Мне полагалось жить их жизнью. С тех пор, как я стала взрослой, обстановка в доме становилась все более напряженной. Они никогда не понимали меня!
– Потом пришел Клем – и он, конечно, понял? – иронически заметил Селден.
Кристин болезненно улыбнулась:
– Я думала, что понял, но я была тогда совсем молода и глупее, чем сейчас. Тогда Клем не проявлял своих низменных качеств. Он был ярким, жизнерадостным и любил меня. Мне казалось, что он поможет мне освободиться от дома. Отец не любил его, но это меня не удивляло. Он никогда не любил тех, кто был со мной дружен. Отец запретил мне встречаться с Клемом, но я его не послушалась. Узнав об этом, он запер меня в доме, как в тюрьме.
– Это не так страшно. Я много раз вас предупреждал, – сказал Селден.
– Вы? – презрительно бросила Кристин. – Как вы могли догадаться о том, кем был для меня Клем? Что вы знаете о людях с сердцем?
– Больше, чем вы думаете. Я знал, что вы будете несчастливы.
– Я сказала вам тогда, что невозможно быть несчастнее, чем я была.
– Вы были не правы. Не так ли?
– Да, но в этом виноваты вы. Мы могли бы хорошо жить, если бы вы оставили нас в покое. Я никогда не пойму, зачем вы вмешивались в нашу жизнь.
– Сколько раз я должен вам говорить, что знал вашего мужа раньше, – нетерпеливо ответил Селден. – Его наружность и манеры не могли меня обмануть. Я видел его насквозь – в нем никогда не было благородства. Вспомните, как он вас бросил. Вы все еще не уверены в том, что он бы все равно рано или поздно так поступил?
– Нет нужды дольше обсуждать это, – устало сказала Кристин. – Я признаю, что вы были правы. Он оказался не тем, за кого я его принимала.
– Вы признаете свою ошибку? Когда вы в этом убедились?
– Вскоре после свадьбы. Сначала мы были счастливы, но потом появился ваш черный список, и Клем не мог найти работы. Возможно, он не проявил необходимой настойчивости в ее поисках, но как только узнавали, кто он, его выгоняли с работы, и мы двигались дальше. Кентукки, Иллинойс, Теннесси – мы были всюду. Сначала Клем не понимал, в чем дело, но потом старший надсмотрщик рассказал ему о черном списке. Я сначала не поверила. Эта мера казалась мне слишком жестокой. Клем был убежден, что причиной его неудач с работой была я: когда-то я рассказала ему о вашем предубеждении. Оставшись без работы, Клем начал заниматься делами, которые казались мне грязными. Слишком брезгливая, чтобы скрывать свое отношение к его занятиям, я стана для него обузой. И он сказал мне об этом.
Кристин умолкла, пытаясь разглядеть в полумраке лицо Селдена.
– Он сказал, что вы будете охотиться за ним до тех пор, пока мы вместе.
Снова наступила пауза.
– В Кентукки он ушел ночью и больше не вернулся. С тех пор я ничего о нем не знаю.
– После этого вы написали отцу?
– Да, написала. Но охотнее я согласилась бы сунуть руку в огонь. У меня не было ни цента, и мне пришлось ему написать. Родительский дом был моим единственным прибежищем, хотя после свадьбы отец сказал мне, что я больше ему не дочь. Несмотря на это, я все-таки написала домой о своем положении. Он прислал мне деньги на дорогу и написал всего два слова: «Возвращайся назад».
Селден усмехнулся.
– Должно быть, он встретил вас не слишком тепло? Брови Кристин сдвинулись.
– Вы выразились чересчур мягко. Если раньше было тяжело, то теперь – невыносимо. Отец при малейшем поводе напоминает мне о прошлом и о том, что я ем его хлеб. И я беспомощна… беспомощна, как…
Кристин, сдерживая рыдания, оборвала фразу. Она подошла к окну и, стоя спиной к Селдену, пыталась совладать с собой. Потом повернулась к нему и с деланным спокойствием сказала:
– Буду терпеть, пока хватит сил. Но я хочу работать.
– Поэтому вы пришли ко мне?
