Чтобы не так волноваться, я отхлебнул пару раз из бутылки и как следует затянулся косяком. У меня дрожали пальцы.
Раздались гудки. Сердце заколотилось как сумасшедшее. Однако все, что было до сих пор, не шло ни в какое сравнение с самим разговором.
– Алло? – крикнула она.
– Привет! Это Джемма?
– Да?
– Привет, это Годфри! Из "Блинга"! Мы разговаривали на днях!
– Что?.. А, помню, да, привет!
Джемма кому-то все это пересказала, а потом спросила:
– Что случилось?
– Ничего-ничего, просто я хотел с тобой переговорить! Если тебе сейчас удобно!
– Э... А о чем? – прокричала она.
– Ну, сказать "здравствуй" и все такое! Продолжить тот разговор!
– Не слышу! Говори громче! – орала она. – Подожди, я выйду отсюда!
Вокруг нее смеялись, играла музыка, но вот она вышла на улицу, где было относительно тихо.
– Так-то лучше. Извини, я тебя не расслышала. Так что ты сказал?
– Ну... Это... Ничего особенного... Я корчился в поисках нужных слов.
– Ладно. Помнишь, ты сказала: "Жаль, что ты не в Манчестере"? – начал я издалека.
Воображаемая Джемма должна была тут же все вспомнить, пригласить меня в гости и оставить у себя. Настоящая Джемма повела себя несколько иначе.
– Что?.. Не помню. Ты говори, говори!
Сердце у меня сжалось. Мои надежды на мгновенное озарение не оправдались. Я счел необходимым еще раз уточнить, с тем ли человеком разговариваю.
– Это Джемма, не так ли? Та модель, с которой я говорил во вторник днем?
– Да. Извини, назови еще раз свое имя.
– Годфри Бишоп. Я работаю в "Блинге", мы с тобой на днях говорили по телефону.
– Хорошо. И что же?
– Ну, на днях ты сказала, что ради пятиминутной беседы в Манчестер ехать не стоит.
Я не продвигался вперед ни на шаг. Как же трудно подобрать нужные слова!
– Слушай, давай отложим это до понедельника, а то у меня сиськи мерзнут! – сказала Джемма, и я тут же представил себе ее сисечки – покрывшиеся гусиной кожей, маленькие, крепенькие...
Мобильник начал питать, деньги таяли. Надо было скорее переходить к делу. Но как? Да так! Она же согласна перенести встречу на другой день!
– Вот... Ты тогда сказала: "Жаль, что ты не в Манчестере". И что мне стоит вспомнить о тебе в следующий раз, когда я... Ну... Ты понимаешь...
Сигналы рвали мои мысли на части, я говорил все тише и тише. "Переходи к делу! К делу, идиот!" – понукал я себя. Сердце было готово разорваться, голос охрип.
– Кстати! Это... Я хочу завтра приехать и с тобою встретиться! Ты не против?
– Встретиться со мною? Зачем?
– Ну, на днях ты сама сказала, помнишь? Когда мы с тобой разговаривали? Обо мне? Что я о тебе думаю?
– И что ты обо мне думаешь? – спросила Джемма.
Она вообще ни во что не въезжала!
– О чем ты говоришь?
– Говорю о... – успел я проскулить.
Теперь все понятно! Джемма не имела ничего такого в виду! А я сейчас буду делать хорошую мину при плохой игре. Мучительных воспоминаний хватит на всю оставшуюся жизнь.
– Не важно! – сказал я как можно убедительнее, но она решила довести разговор до конца.
– Что-что? Алло!
– Не важно... Не важно...
– Слушай, я тут со своим парнем и со всей его родней. И я не работаю но выходным.
– Да-да, правда, все в порядке! – успокаивал я ее.
– Так зачем ты собрался в Манчестер? – спросила Джемма, и тут я услышал еще один голос. Он спрашивал, в чем дело.
– Нет-нет, правда, все в порядке! Честно, все в порядке, не беспокойся!..
Слишком поздно. Мой телефон неожиданно умер. А я-то представлял себе наш разговор несколько иначе... Я уставился на мобильник. Закрыл лицо ладонями. И минуты две стоял неподвижно. Потом затряс головой и чуть не разорвал кожу на лице – такие я строил рожи. Наконец понял, что лучше всего как следует напиться.
