- Мир продлится еще двести лет. - Голос Лоринды чуть дрожал. - А потом?
- А потом - кончится, - предсказал Кристиан. - Они же тоже люди. И еще, скажи мне, как у них с наукой?
- Никак, - ответил амулет. - Их гениальность простирается в других направлениях. Но грядущая эпоха войн приведет к заметному технологическому прорыву.
- Какая эпоха?!
- Китай так и не признал независимость, провозглашенную колониями, и не одобрил смешение народов. Появившаяся там воинственная династия завоюет Западное полушарие, ослабленное внутренними религиозными и светскими разногласиями, которые там в конце концов возникнут.
- А потом, в свою очередь, победители тоже падут. Если Гея прежде не прервет работу программы. Это ведь когда-то произойдет… то есть уже произошло, верно?
- Ничто не вечно. И творения Геи тоже. Ветер шелестел листвой.
- Хотите осмотреть город? - спросил амулет. - Вам может быть устроена встреча с рядом известных лиц.
- Нет, - ответил Кристиан. - Пока не хотим. Может, позже.
Лоринда вздохнула:
- Лучше мы сейчас вернемся домой и отдохнем.
- И подумаем, - добавил Кристиан. - Да.
Переход.
Солнце в Англии светило не так ярко, как в Америке. Оно клонилось к западу, и последние лучи горели багрянцем на дереве мебели, гладили мрамор и обложки книг, а там, где падали на резное стекло, взрывались радугой. Букет разных цветов, стоявший в вазе, источал аромат.
Лоринда открыла ящик бюро, сняла с шеи цепочку с амулетом и убрала туда. Кристиан моргнул, кивнул и сделал то же самое.
- Нам надо немного побыть самими собой, - сказала она. - Сегодня было не так ужасно, как вчера, но я очень устала.
- Неудивительно, - ответил Кристиан.
- А вы?
- Я скоро тоже устану.
- Эти миры… Мне все время кажется, будто я видела их во сне, а не наяву.
- Наверное, дело в эмоциональной самозащите. Это не трусость, просто у психики есть свои пределы. Ты ведь разделяла с ними их боль. Знаешь, Лоринда, ты слишком добра, чтобы быть счастливой.
Она улыбнулась:
- Не ошибитесь. Если вы не готовы рухнуть прямо на месте, я тоже буду держаться.
- Черт возьми, нет.
Она достала из шкафа хрустальные бокалы, налила в них вина из графина, стоявшего на буфете, и сделала приглашающий жест. Портвейн был изумителен. Кристиан и Лоринда так и стояли, глядя друг другу в глаза.
- Наверное, было бы глупо и претенциозно пытаться нащупать какие-либо закономерности, лишь начав исследование, - заговорила наконец она. - Мы ведь видели только тонкие срезы нескольких из огромного множества миров, при том что каждый реален не меньше, чем мы с вами. - Ее передернуло.
- У меня есть догадка, - медленно произнес Кристиан.
- Что?
- У меня интуитивное предчувствие. Зачем Гея все это делает? Не думаю, что она просто развлекается.
- Я тоже. И не верю, что она позволила бы происходить столь страшным вещам, если бы могла предотвратить их. Как может столь великий разум, столь великая душа, как у нее, не быть добра?
Так она считает, сказал себе Кристиан, но она ведь - частичное воплощение Геи. Конечно, он слишком хорошо знал Лоринду, чтобы сомневаться в ее честности. Но отсюда никак не следовало, что благие намерения питает сам узел Земли. Просто живая Лоринда Эшкрофт была славной женщиной.
Она сделала большой глоток и продолжила:
- Лично мне кажется, что она находится в том же положении, что и Бог, как его традиционно представляют люди. Будучи добра, она желает разделить свое существование с другими и потому создает их. Но было бы бессмысленно делать их марионетками или автоматами. Необходимо дать им сознание и свободу воли. Отсюда у них появляется способность грешить, чем они постоянно и занимаются.
- Почему она не сотворила их обладающими большей нравственной силой?
