Ли вытащил старомодный револьвер 22 калибра, который иногда носил с собой:
– Держи этого паразита повыше – я его разнесу в клочья, – сказал он, становясь в позу Наполеона. Мальчишка привязал к хвосту веревку и вытянул руку. Ли выстрелил с трех футов. Пуля снесла мыши голову.
– Если бы ты поближе подошел, мышка бы прямо в дуло залезла, – сказал Ричард.
В бар вошел Том Вестон.
– Вот идет наш блядский предсказатель, – объявил Ли. – Сатурн пошел в другую сторону и твою жопу к земле тянет, чувак?
– Мою жопу к земле тянет, потому что мне нужно пива, – ответил Вестон.
– Так ты пришел в нужное место. Пиво для моего друга-астролога… Что такое? Прости, старик… – Ли повернулся к Вестону. – …но бармен говорит, что звезды встали не так, и пива тебе не полагается. Видишь ли, Венера в шестьдесят девятом доме, а Нептун разгулялся, поэтому с такими предзнаменованиями пива тебе нельзя. – Ли запил черным кофе катышек опиума.
Вошел Хорэс и коротко и холодно кивнул Ли. Тот бросился к нему и обнял:
– Это больше нас с тобой, Хорэс, – сказал он. – Зачем скрывать нашу любовь?
Хорэс отстранил его рукой.
– Прекращай, – сказал он. – Прекращай.
– Это же просто мексиканское abrazo, Хорэс. Обычай этой страны. Здесь все так делают.
– А мне плевать, как здесь делают. Не лезь ко мне и все.
– Хорэс! Почему ты так холоден со мной?
– Прекращай, а? – ответил Хорэс и вышел. Немного погодя он вернулся и остановился у дальнего конца стойки выпить пива.
К Ли подошли Вестон, Эл и Ричард и обступили его.
– Мы с тобой, Билл, – сказал Вестон. – Если он тебя хоть пальцем тронет, я об его голову бутылку разобью.
Но Ли не хотелось, чтобы номер выходил за рамки комедии:
– Да нет, Хорэс нормальный, наверное. Просто всему есть предел. Два года он отделывается от меня этими короткими кивками. Два года он заходит в "Лолу", озирается – типа "Здесь никого нет, кроме педрил", – и выходит пить пиво на улицу. Я же говорю – всему на свете есть предел.
Аллертон вернулся из Морелии угрюмым и раздражительным. Когда Ли спросил его, как прошла поездка, он пробормотал только:
– О, да ничего, – и ушел в соседний зал играть с Мэри в шахматы. Все тело Ли пробило зарядом гнева. "Он у меня за это заплатит", – подумал он.
Ли размышлял, не купить ли ему пай "Эй, на борту!". В баре Аллертон существовал только на кредит и уже задолжал четыреста песо. Если бы Ли стал совладельцем заведения, Аллертон уже не мог бы его игнорировать. Но возмездия Ли не хотелось. Ему отчаянно нужен был просто какой-то особый контакт с Аллертоном.
И ему удалось его восстановить. Однажды днем Ли с Аллертоном пошли навестить Эла Хаймана – тот валялся в больнице с желтухой. На обратном пути они остановились в "Пей до дна" выпить коктейль.
– Ну что – поедешь в Южную Америку? – резко спросил Ли.
– Наверное, славно посмотреть места, в которых еще не бывал, – ответил Аллертон.
– Ты в любой момент можешь поехать?
– В любой.
На следующий день Ли начал собирать необходимые визы и билеты.
– Лучше купить походное снаряжение здесь, – сказал он. – Может быть, придется идти в джунгли, искать яхе. А когда доберемся до тех мест, где он растет, нароем какого-нибудь местного хипана и спросим: "Чувак, ну-ка где тут яхе добывают?"
– А откуда ты узнаешь, где его искать?
– Я собираюсь это сделать в Боготе. Тот колумбийский ученый, который выделил из яхе телепатин, живет в Боготе. Мы должны найти этого ученого.
– А если он не скажет?
– Скажет – когда их Борис начинает обрабатывать, все говорят.
– Борис – это ты?
– Нет, конечно. Бориса мы подберем в Панаме. Он отлично работал с красными в Барселоне и с гестапо в Польше. Талантливый человек. Что бы он ни делал – во всем чувствуется фирменный стиль. Легко, но убедительно. Мягкий такой человечек в очках. Похож на бухгалтера. Я познакомился с ним в турецких банях в Будапеште.
