Поравнявшись с Солом, Руперт остановился и, приподняв шляпу, заметил:
– Чудесный день, но я не удивлюсь, если позже разразится гроза.
– Возможно.
Сол коротко кивнул и хотел двинуться дальше, но Руперт остановил его.
– Подожди минутку. Я хочу тебя поздравить.
Сол нахмурился.
– С чем?
– Не притворяйся, дружок. Я слышал, в недалеком будущем ты станешь отцом. Рад, рад. Только вот хочу дать тебе совет...
Сол опять нахмурился.
– Совет?
На губах Руперта играла улыбка, но глаза оставались злыми, когда он сказал:
– Позаботься о том, чтобы в твоем гнезде не оказалось нахального кукушонка. Девочки любят поиграть, когда хозяин в отъезде.
Улыбка превратилась в зловещую гримасу удовлетворения. В следующую минуту Руперт пришпорил лошадь и ускакал.
Несколько мгновений, пока до него доходил смысл сказанного, Сол стоял неподвижно. Ублюдок, подумал он, грязная свинья! Впервые в жизни ему захотелось убить человека.
Сводный брат Арабеллы не заслуживал того, чтобы ему верили. Помня об этом, Сол продолжил свой путь. Но очарование дня померкло. А мрачная тень осталась.
Следующие несколько недель Сол делал все возможное, чтобы забыть слова Руперта. Он верил Арабелле и, чтобы уберечь свою любовь, стал еще нежнее относиться к ней. Но Леона иногда замечала по глазам сына, что что-то тревожит его. Лишь Дюк ничего не замечал, он был не из тех, кто печется об ощущениях. Кроме того, ему хватало забот. Он собирался уехать на шесть месяцев по делу в Штаты.
Эту новость он сообщил однажды за ужином.
– Вы действительно собираетесь уехать так надолго? – спросила Арабелла, приподняв свои красивые брови.
– Все верно, девочка. И у меня есть предчувствие, что дело того стоит.
– А Леона поедет с вами?
Комнату огласил громкий смех Дюка.
– У Леоны будет и здесь дел достаточно. Не так ли, любовь моя?
Арабелла перевела взгляд на Леону, которая нежно улыбалась.
– Как это ни покажется странным, мы с Дюком станем родителями в следующем году, если все будет хорошо, – сказала она, – так что его отсутствие лишь облегчит положение дел. Я буду скучать по нему. Будем надеяться, что он вернется с добрыми вестями.
Наступило молчание, которое нарушил Сол.
– Прими мои поздравления, ма. Никогда не думал, что у меня будет брат.
– Или сестра, – поправила его Леона. – Нет, я могу поверить в это. Мне еще нет сорока, и это не так много, как вы думаете. – Она остановила свои красивые глаза на Арабелле. – А ты, Белла? Что ты молчишь? Ты не возражаешь?
– Возражаю? О нет, конечно нет. Это чудесно. Я просто подумала о своем ребенке – моем и Сола. У него будет тетя или дядя моложе его. Немножко смешно, правда?
– Так часто бывает, – сказал Дюк, – но это не имеет значения. Имеет значение только кровь, которая течет в жилах.
Арабелла вздрогнула. В ее мозг закралась тень сомнения и поселилась там. Она лишь пригубила лучшее вино Леоны, но у нее закружилась голова, она почувствовала слабость и при первой же возможности ушла в спальню.
Ее отсутствия почти не заметили, потому что появилась старая Сара с корзинкой дикого шпината. На ней была сверхмодная шляпка с цветами и перьями и черная шерстяная накидка. Золотые кольца звенели в ее ушах, а Сути, последний котенок ее любимой кошки, пищал у Сары в кармане.
– Вот немного зелени, – сказала она, – а вы дали бы мне полфунта масла взамен. А что здесь происходит? Праздник? А мне не сказали ни слова? Расскажите-ка теперь.
С ней поделились радостью, и Сара выпила вина значительно больше, чем следовало. Это вызвало трудности, когда она собралась уходить.
