Она чувствовала, как пылают ее щеки, и молча отвернулась, увидев, как он медленно кивнул.
– Да. Ты права. Я и сейчас не понимаю... Ведь ты была замужем?
– Я рассказывала тебе.
Марк чувствовал себя полным идиотом. Их тела были все еще соединены, но возбуждение прошло, вытесненное слишком сильным потрясением и смущением.
– Черт, я все равно не понимаю... Прости, я не должен был...
Она со стоном прижалась к его груди. Ее надежда, ее единственная возможность стать нормальной женщиной, таяла на глазах.
– Разве что-то изменилось бы? Ты ведь сказал, что хочешь меня...
– Сара, Господи, должна же ты понять, что... О нет. Мой отец...
– Марк, я умоляю, не сейчас! Прошу, люби меня. Люби до конца. Поцелуй меня...
Она обвила руками его шею, словно тонкая лоза обвилась вокруг могучего дуба. Марк оставался безучастным ровно до того момента, пока к его губам не прижались нежные губки Сары.
И магия повторилась. Острое наслаждение пронзило обоих и пошло гулять в крови, пожаром разжигая страсть. Сара перестала дрожать и пугаться собственных чувств. Она смело дарила наслаждение и брала его полной мерой. Отдавалась и давала, любила и позволяла любить себя...
Марк не мог сопротивляться, да и не хотел этого больше. Он снова и снова брал ее, с каждым разом все более мощно и полно, ощущая, как радостно она принимает его любовь.
Такого еще не бывало с ним, хотя он считал себя опытным любовником, и Марк почувствовал, как возносится куда-то на небеса прямо по сияющей спирали, а вокруг больше нет ничего, только звезды и галактики, которых пока нет в мире, да и звезды эти еще не зажглись, но вот они здесь, и Марк с Сарой несутся к ним навстречу, превращаясь по пути в такие же звезды.
И была тьма, и был свет, и были розблески зарниц, и гроза, после которой дышится так легко, и был рассвет, потому что солнце зашло. И закат облил кровью небо, на которое всходило новое солнце. Все спуталось во вселенной, и ничто не имело смысла, ибо смысл был во всем, и не надо было слов, чтобы объяснить его, ибо в этом мире слова вообще не нужны, а нужны лишь руки и губы, глаза и слезы, тихий стон и громкий вскрик, небо, отразившееся от бездонного потолка, и потолок, превратившийся в небо без конца...
Они погибли и возродились одновременно, сжав друг друга измученными руками, оплетя друг друга из последних сил, поделив дыхание на двоих. А потом лежали, тихо лежали в первозданной тишине, и бесконечная ночь накатывала на них волны своего прибоя, баюкала разгоряченные тела, даря покой и полное, абсолютное растворение друг в друге и в темноте.
Сара лежала, чувствуя, как семя Марка теплой волной омывает ее лоно. Интересно, что он скажет, если она забеременеет?
Ребенок Марка. Ее ребенок. Ребенок...
– Миссис Сара! Миссис Сара! Пожалуйста, идите скорее сюда. Мистер Бен... ему очень плохо!
Ночь обрушилась сверкающим занавесом в никуда. Возвращение из рая было сродни выходу из невесомости – звон в ушах, тяжесть во всем теле и страх...
13
Марк стоял у постели своего отца. Госпиталь в Хьюстоне – не то место, где он хотел бы видеть папу. Лучше бы в жизни папы вообще не было госпиталя. Никакого.
Бену недавно стало лучше. Трубки от капельниц все еще змеились по телу старика, и аппарат искусственного дыхания мерно пыхтел в углу палаты, но доктора заверили Марка Рэндалла, что состояние его отца стабильно. Настолько, насколько это вообще возможно, учитывая, что его отец болен раком на предпоследней стадии.
Марк в отчаянии стиснул кулаки. Старый волк остался верен себе. Никто из семьи не знал, что еще в Эдинбурге врачи отказались делать операцию. Метастазы были уже везде...
Он потому и уехал в Европу, прекрасно понимая, что дома, в Штатах, родные все узнают от врачей.
