Прежде чем оставить за собой перекресток, он убеждается, что Легедри готов следовать за ним.
"Куда идти? – думает переплетчик. – К нему? Это было бы все-таки проще всего. Но меня стесняет старуха. Я предпочитаю не показываться ей больше на глаза. Вот разве церковь… Ну да! Почему бы и не церковь?"
Эта мысль пленяет его своей необычайностью. К тому же она довольно разумна. Наверно уж не в церквах имеют обыкновение совещаться преступники, по разным причинам, среди которых суеверный страх занимает, конечно, не последнее место. И не в закоулках Сен-Мерри будут искать сегодня полицейские виновника преступления на улице Дайу.
Правда, ни еврей с улицы дез Экуф, ни ростовщик, обходящий своих должников, не зашли бы в церковь Сен Мерри. Неважно. Кинэту больше не нужен вымышленный персонаж. "Это была не столько мера предосторожности, сколько забава. Придется остерегаться развлечений".
* * *
– Какая муха укусила вас? Я совершенно не догадывался, куда вы меня ведете.
– Тсс! Не так громко.
– Я чуть не повернул обратно. Вы накликаете на нас беду.
– Перестаньте говорить глупости.
В низком северном приделе церкви не было ни души. Кинэт нашел темное местечко, расположенное поодаль от исповедален и дверей, откуда, вместе с тем, он мог видеть всякого приближающегося человека.
– Садитесь. Здесь нам не помешают. Старайтесь говорить очень тихо. Если я толкну вас локтем, молчите.
– А вдруг на нас обратят внимание? Не притвориться ли нам молящимися. А?
– Зачем? Сделаем вид, что мы просто-напросто устали. Никто не должен слышать наш разговор. Это главное. Неужели вы не умеете говорить шепотом, беззвучно?
– Признаться, не умею. Мои губы путаются. Я перестаю понимать собственные слова.
– Научитесь!… Итак, вы прочли газету?
– Я? Нет… А что такое?
– То, что вчера вечером это обнаружили. Вот.
– Кто? Полиция?
– По возможности, избегайте таких терминов. Мы должны понимать друг друга с полуслова… Да, она, конечно.
– Ах! Это ужасно… Впрочем, иначе и быть не могло. Я пропал.
– Полно!
– Они напали на след?
– Кто их знает? Одно показалось мне немного обидным. Узнать все это из газет… Подумать только, что вы не захотели мне довериться! Возмутительно!
– Я не столько таился от вас…
– Рассказывайте сказки!
– Нет. Уверяю вас. У меня было чувство, что это равносильно признанию. А известно, как только признаешься, тебе крышка.
– Ну, лжете вы или нет, теперь ваше соображение теряет силу. Итак, надеюсь, вы соблаговолите отвечать решительно на все, о чем я буду вас спрашивать.
– Обещаю вам.
– Иначе я вас брошу.
– Обещаю вам. Но, скажите, они не напали на мой след?
– Тише! Вы не следите за собой… Будьте уверены, что они не стали бы кричать об этом на крышах… Вы не солгали, поклявшись мне, что у них нет…?
– Чего нет?
– Карточки… или… ну, одним словом… Понимаете?… – Кинэт показал свой большой палец.
– Нет, нет! Клянусь вам, нет!
– В сто раз лучше было бы сказать мне правду. Мы действовали бы иначе, вот и все.
– Нет, нет. Клянусь головой моей матери!
– Хорошо. Другой существенный вопрос. Как вы познакомились с этой старухой?
– Очень просто. Полгода тому назад мне нужно было продать серебряные приборы…
– А! Как они достались вам?
– О, честным путем. Один приятель, бывший лакей, предложил мне их однажды. Как они попали к нему, бог его знает. Тогда я был при деньгах; я купил их; недорого. Потом у меня завелась пустота в кармане. Я решил продать их. Субъект, к которому я обратился, владелец маленькой ювелирной лавки, сказал мне: "Я этим не занимаюсь". Может быть, он боялся. Я стал настаивать. Он сказал: "Подите к такой-то" и дал адрес: "Она у вас, наверное, купит это". Я послушался совета. Увидел ее кубышку со всем содержимым.
