Какие там небеси, я сама-то сейчас где? И какой там отче наш? Космос? Корабль? Да и слов не знаю, как там дальше, что-то вроде «Хлеб наш насущный даждь нам днесь… Избави нас от лукавого… А где он тот лукавый? Откуда взялся, куда делся? Хоть бы на радаре его увидеть!». И тут включился экран радара. Я даже вздрогнула от неожиданности. На нём появилась точка, довольно далеко. Ну хоть какой-то успех, слава богу. А что за точка? Лукавый? «Вот ведь, ничего я не понимаю, ничего не знаю»… — мелькнула мысль — «только и умею, что людям пакостить. Вон, Каэльду судьбу, сволочь, испоганила. Жил бы сейчас с тремя-четырьмя кирнийками, горя не знал. А тут… По их понятиям, это даже неприлично, что он со мной одной, мало того, что ксенофилия, так ещё и своими женщинами брезгует». Стало страшно стыдно, захотелось повеситься, утопиться, всё что угодно, лишь бы не жить и не мучить людей дальше! Я взглянула на него. Он странно смотрел на меня сквозь гермошлем, одновременно рукой нашаривал нитевик на поясе. «Убить меня хочет», — подумалось. — «Правильно, завершим к чёрту этот г’йохль, и пусть его. Я это заслужила». — Мне было безразлично, что я сейчас умру, пусть даже от руки любимого человека. Но он повёл себя странно. Вместо того, чтобы убить меня он развернул руку с явным намерением отсечь себе голову.
— НЕЕЕТ!!! — заорала я, забыв про связь, включённую на полную громкость. Это нас и спасло. Он замешкался из-за моего крика, я получила долю секунды, ту самую долю, которая меняет ход событий, если ей правильно воспользоваться. Моя нога, усиленная экзоскелетом скафандра, выбила меч из его руки. Отлетев в сторону, тот послушно втянул в себя смертоносную нить, а мы замерли в объятиях. По его лицу текли слёзы, я чувствовала, что по моему тоже. Внезапно я успокоилась.
— Что с тобой, — милый? — спросила я.
— Ир, ты знаешь… Мне вдруг стало совестно. Когда ты, там, в спортзале, одна, а мы трое… А ты такая беззащитная… А я… — Он явно растерялся, не зная, что сказать, и вдруг снова накатило. «Да что же это такое!» — завертелась в голове мысль. «Хороший парень готов покончить с собой, а я виновата! Нет уж, лучше я!» Я выхватила свой нитевик, но Каэльд его выбил — его скафандр не хуже моего, а выучка… Моя школа. Мы начали бороться, не давая друг-другу покончить с собой, я почти ничего не видела за слезами, он, кажется тоже. Внезапно всё прекратилось.
— Господи, что это с нами, — пробормотала я.
Каэльд, судя по всему, уже не мог говорить, только плакал. Я тоже ничего не соображала, как вдруг случайно взглянула на экран. Точка явно приблизилась и стала пятнышком. Чужой корабль теперь ближе. И тут я поняла — психотронное оружие. Мы стали жертвой вражеской атаки, точнее двух. Но почему он не продолжает нас атаковать? Уверен в нашей гибели? Ну так сейчас он убедиться, то мы живы.
— К бою! — рявкнула я первую пришедшую на ум команду. Каэльд удивлённо взглянул на меня, но тут же вскочил на ноги.
— Живо! В «Ведьму»!
И мы рванули. В коридоре я наткнулась на Хисс. Её нитевик лежал далеко в коридоре, сама она выглядела задумчивой.
— Хисс! К орудиям!
Она повернула голову.
— Долг! Враг! — крикнула я. Это она понимает. Долг для скуош — святое.
Хисс резво потопала в боевую рубку. Мы выскочили через шлюз на броню и прыгнули в «Ведьму», перекрыв все нормативы. Позже я удивилась, насколько чётко мы всё это проделали. Обычно двигатель патрульника заводиться две минуты, после чего должен 30 секунд разогреваться. Я не дала ему этого времени, врубив форсаж прямо с места. На мгновение движок запнулся и моё сердце упало, но тут же он загудел ровно и мощно, как ему и положено. Ведьма сорвалась с места, как из пушки, гравикомпенсаторы не успели сработать, и некоторую время мы с Каэльдом испытывали адские перегрузки. Мир растворился в красном тумане, но я вскоре восстановилась. Каэльд, кажется, тоже. «Чуть было не угробила такого парня!» — мелькнула мысль.