А Бену Рэндаллу было очень важно дожить до свадьбы своего младшего сына относительно здоровым человеком, а не жалкой развалиной, которую возят в колясочке и жалеют наперебой.
Марк чувствовал, как на глазах закипают слезы. Молодой дурак, он с охотой поверил в слова отца, единожды навестил его в госпитале и улетел, а потом открыл настоящую охоту на Сару...
Как глупы они все были, как привычно доверились силе духа Бена Рэндалла! И он, Марк, словно глупый мальчишка, пытался сражаться с ним на равных, изводя намеками на молодую – слишком молодую – любовницу.
Сара не зря приехала с ним. Старый шулер все точно просчитал. Его дети, словно кумушки на базаре, вцепились в молодую, красивую спутницу отца, забыв о нем самом. Будь Бен в одиночестве, они бы заметили, как тают его силы, с каким трудом он добирается до собственной комнаты... Глупые дети свалили все на молодую любовницу и принялись дружно ее ненавидеть. Они поверили в то, во что он заставил их поверить.
Папа. Нефтяной король Техаса. Шулер и авантюрист, смельчак и рубаха-парень, человек, которому даже старый вождь Черный Кондор доверил самое дорогое в своей жизни – красавицу-дочь, Нокоми, Вечернюю Звезду народа сиу.
Папа...
Слезы текли по щекам, и Марк торопливо отошел к окну. Недавно прошел дождь, и трава на аккуратно подстриженных газонах зеленела, словно изумрудная. По небу торопливо убегали сероватые облака, уступая место солнцу. Скоро опять будет невыносимо жарко. Каменный Хьюстон раскалится, и свежий аромат только что подстриженных газонов не сможет заглушить тяжелый запах горячего асфальта и паров бензина...
Когда они с отцом смогут вернуться на ранчо? Марк судорожно вздохнул. Ему надо поговорить с Сарой, немедленно, срочно, это очень важно. Пусть это будет больно, но они должны поговорить...
Прошло целых три дня и три ночи с тех пор, как вертолет переправил Бена и Марка Рэндаллов в Хьюстон. В ту ночь Марк действовал решительно и быстро, потому что Бен, его отец, сильный, насмешливый человек, страшно хрипел, беспомощно разевая посиневшие губы, а в глазах дрожали слезы...
Он все равно оставался самым сильным, его папа, он был в сознании до самой больницы, он даже пытался протестовать против отлета в Хьюстон, но тут уж Марк был непреклонен. Он просто взял отца на руки и отнес его в вертолет. Только в больнице старый Бен позволил себе отключиться, успев пожать Марку руку своими похолодевшими пальцами. Он же не мог уйти, не попрощавшись. А такая возможность была, врачи сказали, что, если бы не вертолет, Бен не дожил бы до Хьюстона.
Марк мотнул головой. Детская обида мучила его до сих пор. Он ничего толком не знал, зато Сара знала все, с самого начала. Посторонняя девушка была более близка с Беном, чем его собственные дети. Впрочем, на кого же здесь обижаться, как не на самих себя.
А Сара... Что ж, она помогла отцу выполнить его план. И как она на это решилась...
Кем ее только не считали, как только не обзывали! Просчитывали ее планы, пытались собрать информацию... Сара Джонсон просто терпела и помогала Бену. Своему другу. Не родственнику, не любовнику, не покровителю – другу. И конечно же, отец с ней никогда не спал. В отличие от Марка.
При мысли об этом он вздрогнул. Сара, золотая королева, что ты сейчас делаешь, о чем думаешь? Будет ли она рада увидеться с Марком снова? Что-то сомнительно.
Он не мог забыть ее взгляд в ту секунду, когда Остин позвал ее. Испуганный, виноватый, отчаянный взгляд человека, отлучившегося с важного поста.
Она метнулась с кровати, торопливо натянула халат и бросилась в комнату Бена. Что ж, в каком-то смысле она спасала и самого Марка. Остин мог его увидеть, а это вышло бы неловко. Марк смог беспрепятственно одеться и появиться у постели Бена уже через минуту, что не вызвало у Остина ни малейших подозрений, по крайней мере в первый момент, а уж потом...