Мимо, толкая тележку, прошел светловолосый мексиканский мальчишка.
– Господи ты боже мой! – сказал Ли. – Мексиканский блондин! И дело вовсе не в том, что я педик, Аллертон. Они, в конце концов, всего лишь мексиканцы. Пойдем выпьем.
Через несколько дней они отправились автобусом, и к тому времени, как доехали до Панамы, Аллертон начал ныть, что Ли слишком настойчив в своих желаниях. Если не считать этого, ладили они превосходно. Теперь, когда Ли дни и ночи проводил с предметом своих воздыханий, грызущая пустота и страх отпустили его. К тому же Аллертон оказался отличным спутником, разумным и спокойным.
ГЛАВА 7
Они вылетели из Панамы в Кито на крохотном самолете, который с большим трудом пробился сквозь облака. Стюард включил кислород. Ли понюхал воронку шланга:
– Обрезан! – с отвращением сказал он.
В Кито они прибыли в холодных и ветреных сумерках. Отелю на вид было лет сто. В номере – высокий потолок, черные балки и белая штукатурка на стенах. Они сели на кровати, дрожа. Ли ломало.
Они погуляли по главной площади. Ли наткнулся на аптеку – настойки опия без рецепта не отпускают. Холодный ветер с высоких гор нес по улицам мусор. Мимо в мрачном безмолвии шли люди. Многие прикрывали лица краями одеял. Под стеной церкви, сгорбившись под грязными одеялами, похожими на старые джутовые мешки, сидели в один ряд отвратительные старые ведьмы.
– А теперь, сынок, я хочу, чтобы ты понял – я не такой, как остальные граждане, с которыми ты можешь столкнуться. Некоторые начнут тебе впаривать, что "бабы никуда не годятся". Я же не такой. Выбирай себе одну из этих сеньорит и веди прямо в гостиницу.
Аллертон взглянул на него:
– Наверное, я сегодня пойду трахаться.
– Конечно, – ответил Ли. – Валяй. Красоты на этой свалке ты не найдешь, но вас, молодежь, это не должно оттолкнуть. Это кто – Фрэнк Хэррис 17 ни разу не встречал некрасивую женщину, пока ему не стукнуло тридцать? На самом деле, это он и был… Пошли лучше в гостиницу, выпьем.
В баре сквозило. Дубовые стулья с обитыми черной кожей сиденьями. Они заказали мартини. За соседним столиком краснорожий американец в дорогом костюме из коричневого габардина говорил о какой-то сделке, в которой фигурировали двадцать тысяч акров. Напротив Ли сидел длинноносый эквадорец с красными пятнами на скулах, одетый в черный костюм европейского покроя. Он пил кофе и ел сладкие кексы.
Ли выпил несколько коктейлей. С каждой минутой ему становилось все хуже.
– Покури травы? – предложил Аллертон. – Может, пройдет?
– Хорошая мысль. Пойдем в номер.
Ли выкурил на балконе мастырку.
– Господи, как же там холодно, – сказал он, вернувшись в комнату. – "…И когда сумерки опускаются на прекрасный древний колониальный Кито, и с Анд украдкой пробирается холодный ветерок, пройдитесь по вечернему свежему воздуху и посмотрите на красивых сеньорит, что в ярких национальных костюмах сидят у стены церкви шестнадцатого века, выходящей на главную площадь…" Парня, который это написал, вышибли. Действительно, всему есть предел, даже в путеводителе…
В Тибете, должно быть, точно так же. Высоко, холодно, полно каких-то уродов, лам и яков. Молоко яка на завтрак, творог из молока яка на обед, а на ужин – як, сваренный в собственном масле. Подходящее наказание для яка, если хочешь знать мое мнение.
В ясный день от этих святых старцев воняет на десять миль, если ветер попутный. Сидят, крутят свои молитвенные колеса – мерзко. Завернулись в старые джутовые мешки, только шеи торчат, а по ним клопы ползают. Носы все сгнили, и они харкают бетелем через остатки ноздрей, точно плюющиеся кобры… Вот только не надо мне этой "Мудрости Востока".
И вот сидит такой святой старец, а сука-репортер приходит брать у него интервью.