Вы не могли бы перенестись к нам, и как можно скорее, – официальный представитель говорил слишком энергично и чересчур настойчиво.
– Мистер Брайтвайт, – начал было Кирк.
– Радиопередатчик все еще отключен, – предупредила Ухура.
– Откройте канал! – заорал Кирк. – Он обратился ко мне открыто – и это после всех наших мер предосторожности! Да будь я проклят, если я переправлю хоть кого-нибудь на Алеф Прайм, не узнав предварительно, что там происходит.
– Да, сэр, – осторожно напомнила Ухура об открытом канале связи.
– Мистер Брайтвайт, слышите меня?
– Да, капитан, конечно. У вас проблемы с передатчиком?
– У нас проблемы с… Мы получаем от вас команду срочного переброса и находимся в состоянии вынужденного молчания в эфире. И практически, вступая с вами в разговор, я нарушаю этот запрет. Что у вас там произошло такое чрезвычайное?
Брайтвайт, как бы не веря своим ушам, покачал головой:
– Капитан, прошу прощения. Но я не могу посвящать вас в наши проблемы по открытому каналу. Вы не будете против того, чтобы я переместился к вам для конфиденциального разговора?
Кирк обдумывал предложение прокурора. Что бы у ним там на Алефе ни происходило, ясно было, что это не вражеская агрессия и не широкомасштабная авария. И ему не хотелось видеть на «Энтерпрайзе» возможного виновника чудовищной ошибки. А то, что произошла ошибка, уже можно было не сомневаться. В поисках верного решения капитан вопросительно взглянул на офицера по науке, но тот и не повел своей приподнятой бровью. Тогда Кирк вздохнул и объявил:
– Мистер Брайтвайт, я прибуду к вам через несколько минут.
– Благодарю вас, капитан, – с облегчением произнес прокурор.
– Конец связи. Кирк.
Образ прокурора исчез с экрана. Зулу незаметно коснулся пальцами клавишей, и перед их глазами вновь засветился «Аэрфен».
– Да-а, – озадаченно проговорил Кирк. – И таинственно, и непостижимо, – он взглянул на Спока, ожидая от него вопроса или подсказки, но тот, не глядя на него, поддакнул:
– Любопытно, сэр, очень любопытно.
Кирк рассмеялся – наконец-то Спок выразил свое любопытство.
– Тогда давайте отправимся вместе с вами и выясним, что, черт возьми, у них там происходит!
* * *
Больше всего на свете Кирку хотелось сейчас же выйти из строгой засекреченности и связаться с Хантер. Но не имея права тратить время на собственные нужды, он вместе со Споком прибыл в офис прокурора Алеф Прайма.
Высокий, чрезмерно высокий мужчина быстро шагнул вперед и энергично потряс руку Кирка, – он как бы маячил над капитаном и был на полголовы выше Спока.
– Капитан Кирк, благодарю вас за то, что вы прибыли, – он бросил любопытный взгляд на офицера по науке. – Э… мы встречались, не так ли?
– Не уверен, – ответил Спок.
– Это мистер Спок, мой заместитель, офицер по науке, – представил Спока Кирк.
Мистер Брайтвайт схватил руку офицера-ученого и затряс ее, прежде чем Кирк смог остановить его, предупредить о недопустимости такой манеры знакомства с вулканцем.
Спок заметил замешательство Кирка, но не убрал свою руку, зная, что это будет серьезным нарушением этикета, если здоровающийся с ним человек не знает об особенностях вулканцев. Вся беда была в том, что его не предупредили заранее, и он не смог должным образом воспротивиться вторжению в него чужих мыслей и чужих чувств. Сиюминутные мысли и чувства мистера Брайтвайта были нормальными мыслями и чувствами нормального человека – сильные, слегка взбудораженные, с легкой примесью печали. Спок привык защищаться от такого вторжения, не обращая на него внимания, хоть это и стоило ему некоторых усилий. У него, правда, мелькнула мысль воспользоваться представленной возможностью заглянуть поглубже в мысли Брайтвайта и узнать истинную причину вызова «Энтерпрайза».
