Он сменил цвет на синий…
И пропал вместе с воронкой…
И тут же ожили все системы истребителя. Диагност через пару секунд доложил:
– Тестирование завершено. Готовность сто процентов.
Я ошарашенно глядел на черное звездное небо. Ничего на нем не было. Ни следов воронки Ни намека на только что прошедший вакуум-пробой. А было ощущение, будто кто-то, обитающий в супервакууме, высунул из норы голову и тут же спрятался обратно.
Сообщения полетели на линкор Последовал моментальный приказ:
– Возвращайтесь с патрулирования. Талана молча задала обратный курс. *** Меня била дрожь при воспоминаниях о фантастической встрече в космосе. Сознание будто пыталось выдавить информацию, которая не укладывалась в него, и мне начинало казаться, что всего этого не было никогда. Но стоило прикрыть глаза, и будто наяву вспыхивала картинка – вращающийся треугольник, превращающийся в яркий шар. И еще меня жег чей-то постусторонний взор, буравил насквозь. И все это было гораздо реальнее, чем та бесполезная суета, которая царила вокруг меня.
Технари выворачивали компьютер истребителя и скачивали всю информацию, но не думаю, что они сильно разжились – восприятие и оценка компом поступавшей информации из-за выхода из строя большинства оборудования, а также наведенных помех были сильно искажены и недостоверны. И получалось, что главный источник информации – показания пилотов «Альбатроса». Так что мы с Таланой получили возможность поупражняться в искусстве рассказчиков. В слушателях у нас недостатка не было.
Я излагал происшедшие события как можно более сжато и сухо. Под буравящими недоверчивыми взорами никакого желания предаваться лирическим отступлениям не было. Да и вообще приходилось думать над каждым словом, поскольку общеизвестно, что для пилота военный психиатр – далеко не лучшее общество.
Заместитель начальника штаба и два бойких парня – помощники начальника отдела контрразведки заставляли нас раз десять переписывать (собственноручно, на бумаге, а не на компьютере!) объяснения. Они задавали вопросы – как правило, не по делу. В этих вопросах сквозила подозрительность. Только не знаю, в чем нас стремились уличить.
Наконец нас оставили в покое. Напрашивалась сама собой идея сбросить напряжение в баре. Но мы отправились в парк, представлявший из себя просторное помещение на пятой палубе линкора. Здесь была искусно воссоздана часть стандартной биосреды – зеленая мягкая трава, деревья, низвергающийся с камней водопад, яркие причудливые рыбки, шныряющие между разноцветных камней в пруду. Мы присели на широкую мягкую скамейку. Обычно в парке было достаточно многолюдно, но сейчас только две медички лениво валялись на траве и пялились в искусственное небо с фальшивыми перистыми облаками.
– Что же все-таки это было, содруг капитан?
– И что же это было, содруг лейтенант? – усмехнулась Талана в ответ.
– Не знаю.
– И я не знаю… По-моему, обычный НАЯ.
– Что?
– Не слышал?
– Непериодические аномальные явления. Этой чушью забавляются «плоскостники». Все телесети полны жуткими историями про негуманоидов с НАЯ.
– Ну да. Привидения на заброшенной космической станции. Атака из космоса цивилизации, для которой наши средства обороны – как деревянные щиты против ракетных установок. Сказки-страшилки для скучающего обывателя. Ты это хочешь сказать?
– Так точно.
– Серг, оставь эти штучки: «никак нет», «так точно». Поговорим как люди.
Это было явление похлеще аномального космического объекта.
– Хорошо, – переварив ее слова, кивнул я.
– Для справки: непериодические аномальные явления наблюдаются на всех планетах, – Талана нагнулась, подняла камешек и швырнула его в пруд.