– К кому же еще? Вы – единственный человек, который может мне помочь. Только вы имеете влияние на отца.
– Мне нравится ваша смелость. Почему вы решили, что я захочу вам помочь? До сих пор в поселке не было таких примеров.
Кристин взглянула на него.
– На вас лежит ответственность за то положение, в котором я оказалась. Но если вы не хотите – не надо. Обратившись к вам, я пыталась использовать последний свой шанс.
– Наконец-то вы искренни!
– Это искренность отчаяния.
Селден швырнул папиросу за решетку камина.
– Хорошо, я вам помогу, – заявил он. – Я постараюсь обеспечить вам независимость, пока вы не решите, что делать дальше.
Кристин вопросительно посмотрела в его глаза, ее взгляд был холоден. Селден молча ждал. Наконец она заговорила:
– Это не все. Договаривайте остальное. Селден удивленно поднял брови.
– Что вы хотите этим сказать? Кристин презрительно ответила:
– Нет нужды притворяться. Мы не дети. Вы обещали мне помочь после того, как я сказала вам о своей беспомощности и отчаянии. Что вы за это хотите? Назначьте цену. Не правда ли, предвкушая этот момент, вы с самого начала интриговали и хитрили? Не ради ли этого момента вы довели меня до отчаяния? Селден, откинув голову, засмеялся.
– Нельзя сказать, чтобы вы были высокого мнения обо мне.
– Я не ребенок, – нетерпеливо возразила Кристин. – Надеюсь, вы не предполагаете, что я рассматриваю ваше предложение помочь, как проявление внимания лично ко мне. За три года, прожитые под вашим надзором, я многое о вас узнала. Думаю, что достаточно хорошо вас знаю, чтобы спросить об условиях.
– И все-таки пришли ко мне? Вы, должно быть, действительно в отчаянии, – задумчиво сказал Селден.
– Можете не сомневаться в этом, – ответила она спокойно.
– Ваш муж… Кристин перебила его:
– О нем нечего говорить. Мы порвали. Он бросил меня, отдавая себе отчет в том, что делает. Я свободна. Когда пройдут два года, я разведусь с ним, что бы ни говорил отец.
– Ваш отец возражает против развода? Она заговорила с прежним озлоблением:
– Да. «Ни одна женщина из рода Мак-Иворов не будет разведена», – сказал он. – Он говорит так только для того, чтобы причинить мне боль. О, он делает все, чтобы наказать меня за своеволие! Он хочет, чтобы я оставалась замужем, потому что это приличный повод прятать меня от людей. Он думает, что моя жизнь кончена. – Сквозь зубы она добавила: – Но это не так, я хочу…
Кристин оборвала фразу, резко отвернувшись от Селдена.
– Я не стала бы ждать двух лет, если бы…
– В этом нет необходимости. У вас есть основания и теперь.
– Какие?
– Он не содержит вас.
– Развод стоит денег.
Селден сделал протестующий жест.
– Это легко устроить. Я могу вам помочь. Кристин покачала головой.
– Нет, нет. Есть предел того, что я могу от вас принять.
– Но вы еще не знаете, что я вам предлагаю. Она слабо улыбнулась.
– О, я прекрасно знаю!
Селден смотрел на нее с любопытством.
– Вы знаете! – сказал он. – Я нахожу это интересным. До сих пор я знал, какого мнения обо мне поселок, но еще ни один человек не высказывал мне так откровенно свое мнение о моей персоне, как вы.
– Вы считаете это дерзостью? Селден улыбнулся.
– Нет. Просто я не жажду быть понятым. Кристин встала.
– Все это не относится к делу. Чем я должна заплатить за помощь, которую вы мне предлагаете? Вы говорили только о своем участии. В чем будет заключаться моя роль?
Селден мягко рассмеялся, но в его смехе еще была доля иронии.
– Я целиком полагаюсь на честность партнера.
– Не слишком ли вы доверчивы? – спросила Кристин.
Селден пожал плечами.
– Может быть. Но это будет интересный эксперимент.
– И вы действительно ждете от меня честности?
– Только глупец может ожидать честности от женщины.