Чтобы не поддаться искушению, он вырвал свою руку из руки Брайтвайта и установил блок.
– Пройдемте, пожалуйста, в мой кабинет, – пригласил прокурор. – Там нам будет и удобней, и безопасней.
– Прошу прощения, мистер Спок, – извинился за прокурора Кирк и увидел, как желваки заходили на лице Спока.
– Я сохраню свой блок до тех пор, пока мы не возвратимся на корабль, – непроницаемо ответил вулканец.
Брайтвайт по пути прихватил еще одно кресло, и в кабинете они все трое смогли усесться. Кабинет был сравнительно небольшой, просто обставленный и битком набитый папками, банком данных, штабелями кассет, расшифровками и прочими атрибутами чиновничьей деятельности.
Брайтвайт принес Кирку напиток в пластиковой чашке (Спок отказался от угощения), присел, тут же снова вскочил на ноги, излучая из себя поток нервной энергии. Потом прошелся взад-вперед; явно раздражая Кирка своим мельтешением. Наконец, он приостановился и начал издалека:
– Моя обычная работа – исключительно рутинная. Но последние недели… – он замолчал, обеими руками вытер глаза и щеки, словно только что проснулся и продолжил:
– Простите, джентльмены. Этой ночью умер мой друг, и я не совсем…
Кирк поднялся, осторожно прихватил его за локоть, усадил в кресло, протянул ему чашку:
– Выпейте немного, расслабьтесь. Успокойтесь и расскажите нам, что произошло.
Брайтвайт сделал глубокий вдох, потом медленно выдохнул из себя воздух и вновь извинился:
– Прошу прощения. Мое состояние не связано с вашим прибытием на Алеф. Просто я не могу вытравить Ли из своей памяти. Все так неожиданно. Она не казалась безнадежно больной, обычное недомогание. А когда я заехал сегодня утром в больницу, мне сказали, что у нее был гиперморфийный ботулизм, и она…
– Мы разделяем ваше горе, мистер Брайтвайт, и понимаем, почему вы так расстроены.
– Она была адвокатом здесь, на Алефе… Принято считать, что адвокат и прокурор должны быть врагами, но это вовсе не так. В таком противостоянии есть, конечно, определенная доля соперничества, но если есть взаимоуважение, соперничество дружбе – не помеха.
Кирк согласно кивнул, а Спок бесстрастно наблюдал за болезненной прелюдией предстоящего разговора, а может быть, и дела.
– Ну, вот и все! Кажется, я могу держать себя в руках, – проговорил Брайтвайт, попытался извиняюще улыбнуться, но улыбка тут же исчезла с его напряженного и мрачного лица. – Вы находитесь здесь для того, чтобы поставить окончательную точку в деле, которое я только что, закончил расследовать. Признаться, оно не похоже на все то, с чем я встречался раньше. Начало делу положил прискорбный факт – исчезли десять человек. Естественно было подумать, что кто-то похитил их с целью вымогания денег, выкупа. Но все оказалось гораздо хуже – это был, запрещенный эксперимент над сознательными субъектами.
– Какого рода эксперимент? – поинтересовался Спок.
– Мне запрещено говорить об особенностях эксперимента. Да это и не относится к делу. А в общих чертах суть его такова: в условиях строжайшей секретности было произведено дознание, в тех же самых условиях был вынесен приговор. И все это делалось по прямому указанию Совета Федерации. Какая-либо гласность в этом деле исключена. Приняты все меры предосторожности. Для вынужденного знакомства с этим делом мне пришлось обращаться непосредственно в штаб Федерации. Мое обращение вызвало их недовольство. Но я и подумать не мог о том, что для перевоза одного заключенного в реабилитационную зону 7, они пришлют такой корабль, как «Энтерпрайз». Хотя, конечно, это очень надежный транспорт.
– Ну-ка, помолчите минуточку, помолчите, – сказал Кирк, поднимаясь с кресла.