-за своей кротости нрава. Тоска – ерунда; когда вмазанный мимо вены Эйч окончательно рассосется, то тоска пройдет.
….Я хожу в церковь и даже стараюсь держать посты. Стараюсь, но не держу, так как окружение мое – сплошь подонки, и каждый раз они испытывают оргазмический восторг, когда во время очередного поста я поддаюсь на их разводы, ломаюсь и закуриваю косяк, а тем временем мне уже подливают водку. Слаб человек, прости меня Господи…
…А Британия обломала нас по полной программе, можно сказать, в душу плюнула. НО мы кто? Мы подонки! В ответ на плевок нам в душу от Мамы-Королевы мы ответили таким мощным харканьем, что исключительно пресловутая британская стойкость помешала островам скрыться в пучине морской.
День????
Сильно накурился, чтобы снять кумар, и поехал зарабатывать деньгу – чистить сад Григорианов. Под сканком не только убрал сад, но и из обрубков дерева соорудил некий монумент не совсем для меня самого ясного назначения – абстрактную композицию из обрубков и обломков деревьев, которую украсил рунами. Потом пил водку с артишоковской матушкой. Арташ все это время валялся у себя в комнате, блюя и потея – кумары, вернее, ломки – ничего не попишешь. Мне легче – я сильнее, да и не сторчался я, в принципе (Пока. Рвать отсюда надо!).
День????
Раскумарился. Гулял по Тоттэнхэму, покупал или воровал новогодние подарки. Кому????
….Иду, погруженный в свою обычную меланхолию. Ниггер-бомж просит у меня десятипенсовик, мол, позвонить ему надо. Естественно, отчисляется на болт.