Тогда мне ничего не пришло на ум. Но потом я вспомнил.
– Вы не были завсегдатаем этого дома? Соседи не могли заметить вас? Они вас не знали в лицо?
– Ну вот еще!
– В ту ночь… в котором часу вы проникли к ней?… Отвечайте!
В Легедри опять как будто проснулось недоверие.
– А действительно ли все обнаружено? Может быть, вы сказали это, чтобы развязать мне язык?
– Вот вам газета. Читайте, не развертывая. Она сложена как раз на этой заметке.
– Ладно, ладно.
– Взгляните, по крайней мере, на заголовок. Ну? Нашли?
– Да… Это было около четырех часов или в половине пятого.
– Так рано?
– Да.
– И вы прямо оттуда пришли ко мне?
– Да.
– Почему же это заняло так много времени?
– Потому что я туда возвращался.
– Возвращались? Зачем?
– Мне не удалось отыскать деньги. Я захватил с собою несколько драгоценностей, серебро. Сущие пустяки. А потом сказал себе: это чересчур глупо.
– Когда вы пришли ко мне, в руках у вас ничего не было.
– Нет.
– А вещи, о которых вы говорите? Что вы с ними сделали?
– У меня их не было уже тогда, когда я туда вернулся.
– Куда же вы их дели?
– Сейчас я все объясню вам. Я сказал себе: "Это чересчур глупо. Я плохо искал". С другой стороны, мне не хотелось возвращаться туда со всей поклажей. Ведь я мог попасться кому-нибудь на глаза. Только-только пробило шесть часов. Было еще темно. У какой-то стены стояла будка, знаете, одна из таких будок, в которых городские рабочие хранят свои инструменты. И рядом куча песку. Я запихал пакет между будкой и стеной, под песок. И вернулся… туда.
– Но… старуха между тем?
– Не шевельнулась.
– А! Она была уже…
– Нет.
– Как? Вы ее не…
– Только оглушил.
– Подождите. Ни слова!
– Почему?
– Идет сторож. Если он случайно спросит нас о чем-нибудь, отвечать буду я.
Но сторож не дошел до того места, где они сидели. Он направился по среднему проходу к главному нефу и, преклонив на ходу колени, занялся паникадилом.
– Продолжайте.
– Я только оглушил ее.
– Чем?
– Куском свинца, завернутым в тряпку.
– Вы принесли его с собой?
– Да. В типографии такие штуки не диво. Если бы даже меня обыскали, никому не показалось бы странным, что я ношу с собой свинец.
– Не понимаю. В какой момент вы нанесли удар?
– В самом начале.
– А кровь?
– Кровь в конце. Когда я уходил во второй раз. Она внезапно вошла в комнату. Уцепилась за мою руку. Можете себе представить, как я испугался.
– В газете сказано, что нашли… нож.
– Да, я его бросил. В возбуждении я схватил первый попавшийся.
– Разве он не был у вас в кармане?
– Нет! Он лежал на столе, между приборов и других вещей. Разумеется, я дал маху. Но у меня больше не было под рукой свинца.
– Куда же он девался?
– Вероятно, я оставил его около кровати.
– Это очень неприятно. Его обнаружат. И следствие пойдет по верному пути, так как он является принадлежностью вашего ремесла.
– Да нет. Теперь мне припоминается, что я положил его посреди целой кучи всякого хлама… стеклянных шаров, чернильниц, пресспапье… еще я сказал себе, что шар или пресспапье устроили бы меня точно так же и что не стоило связываться с ним. Именно так это и было. Скажите, ведь нашли-то ее не в кровати?
– Нет, около двери, над лестницей.
– Правильно. Ну, значит, никому и в голову не придет шарить около кровати.
– Свинец может привлечь внимание из-за тряпки.
– Никакой тряпки там нет. Это я знаю прекрасно. Я собирался засунуть тряпку ей в рот на случай, если она закричит. Но это не понадобилось.
– Шума не было вовсе?
– В тот момент? Почти не было. Повернувшись, я опрокинул столик с безделушками.
– Они разбились?
– Право, не заметил.
– Еще одна улика… Они подумают, что около кровати происходила борьба.