И даже если мы, допустим, как-нибудь всё же раздобудем билет — купим у кого-то или, может быть, украдём, то нас всё равно остановят на входе, отберут билет и прогонят. Хорошо, если ещё по шее не накостыляют, потому что нечего людям настроение портить кислой своей мордой.
Но если так произошло, считайте, что это вам очень сильно повезло, потому что, если вы как-то всё же проникли в зал и начался концерт, а вы там, где нужно, не рассмеялись, к вам моментально подойдёт охрана и утащит вас за кулисы в гримёрную к арлазорову. Все знают, что арлазоров — он не человек, но мало кто знает, что он одним ударом ломает позвоночник в двух местах. Впрочем, до смерти он обычно никого не убивает — просто выдёргивает из человека всё ненужное и потом отпускает.
Главное — это к Дубовицкой не попасть, про это лучше даже не думать, не надо этого.
Наёбка
У меня нет ни одного знакомого, который бы любил слушать Пугачёву, Киркорова или Галкина, Петросяна или Степаненко.
Кроме того, я не знаю ни одного человека, который ел бы шаверму, одевался в бутиках или платил за мобилу чаще, чем раз в неделю. Тем не менее, если включить телевизор, вы увидите именно Пугачёву, Киркорова и так далее, по левой стороне улицы расположены поочерёдно шавермы и салоны мобильной связи, а по другой — бутики.
Нет, безусловно, какие-то люди всем этим пользуются, но их не может бытьстолько.
Видимо, тут мы имеем дело с очередным случаем Наёбки.
Никаких концертов Алла Пугачёва или Киркоров не дают — если бы они и решили дать такой концерт, на него бы пришло человек десять-двадцать пенсионеров, а Пугачёвой с Киркоровым это позорно. Поэтому все концерты, которые с утра до вечера показывают по телевизору, — это компьютерный монтаж. И даже если весь Невский проспект затянут перетяжками, приглашающими на концерт Киркорова, — вы всё равно на этот концерт не попадёте, потому что Киркоров внезапно заболел. Он вообще за всю жизнь был в Петербурге только один раз, чтобы набить морду Шевчуку, да и то не факт.
И то же самое с остальными.
В шавермах, если заглянуть в окошко, тоже постоянно кто-то сидит. Но это подставные люди, вроде тех, которые оживлённо играют в напёрстки и всё время выигрывают, чтобы подманить Лоха. И шаверму они едят фальшивую, наподобие того, как Урфин Джюс ел за обедом пиявок из шоколадного теста. Если же простой человек зайдёт в шаверму, то его, конечно, сначала накормят настоящей шавермой, а потом ограбят до нитки, потому что деньги ему уже не понадобятся, так как через сутки он околеет от дизентерии в боткинской больнице.
В бутиках я несколько раз бывал по каким-то глупым оказиям. Там очень страшно. Когда заходишь в бутик, от стены бесшумно отделяется изголодавшая девушка, похожая на самку паука. Если вы вовремя не сбежите, она всучит вам трусы за двести баксов, а потом откусит вам голову и съест.
А вот про салоны мобильной связи ничего плохого сказать нельзя: деньги там принимают с удовольствием. Сколько дадите, столько и примут, и дадут взамен бумажку. Можно подойти через пять минут — и они опять с удовольствием возьмут ваши деньги и опять дадут бумажку. Да хоть весь день ходите.
Непонятно только, куда эти деньги деваются. Это как кормить шахту лифта апельсинами. Просто они, видимо, очень там любят деньги.
Хотя иногда можно видеть действие этих денег. Сидит, например, человек, веселится. Вдруг звенит у него телефон. «Да», — весело говорит человек в трубку. Потом долго слушает, и лицо его сползает. «Да», — говорит он ещё раз и уходит навсегда, не попрощавшись, как скрипач из тысячу лет как остопиздевшей песни ансамбля воскресение.
Правда о Женщинах и Евреях
А всё-таки женщины довольно сильно отличаются от мужчин.