Что я наделал?! Ужас накатил па меня медленной волной; еще немного, и он сожрал бы последние остатки былого самоуважения. "Так зачем ты собрался в Манчестер?" Эти слова не отпускали меня. Они накрепко засели в моем мозгу. Я и теперь их помню. И уже вряд ли когда-нибудь забуду. Отныне при мысли о Джемме в моем воображении возникнет не тот веселый разговор, не искусственный член у нее в заднице, не чужая щелка... Нет! Я увижу промерзшую парковку у какого-то паба, рядом с Джеммой будет стоять ее парень, и она спросит: "Так зачем ты собрался в Манчестер?" Господи... Ну что я за мудак?
6. Плач по Зое
Что за мудак... Что за мудак... Что за мудак...
На протяжении нескольких дней я то и дело ежился от воспоминаний, а вспоминал случившееся примерно раз в пять минут. Ну что я за мудак!
При свете дня разобраться, что произошло и почему, оказалось совсем нетрудно. Когда я позвонил в первый раз, Джемма, как настоящая профессионалка, просто выполнила мою просьбу, а я, дурень, понял ее буквально. Ни дать ни взять один из тех идиотов-читателей, которые шлют моделям предложения руки и сердца или просто зовут потрахаться. Над такими я и сам люблю поиздеваться. А теперь вот повелся на слова Джеммы. Боже милостивый...
Все утро понедельника я не знал, куда себя деть, и на каждый телефонный звонок вскакивал, боясь услышать Джемму или Говарда Парка, которые звонили бы на меня жаловаться. Конечно, никто и слова мне не сказал, но я все равно был тише воды ниже травы и страшно хотел на месяц-другой куда-нибудь исчезнуть – пока не забудутся вчерашние события.
На мое счастье, в конторе не было ни Роджера, ни Пэдди, ни Мэтта, ни Монти, ни Толстого Пола, и из "Фрота" тоже никого, и Стюарт пока не заявился. Ко мне подошел Дон, и мы обсудили накопившиеся за выходные футбольные новости. Потом позвонила Сьюзи (вообще-то она была в двадцати футах от нас) и сообщила Дону, что его ждет прорва работы. Сьюзи всегда вела себя с ним именно так. Почему? Да потому, что могла себе это позволить. Дон был ее работником и, следовательно, ее домашним животным. Все вокруг могли болтать, шутить и смеяться – кроме Дона. Дон работал под ее началом и должен был выполнять ее распоряжения, только и всего. Почему? Потому что она могла себе это позволить и потому что она была сукой. Выбирайте сами. Дон бесился, а вот другая подчиненная Сьюзи, Хейзл, наблюдая унижение Дона, когда тот, словно ребенок, покорно шел к столу, каждый раз искренне радовалась. Почему? Потому что она тоже была сукой. Куда уж проще... Ладно, какие бы ни были у этого причины и какие бы ни следовали из этого выводы, Дон ушел и оставил меня наедине с моими мыслями.
Я написал пару девичьих аннотаций, которые ждали своей очереди с пятницы, но в тот момент мне было не до этого бреда, и я взял одного из Джекиных "Гарри Поттеров". Там, кажется, рассказывают об одном очкарике, который умел летать.
В начале первого приехал Стюарт и вызвал меня к себе. Я трясся от страха и пытался выдумать оправдание получше, однако Главный вовсе не казался сердитым. Похмельный – это да, но не сердитый.
– Так, садись... Ладно... Я хотел бы кое о чем тебя попросить.
Я ждал чего-то вроде "... перестань приставать к нашим девушкам, они испуганы, им неприятно...". Я ошибся. То, о чем он меня попросил, вообще не походило на просьбу.
– Я хочу, чтобы ты вместо меня отправился в студию и поруководил съемками. Мне тут надо встретиться с одним парнем... Не важно...
Он махнул рукой, и меня обдало запахом виски.
– Студия Говарда Парка, в Баттерси. Можешь взять такси и туда, и обратно. Девушка уже там.
Стюарт протянул мне поляроидное фото с умопомрачительно хорошенькой блондинкой.
– Ее зовут Зоя. Уверен, сегодня она станет какой-нибудь там "Любительницей сосисок". Снимается впервые, никогда ничем подобным не занималась, просто прислала свои фотографии.