— Спасибо, Айвен, — пробормотал Грегор. — Глубокая мысль. — Лаиса только кивнула в удивленном согласии.
Леди Элис прищурилась, размышляя. — Грегор, Лаиса? Эта идея приемлема для вас обоих?
— Мне подходит — сказал Грегор — Не думаю, чтобы мои родители возражали против этого — сказала Лаиса — Гм… кто выступит в роли твоих родителей, Грегор?
— В свадебном круге, разумеется, это место займут граф и графиня Форкосиган, — сказал Грегор. — Я предполагаю, чтобы они… да, Майлз?
— Мать — без всякого сомнения — сказал Майлз — хотя не могу гарантировать, что она воздержится от нелицеприятных комментариев по поводу барраярцев. Отец…
Тишина, сохраняемая скорей из политических соображений, упала вокруг стола. Несколько глаз уставились на Дува Галени, слегка стиснувшего челюсти.
— Дув, Лаиса. — Леди Элис постучала ногтем с безукоризненным маникюром по полированной столешнице, — Какова может быть на это социально-политическая реакция комаррцев? Искренне, пожалуйста — У меня нет никаких личных возражений против графа Форкосигана, — сказала Лаиса.
Галени вздохнул. — Некоторая…двусмысленность, которой мы могли бы избежать; думаю, нам следовало бы…
Тонко сказано, Дув. Ты все же политик. — Другими словами, это значит послать Мясника Комарры пялиться на их обнаженную жертвенную деву. Для коренных комаррцев такое не желательнее чумы, — произнес Майлз, поскольку никто другой не мог этого сказать. Ну, может быть, еще Айвен. Леди Элис пришлось бы несколько дольше подыскивать выражения, чтобы деликатно выразить эту проблему. Галени стрельнул в его сторону взглядом, выражающим благодарность пополам с негодованием. — Абсолютно ясно, — продолжил Майлз. — Если недостаток симметрии не слишком очевиден, можно послать мою мать и тетю Элис в качестве делегации от Грегора, и еще возможно, одну из кузин Грегора со стороны матери, принцессы Карин. Это пройдет для барраярских консерваторов, ведь охрана генотипа всегда была делом женщины Барраярцы вокруг стола согласно усмехнулись. Леди Элис коротко улыбнулась и пометила этот пункт.
Последующие долгие и сложные дебаты проходили по вопросу, должна ли пара повторить свои клятвы на всех четырех барраярских языках. Затем последовали тридцать минут обсуждения, как преподнести это во внутренних и галактических новостях. При этом Майлз, не без помощи Галени, ловко сумел избежать расширения списка задач, требующие его персонального участия. Леди Элис перелистнула следующую страницу, и нахмурилась. — Кстати, Грегор, что ты все же решил в отношении дела Форбреттена?
Грегор покачал головой. — Я пытался избежать публичного обсуждения этого прямо сейчас. По крайней мере, пока Совет Графов не пройдется по этому вопросу. Что бы они ни решили, проигравший несомненно преклонит передо мной колени с прошением, не пройдет и минуты.
Майлз с замешательством поглядел на повестку дня. Следующим пунктом было расписание банкетов. — Дело Форбреттена?
— Ты, конечно, слышал о скандале… — начала леди Элис. — Ах, верно, ты был на Комарре, когда это случилось. Разве Айвен не рассказал тебе? Бедный Рене. Вся семья гудит от разговоров.
— А что случилось с Рене Форбреттеном? — спросил встревоженный Майлз. Рене учился в Академии на пару лет раньше Майлза, и надеялся последовать по стопам своего блестящего отца. Коммодор лорд Форбреттен был звездным протеже отца Майлза в Генеральном Штабе, вплоть до своей безвременной, героической гибели под огнем цетагандийцев в сражении в Ступице Хеджена десять лет назад. Менее года спустя старый граф Форбреттен умер, как говорили — в печали от гибели своего любимого старшего сына.
