Сознание любого человека – мусорная свалка, где объедки страхов, обломки несбывшихся желаний, ошметки разочарований, щебень похоти и обид перемешаны с драгоценными камнями светлых порывов, побед, преодолений, секунд, которые можно определить как счастье. Душа Вольгена замусорена, пожалуй, больше, чем какая-либо другая. Хотя сравнивать мне было не с чем. Это был мой первый опыт.
Я будто ввернул в это сознание винт, грубо трансформируя его, Вольген выключился. Все, амнезия ему обеспечена.
Я перевел дыхание. Положил ему на голову обе руки. Несколько раз повторил поведенческую установку. Понятно, что раньше я не баловался подобными штучками. И не знал вообще, что такое может быть. Но я пытался сделать так, как требовал кто-то во мне…
Когда все закончилось, я уселся на пол рядом с телом Вольгена. Ощущение было такое, будто часа три провел к «камере пыток» на УРРЕАЛе-сто.
Не знаю, что получилось из моих жутковатых опытов. Надеюсь, на некоторое время мне удалось нейтрализовать попытки со стороны Вольгена погубить меня…
На подкашивающихся ногах я вернулся в каюту… Улегся на кушетку. Все, блокировку можно снять. Теперь пусть оперативники контрразведки любуются проснувшимся лейтенантом Кронбергшеном.
Что делать проснувшемуся пилоту?
Я пошел в душ. В меня тут же вцепился медицинский профилактор.
– Энергетический тонус – одиннадцать процентов, – обеспокоенно заявил он. – Опасно. Нужна срочная реабилитация…
Я понял, что аппарат сейчас подаст тревогу, и из последних сил вошел в комп, заблокировал сигнал и довел показатель тонуса до восьмидесяти. Мне не надо сейчас в лапы к медикам. Мне нужно просто прийти в себя самому.
Я был выжат. Сегодняшнее мероприятие отняло все силы. Силы, которые мне вскоре должны понадобиться… Я знал, что вскоре будут востребованы все мои странные возможности. Но для чего? Ответа не было Сегодня нечто во мне включило программу, не зависящую от меня… И вскоре станет ясно, для чего меня готовили. И кто готовил…
Глава двадцать первая
«ЗАХОД НА БОЕВОЙ»
Как обычно в ожидании боевого задания, когда дело затягивается и цель является тайной, расползались самые невероятные слухи. Наиболее бредовые – ожидается поход на саму Меркану или взлом системы крепостей Тарроиданского союза. Кто-то из неуемных фантазеров договорился до того, что обнаружена сфера негуманоидного недружественного разума, и мы отряжены на установление первого контакта. Меня всегда удивляло, как взрослые люди клюют на подобные небылицы, однако от желающих принять все это за чистую монету отбоя не было.
– Еще месяц повисим здесь, – резонно заметил на это Корвен, – и не такое услышишь.
Поговаривали, что будут снова отпускать на «плоскость». Но это тоже пока были только разговоры. Пока что все складывалось наоборот – с «плоскости» к нам повадились «туристы» – офицеры из штаба, какие-то смурные типы непонятной ведомственной принадлежности.
– Пилоты должны пройти обследование по новой методике, – сказал однажды командир нашей эскадрильи капитан Шал Мон, собрав личный состав нашего звена в классе.
– Какое еще такое обследование? – с подозрением осведомилась Талана.
– Какая-то новая методика оценки потенциала пилотов. Разработки медико-биологического института Центрального штаба, – говорил командир эскадрильи скучающе, казенно, видно было, он сам считает, что медики маются дурью.
– Чтобы поджариваться в боевой машине, нужно еще что-то, кроме стандарттеста? – хмыкнул лейтенант Рутгерт Рук.
– Вообще, меня когда-то учили приказы не обсуждать, содруги офицеры, – сдвинул брови командир эскадрильи. – Через двадцать минут нас ждут в медицинском отсеке.