— «Давить меня надо! Вот сейчас, воткну «Ведьму» в броню…» Этот удар был сильнее предыдущих, нас уже не защищали экраны «Громовержца». Ужас. В каком-то отупении я действительно направила «Ведьму» в борт крейсера, но ускорение было так велико, что мы вылетели из луча. Да и я поняла, что Каэльд погибнет вместе со мной, если я это сделаю.
Я вырубила форсаж, развернула корабль носом к врагу и врубила форсаж снова. Изнасилованный движок яростно взвыл и «Ведьма» рванулась прочь от брони. Враг был в центре экрана, но не успел повтроить атаку. Видимо, психотронке тоже нужно время остыть или перезарядиться. «Огонь!» — скомандовала я. Каэльд рванул гашетку. Электроника на экране услужливо подрисовала луч, упёршийся прямо в противника. Ура! Есть попадание! Но не похоже, что противнику нанесён ущерб. Он развернулся носом к нам. «Щас выстрелит…» — пробормотал Каэльд. Тут же от «Громовержца» протянулась белая линия к врагу — электроника нарисовала выстрел Хисс. На этот раз мне показалость, что корпус врага слегка погнулся в точке попадания. «Так тебе, сука», — пробормотала я, швыряя «ведьму» вверх. — «Не так уж ты и не уязвим». Тут я ощутила укол совести, правда, слабый, видимо луч всё-таки слегка задел нас. «Ничего, не уйдёшь, сволочь…» пробормотал Каэльд по-кирнийски. И выстрелил. Задел край корабля. Внезапно я поняла, что нам нужно спрятаться за кормой «Громовержца». Совершенно бесполезный манёвр, но это я поняла только после того, как направила туда «Ведьму». Каюсь, в этот момент я не очень соображала, что делаю, но понимала, что это НАДО. Снова мощный удар совести обрушился на меня, но я уже смогла его подавить, помогла ярость. «Врёшь, сука», — снова пробормотал Каэльд. Несколько боковых ударов и «Ведьма» летит буквально в двух шагах мимо дюз, крейсера. Я вырубила тягу и развернулась носом назад. Так и есть! Враг появился из-за угла и разворачивается к нам носом. «Огонь!» — скомандовала я. В корпусе противника появилась дырка, из которой сочился дым. Ого! И мы кое что можем! Я снова развернула «Ведьму» носом вперёд и при этом заметила, что дюзы крейсера светятся, и похоже, давно. Это могло значить только одно — он заводит двигатели. Кто? Зачем? Хисс в боевой рубке, на борту кроме неё никого. Что за чёрт? Я решила снова дать движку форсаж, но вдруг поняла, что этого делать не надо и вообще ничего трогать не надо, пусть «Ведьма» летит без тяги, по инерции. Снова удар совести, на этот раз или очень сильный, или я просто устала. Я молча сидела в кресле, рядом с таким же безучастным Каэльдом, и пережёвывала себя. Хотелось покончить с собой, но сил не было. «Ведьма», тем временем, проскочила мимо «Громовержца» и неслась в открытое пространство, как камень. На экране заднего вида противник нёсся мимо дюз крейсера, развернувшись к нам носом. Мне это уже было безразлично. И тут «Громовержец» пришёл нам на помощь. Всего одну секунду работали его движки, но этого было достаточно. Корабль противника, оплавленный реактивной струёй крейсера, летел куда-то в сторону, мёртвый и безопасный. Всё встало на свои места, совесть больше меня не мучила. Я сорвала шлем, даже не посмотрев на указатель давления в кабине, непростительная оплошность. Каэльд тоже. Всё его лицо было залито покрыто слезами, глаза были усталыми, но что-то в них светилось, что-то что меня заставило бросить управление, кинуться к нему и прижаться губами к его губам, жадно, как в первый раз. Из скафандра остро несло потом, но я не обращала не это внимания, зная, что и сама пахну не лучше. Мы ошалело целовались, как школьники в подворотне, не глядя по сторонам и жалея только об одном — что скафандры нельзя снять быстро и что кабина «Ведьмы» слишком тесна, даже при отсутствии в ней Хисс. Внезапно зуммер отрезвил нас.