- Потому что предпочла, чтобы они были людьми. А кто мы есть, как не особый вид африканской обезьяны? - Тон Лоринды стал печальнее; она смотрела в бокал. - Особый, научившийся изготовлять инструменты, говорить на всяких языках и видеть сны. Но сны могут обернуться кошмарами.
Ни в Гее, ни в Альфе, подумал Кристиан, не таится древний зверь. Их человеческие элементы давно уже укрощены, преображены и растворены. Воскрешение и его, и Лоринды - почти уникальный случай.
Не желая ее огорчать, он стал очень осторожно подбирать слова:
- Твоя идея кажется мне осмысленной, но боюсь, что она оставляет незатронутыми несколько вопросов. Гея постоянно вмешивается в ход своих эмуляций. Об этом говорят амулеты. Когда события слишком отклоняются от задуманного, она изменяет условия. - А в конце концов и вовсе все отключает, подумал он, но вслух этих слов не произнес. - Зачем она проводит эксперименты? Лоринда вздрогнула:
- Чтобы… чтобы изучить наше странное племя? Он кивнул:
- Да, так мне и кажется. Ни ей, ни даже всему галактическому мозгу не под силу подсчитать по отправным условиям, чем закончится развитие какой-либо ситуации, в которой участвуют люди. Поведение человека хаотично. Однако и в хаотических системах присутствуют структурные элементы, сдержки, противовесы. Просмотрев огромный объем вариантов, можно обнаружить несколько глобальных законов и выяснить, какие направления лучше, какие хуже. - Он поболтал остатком портвейна в бокале. - Но с какой целью? Во внешней Вселенной больше не осталось людей. Их нет уже… сколько бишь миллионов лет? Нет, если только Геей в самом деле не движет простое любопытство, я понятия не имею, чего она хочет.
- И я. - Лоринда допила вино. - Знаете, я вдруг стала очень быстро уставать.
- Я тоже. Может, пойдем поспим до вечера? А потом закажем на ужин что-нибудь особенное, и в голове у нас прояснится.
Она на миг коснулась его руки:
- До вечера, мой милый друг.
Ночь была юная и нежная. Над садом светила полная луна. Вино улучшило их настроение, тоска отступила. Гравий на дорожке ритмично похрустывал под ногами - Кристиан и Лоринда танцевали, вместе напевая мелодию вальса. Потом, смеясь, сели у пруда, залитого светом. Рядом лежала гитара - Кристиан успел на миг надеть амулет и отдать ему нужную команду. Теперь он взял инструмент в руки. Никогда не видел он ничего прекраснее, чем лицо Лоринды в лунном сиянии. Он спел ей песню, которую сочинил давным-давно, когда был смертным человеком.
Задавайте ритм, танцоры: Лета возвестим приход! «Жизнь ценней, чем злата горы: Трать легко и без разбору», - Скрипка весело поет.
Срок весенний быстротечен, Год промчится день за днем. Пусть закон бесчеловечен, Краткий миг увековечен В танце буйном и шальном.
Нам ли ждать в смиренье кротком? Наш удел - веселый пляс. Сбрось тяжелые колодки, Поцелуй меня, красотка! Струны и ветра - за нас! 1
Потом она вдруг оказалась в его объятиях.
8
Там, где холмы над рекой были выше всего, на крутом склоне, деревья росли негусто. Калава направил шлюпку к берегу. Рабы, сидевшие на веслах, закряхтели от двойной нагрузки. Пот ручьями стекал по их тугим, обтянутым кожей мускулам: в этот день солнце пылало в небе, лишь наполовину затянутом облаками. Вот днище шкрябнуло о песчаную отмель.
Калава велел двум матросам оставаться стеречь лодку и гребцов, а сам с четырьмя другими и Ильянди спрыгнул на мелководье, выбрался на сухое место и стал карабкаться вверх по склону.
Лезть пришлось долго, но зато с гребня открывался такой вид, что у Ильянди пресеклось дыхание, а кто-то из моряков восхищенно выругался.