В медотсеке на нашем линкоре для новой аппаратуры выделили просторное помещение.
Мы скучали в уютном зале психологической реабилитации, в центре которого журчал водопадик и лилась мягкая музыка, пока наших товарищей тестировали. Процедура тянулась уже четвертый час, и нас не думали отпускать. Наконец, настала моя очередь, В самом тестировании не было ничего особенного, Тебя усаживают в «пыточное кресло», как его тут же окрестили в народе. Когда ты кладешь руки на подлокотники, запястья тут же охватывают узкие ленты, над головой зависает торроид, попискивающий, как корабельная крыса в водном флоте прошлых веков. Время от времени из чрева агрегата вылезают какие-то диски и раскачиваются перед твоим носом, выползают змеями присоски и впиваются в грудь. Тело колят микроскопические иголки – не болезненно, однако не слишком приятно. Идут микрозаборы крови, считывание потенциалов и еще черт-те что. Это напоминает обычную диагностику, только стандартная процедура занимает три минуты. В кресле же мы просиживали по четверть часа.
Занимался всеми этими делами майор медицинской службы – вызывающе лысый, долговязый унылолицый субъект с настороженным и нездорово горящим взглядом ученого-фанатика. Вокруг него крутились две ассистентки-лейтенантши, которые выглядели достаточно эффектно. Я где-то завидовал майору, пребывавшему в такой приятной компании, хотя ему, кажется, это было абсолютно до фонаря. Интересно, ассистенток в институт подбирают по внешности?
– Прекрасно. Просто прекрасно, – приговаривал майор, сидя в просторном кресле и смотря на видеопланшет компа, куда сбрасывались данные.
– И что дальше? – спросил я, вылезая из «кресла пыток».
– Дальше? – пожал плечами майор, продолжая рассматривать данные на видеопланшете. – Ничего. Служите как служили.
– Цель всего этого?
– Оптимизировать расстановку личного состава.
– То есть этому агрегату решать, кому быть пилотом и в каком подразделении? Не мне, командиру, который сколачивал команду, а вам… – я запнулся, чтобы не добавить «земляному червяку». Одного мы с Корвеном уже обозвали.
– Не принимайте близко к сердцу, – майор-медик улыбнулся, и взор его стал ледяной. – Пока это все экспериментальные разработки.
– Ах экспериментальные, – я кивнул. – Когда решите, что меня пора списать на «грунт», заранее сообщите.
– Не обижайтесь, но пилоты – люди консервативные. Вы почему-то настороженно относитесь к науке.
– Наука нам платит тем же…
Покинув помещение, я испытывал какое-то давление. И настороженность. Уснувшая в последнее время тревога снова сдавила меня. Я ощущал веяние перемен. И они меня не радовали.
Я, задумавшись, брел по коридору и почти нос к носу столкнулся с Корвеном.
– Спишь на ходу, – сказал он.
– Вас когда будут гонять медики? – поинтересовался я.
– Нас? Какие медики?
– Ничего не говорили?
– Говорили, что головастики какие-то работают. И больше ничего.
Мне стало не по себе… Ох как все это не нравилось. Не нравился ученый. Не нравилось его чертово кресло… Стоп. Я становлюсь подозрительным. Если это научные исследования, достаточно одной группы испытуемых… Но бесило, что кто-то выворачивает меня наизнанку и с любопытством пытается разобраться во мне… Тем более когда я сам не знаю, что там скрывается.
Через день настала минута, в наступление которой уже никто и не верил. По корабельной сети прошло оповещение – для командиров подразделений и их заместителей сбор у командующего в тактическом зале.
Сбор! Все, зависание на орбите закончилось. Эскадра готовится к «заходу на боевой».
После доведения до нас целей рейда и постановки боевой задачи больше ни один катер со стороны не причалит к кораблям эскадры, каналы связи под жестким контролем. В течение нескольких часов эскадра выйдет в точку нырка. И дальше двинется из тихой гавани во владения неизвестности и смерти.