Вообще сама идея разместить в таком небольшом объёме всю эту технику для производства живых людей, — она совершенно в принципе невыполнима. Если задуматься о внутреннем устройстве женщины, то это примерно как если открыть капот автомобиля и туда смотреть. Ничего не понятно — шланги какие-то, трубы неизвестно откуда и куда. Куча каких-то штук, совершенно ненужных на первый взгляд, но без них никто никуда не поедет. Оху-еть, в общем.
И при этом техника эта вся весьма-таки ломкая, как раз потому, что сильно сложная. Она не предназначена для того, чтобы скакать с ней по кочкам, нырять в глубины, карабкаться в горы и летать с ней в космос. Стационарное такое весьма устройство.
Ну, если, конечно, не важно, чтобы оно работало, то можно и крутить двойное сальто с винтом, но если хочешь рожать детей, то сиди лучше и не прыгай.
И Господь Бог, когда это всё сочинял, тоже понимал, что вот это и есть самое слабое место и никак при этом нельзя кардинально повысить его надёжность. Он, конечно, укрепил всё вокруг — женщины, они и живут дольше, и с ума сходят реже, и вообще на них пахать запросто можно, что неоднократно осуществлялось. Но всё равно сбоит — очень мало на свете счастливых женщин совсем без гинекологических проблем.
Более того — Господь Бог придумал целую Богоизбранную Нацию именно для того, чтобы она осуществляла техобслуживание наиболее уязвимых узлов — нацию гинекологов и дантистов, и как раз в этом и заключается её Предназначение, а вовсе не в том, чтобы всех купить и продать.
Кстати, Евреи, давно вам хотел сказать Неприятное.
Вот лично я думаю, что это не вы ответственны за всё зло, происходящее в мире. Из-за вас происходит процентов максимум пять-десять зла, может быть даже меньше.
И Христа не вы распяли — вы просто не сильно возражали. И если в кране нет воды, то это не вы её выпили, а просто сантехник наш Коля — пьяный мудак. И не потому он пьяный мудак, что вы споили русскую нацию, а потому, что у него просто руки растут из Жопы.
Я понимаю, что обидно такое слышать, но должен же кто-то это сказать.
Начальники
А вот так, например, получилось, что жил ты, жил и вдруг стал Начальником. То есть не то, чтобы ты прямо так сильно в эти Начальники рвался, ты вообще всякое начальство с трудом переносишь, потому что начальство — оно тупое всегда, нудное и само не знает, чего хочет. А ты будешь совсем другим начальником, не таким как все.
И вот приходишь ты утром на работу, ровно в ноль-ноль, хотя тоже поспать любишь, садишься за свой свежевымытый начальственный стол и начинаешь ждать подчинённых.
А они не идут. Час не идут, два не идут. Приходят к обеду уже пьяные, и по лицам их видно, что сегодня они уже работать не будут. И завтра не будут, и вообще никогда не будут, если, конечно, не дать им хороших пиздюлей. Потому что им на всё насрать. Потому что, кроме тебя, это всё вообще никого не интересует. А зарплату им подавай! Причём зарплата у них каждый месяц ровно в два раза больше, чем они наработают за год. И ты им эту зарплату платишь из своего личного кармана, отбирая её у небогатых своих детей и матери-старушки, труженицы и бессеребреницы.
И вот однажды ты себя застаёшь за таким занятием: стучишь ты, значит, по столу кулаком, а изо рта у тебя летят во все стороны слюни. И вдруг ты понимаешь, что все предыдущие твои начальники были в общем-то не такие уж хуёвые и что из всех этих начальников самый хуёвый именно ты.
А вообще — почему они начальники? Чья это идея, что должны быть начальники? Они что — знают некие секретные вещи, которых больше никто не знает? Они сами-то стали счастливыми, чтобы научить других? Ну ладно, сейчас они несчастные, потому что мы все хуёвые работнички.