– И почему это наша ма такая неуклюжая и упрямая, один Бог знает, – заметил Дюк Леоне, когда вернулся, проводив Сару. – Живет в диком месте, когда можно жить на ферме и быть окруженной заботой и удобствами. Слава Богу, что ты не в нее.
– А почему я должна быть в нее? – удивилась Леона. – Я же не ее настоящая дочь.
– Правда, – согласился он, приподняв бровь. – Я почти забыл об этом.
Тайна, которая существовала с тех пор, как Леона была найдена ребенком около крыльца жилища Дарков в лесу, была раскрыта, как ни удивительно, очень скоро.
16
В сентябре Леона получила письмо от Дрейка и Уилсона, адвокатов, в котором они сообщали, что ждут ее в пятницу в половине двенадцатого, чтобы сообщить важные новости.
Встреча была предложена по просьбе одного джентльмена, имя которого пока не называлось.
Леона пришла в недоумение, поэтому тотчас же сообщила о письме Дюку. Он сказал ей, что здесь и обсуждать нечего, конечно, стоит поехать и он отвезет ее.
– Может быть, тебя ожидает удача, – предположил он, – вот будет здорово, если окажется, что у меня жена миллионерша! – Он подмигнул ей. – За тобой нужно присматривать, если это так.
– Это за тобой нужно присматривать, – парировала Леона, – чтобы ты не успел прикарманить мой миллион.
Оба рассмеялись. Дюк поцеловал и обнял ее, потом побежал по делам. Она все еще улыбалась, когда возвращалась в Оулесвик. Жизнь прекрасна. Было так приятно узнать, что у нее будет ребенок от Дюка, а теперь вот это!
Единственное, что беспокоило Леону, была Арабелла. Ее беременность протекала нормально, но временами она казалась неестественно равнодушной и спокойной, как будто ее мысли, вместо того чтобы быть занятыми новым домом и Солом, витали где-то еще. А это было не совсем естественным.
Леоне хотелось знать правду, она даже спрашивала Арабеллу, не случилось ли чего, но в ответ слышала всегда одно и то же:
– Конечно нет. Что может случиться? Почему вы спрашиваете? – Очаровательные глаза Арабеллы при этом сверкали, а в голосе слышалось легкое раздражение.
Леона пожимала плечами.
– Ты кажешься очень тихой, Белла. Но, может быть, это естественно. Вынашивать ребенка – изнурительное занятие, я знаю, у меня было так с Солом.
Сол! Сердце Арабеллы сжималось, в ней поднималось маленькое облачко страха при воспоминании о похотливом Руперте, который безжалостно овладел ею несколько месяцев назад. Когда мрачные мысли возвращались, чтобы мучить ее, существовал единственный способ рассеять их: притвориться, будто ничего не было, помнить лишь бесчисленные моменты страстной любви Сола. Арабелле хотелось, чтобы поскорее родился ребенок, чтобы они с Солом могли снова насладиться взаимной страстью.
Сола тоже иногда охватывали непрошеные воспоминания о скользком намеке Руперта, а настроение Арабеллы не улучшало обстановки.
Он стал сверхчувствительным к каждому замечанию, касающемуся семьи Куртни. Простое упоминание имени Руперта поднимало в Соле волну злости, что было не свойственно его природе.
Сол не мог удержаться от сомнений. Он верил Арабелле, но... Тут было много «но», много тайных причин, которые мучили его. Она красива, и в его глазах ее красота лишь усилилась вследствие приближающегося материнства. Воспоминания о ее долгом отсутствии преследовали Сола. Она, должно быть, очень много времени проводила в обществе своего мерзкого братца. Руперт всегда следил за ней: Арабелла еще до замужества говорила, что это просто ревность со стороны брата. Ревность, да, но и что-то еще, и осознавать это было невыносимо. В присутствии жены Сол старался скрывать свои мысли, но, когда оставался один, сомнения охватывали его.
Погода в конце месяца стояла тихой. Год был сухим.
Был ясный день, когда Леона и Дюк отправились в контору адвокатов. На Леоне была соломенная шляпка, украшенная искусственными маками и завязанная под подбородком тонким муслиновым шарфом. Ее платье было из толстого кремового льна, на платье была накинута ярко-красная шаль.