Рене был вынужден отказаться от перспективной военной карьеры и принять на себя обязанности графа своего округа. Три года назад, в романтическом вихре, охватившем Форбарр-Султану, он женился на прекрасной восемнадцатилетней дочери состоятельного лорда Форкереса. Каждому свое, как говорится в провинции.
— Да, — произнес Грегор, — и да, и нет. Гм…
— Гм — что?
Леди Элис вздохнула. — Граф и графиня Форбреттен, решив что пришло время выполнить свой долг перед семьей, очень разумно решили использовать маточный репликатор для своего первого сына и откорректировать все возможные дефекты еще в зародышевой клетке. Для чего они, разумеется, полностью прошли генсканирование.
— У Рене обнаружили мутацию? — удивленно спросил Майлз. Высокий, привлекательный, атлетичный Рене, в совершенстве говорящий на всех четырех языках, с прекрасно поставленным баритоном, заставлявшим таять женские сердца и располагавшим к нему мужчин, прекрасно владеющий тремя музыкальными инструментами и с великолепными способностями к пению? Рене, заставлявший Айвена скрипеть зубами от явной белой зависти?
— Не совсем, — сказала леди Элис, — если не считать дефектом одну восьмую крови цетагандийских гем-лордов.
Майлз сел.
— Ой. — он переварил эту новость — Как это случилось?
— Ты, конечно, можешь подсчитать, — прошептал Айвен — А по какой линии?
— По отцовской. — сказала леди Элис — К несчастью Правильно. Дед Рене, седьмой граф Форбреттен, действительно родился в середине периода цетагандийской оккупации. Форбреттены, как и многие барраярцы, делали что могли, чтобы выжить… — Значит прабабушка Рене сотрудничала с оккупантами. Или… нечто более гадкое?
— Вряд ли, — сказал Грегор, — поскольку Имперская Безопасность раскопала некоторые сохранившиеся документы, предполагающие, что это была скорее всего добровольная и длительная связь, с одним — или несколькими — высокопоставленными гем-офицерами, находящимся в их Округе. В этом случае нельзя сказать, была ли это любовь, личный интерес или попытка расплатиться за покровительство ее семье той единственной монетой, которая у нее была.
— Может быть и все три причины сразу, — сказала леди Элис. — Жизнь в оккупированной зоне нелегка.
— В любом случае, — сказал Грегор, — это, кажется, не было насилием.
— Слава Богу. И, э-э, вы узнали, кто из гем-лордов был предком Рене?
— Теоретически предполагалось послать его генетическую карту на Цетаганду и выяснить это, но насколько я знаю, они пока на это не решились. Это скорее академический вопрос. Что… что не является академическим вопросом, так это то, что седьмой граф Форбреттен не является сыном шестого.
— На прошлой неделе в Генштабе его обозвали Рене Гем-Бреттен, — ляпнул Айвен. Грегор скривился.
— Я изумлен, что Форбреттены позволили этой информации просочиться наружу., — заметил Майлз. — Их предал доктор или медтехник?
— М-м, это разошлось как сплетня, — сказал Грегор. — Они не собирались делать это известным. Но Рене сказал своим сестрам и брату — он думал, они имеют право знать, — а молодая графиня сказала своим родителям. И оттуда… ну, в общем, кто знает. Но этот слух в конечном итоге достиг ушей Сигура Форбреттена, потомка по прямой линии младшего брата шестого графа, и, кстати, зятя графа Бориса Формонкриева. Сигур каким-то образом — уже есть встречный иск относительно его методов — получил копию результата генсканирования Рене. И граф Формонкриев выступил перед Советом Графов с иском в пользу своего зятя, с требованием отставки Форбреттена и графства для Сигура. Вот таково сейчас положение дел.
— Ого! Так… но ведь Рене все еще граф, не так ли? Его кандидатура была представлена и одобрена Советом, по всей форме — черт, я был там, если подумать.