По воде пошли круги, которые напомнили мне тот самый голубой водоворот в космосе. – С выходом в космическое пространство НАЯ стали наблюдаться и там. Но никто так официально и не признал, что этот комплекс явлений вообще существует. Потому что они непериодические – то есть чрезвычайно редки и невоспроизводимы в лабораторных условиях, в их появлении невозможно выявить закономерностей. Серьезная наука от них открещивается, в лучшем случае высокие лбы списывают все на проявления известных законов природы, галлюцинации. Вместе с тем военные прекрасно знают, что существует НЕЧТО. Все это не слишком афишируется, но и не слишком скрывается…
– Что это за объекты?
– А ты как думаешь, встретившись с одним из них?
– Там было нечто разумное.
– Цивилизация, обогнавшая нас на тысячи лет?
– Или миллионы.
– Можно сколько угодно забивать себе голову научными теориями. Я же просто выбрала для себя простую позицию.
– В чем она?
– Это просто демоны.
– Что?! – воскликнул я. Она продолжала удивлять меня.
– Оставим религию – это не нашего ума дело. Под словом демоны понимаю некую могущественную разумную силу, сопровождающую человечество всю историю.
– И что этой могущественной силе понадобилось от нашего «Альбатроса»?
– У нее спроси.
Тут на моем контактном браслете зазвенел зуммер
– Лейтенант Серг Кронбергшен, – забубнил монотонный голос компа. – Вы вызываетесь на четырнадцать-ноль-пять к полковнику Торрелу.
Я поморщился. Главного эскадренного контрразведчика мне хотелось видеть еще меньше, чем психиатра
– Шарх возьми! – выругалась Талана. – Стервятнику захотелось пообедать.
Так, она уже начинает при мне ругать старших по званию. М-да, наши отношения прогрессируют с пугающей скоростью.
– Давай, двигай к полковнику, – скривилась она – Главное спокойнее. Он постарается вывести тебя из равновесия. Не поддавайся.
– Что ему от меня нужно?
– Относись ко всему с пониманием, лейтенант. У каждого свое дело. Кто-то проливает свою кровь. А кто-то играет в игры. И эти игры тоже кончаются кровью. Так что осторожнее.
В назначенное время я переступил порог «каморки» Торрела.
Он повернулся вместе с широким креслом, сорвал контакт-обруч и бросил на пол, сфера его локального компьютера из золотистой стала бледно-розовой, перейдя в нейтральный режим. Посмотрев на меня, полковник даже не пытался скрыть свою неприязнь.
– Прибыл, – доложил я.
– Я прочитал ваш рассказ. Жанр – нечто среднее между мистикой и приключениями в стиле сериалов стереовидения. Его почему-то назвали отчетом, – он ударил по клавише висящей перед креслом контактной панели, и в воздухе зависла голограмма с текстом моего объяснения. – Интригующее чтиво. Когда вас вышибут на «грунт», вы без труда сможете зарабатывать на жизнь страшными историями.
– Показания аппаратуры.
– Какая, к шарху, аппаратура?! Память бортового компа вашего истребителя подчищена.
– Все системы корабля отключились
– Отключились, – он поднялся с кресла, пробежался по кабинету. Я видел, что контрразведчик выведен из равновесия.
– И показания капитана Таланы Алыптен.
– Капитан Талана Алынтен десять лет на боевой летной работе. Вполне достаточно для курса глубокой психиатрической реабилитации! Отличный экипаж.
Более странную компанию трудно найти. Притом? Попадающую в странные ситуации.
– Мы не искали встречи с НАЯ.
– Что?! – неожиданно заорал он звонким голосом, выпучив глаза, и я вдруг понял, что именно он настоящий неврастеник и нуждается в курсе глубокой психореабилитации в тихом доме на тихой планете. – НАЯ?! Кто сказал такую глупость?
– Я видел.
– Так вот – забудьте, что вы видели.
– Нас уже предупредили о высоком уровне секретности.
– Я предупреждаю еще раз… Мои ожидания сбываются, лейтенант.