Тарин оглянулась вокруг
— Где Джо?
У Кристен глаза полезли на лоб:
— Фредди схватил его! Мы должны ему помочь!
Гольдман подбежал к двери и попытался открыть её, но тут же отдернул руку. Дверь была раскалена докрасна. Затем она стала деформироваться и шипеть от страшного жара, который сделал воздух в комнате невыносимо горячим.
— Комната меняется! — закричал Уилл.
Стены начали сближаться. Вся группа отступила в центр комнаты, так как она приняла цилиндрическую форму — наподобие топки. На стенах появились заклепки, потому что теперь они представляли собой обгоревшие стальные плиты.
Гольдман отступил назад:
— Это сумасшествие! — Он посмотрел вниз и увидел, что его ноги топчутся в дымящейся золе.
Кинкайд попытался поддеть дверь снизу и выбить её, но отскочил назад, размахивая обожженными руками.
Все беспомощно озирались, а дым тем временем все сгущался. Языки ревущего пламени плясали вокруг них.
Внезапно дверца топки распахнулась. В совершенно нормальном больничном коридоре стояла Симмс. Воцарилось молчание.
— Что здесь происходит? — спросила она.
Гольдман, Томпсон и другие сидели на своих местах и медленно поднимали головы, приходя в себя. Они дико озирались, все ещё в состоянии смятения.
— Что случилось с Джо? — спросила Симмс. Джо лежал без сознания по полу у своего стула, Симмс подбежала к нему. — Он не дышит!
Оттолкнув её, Томпсон склонилась над Джо и начала отчаянно вдувать воздух ему в рот.
6
Вечером того же дня Джо лежал в состоянии комы в реанимационном отделении. Различные приборы и респиратор были подсоединены к его телу. Вокруг стояли техники и нейрохирурги.
Гольдман и Томпсон, вне себя от тревоги, наблюдали за происходящим. Доктор Карвер, главный врач «Уэстин Хиллз», кипя от сдерживаемого гнева, находился тут же. Здесь была и Симмс с самоуверенным выражением лица.
Наконец из палаты вышел нейрохирург и покачал головой:
— Он находится в состоянии глубокой комы. Мы ничего не можем для него сделать, Карвер повернулся к Гольдману:
— Этому не может быть никаких оправданий.
— Эксперимент не был разрешен, — сказала Симмс. — Он нарочно проводился без моего ведома.
— Требовались необычные шаги, — возразил Гольдман.
— Именно это что ли я должен сообщить родителям молодого человека? — огрызнулся Карвер. — Как я понимаю, вы прописали сугубо экспериментальное лекарство?
— Доктор Карвер, — сказала Томпсон, — Джо находится в коме не из-за гипносила.
Карвер пристально посмотрел на Томпсон:
— Юная леди, ваше мнение меня совершенно не интересует. Более того, по мнению доктора Симмс, вы сеете панику среди пациентов.
— Это не соответствует действительности, — сказал Гольдман.
— Доктор Гольдман, — произнес Карвер, — за последние четыре дня у нас произошли два самоубийства. Сейчас мальчик в коме. Я думаю, будет справедливо сказать, что ваш подход провалился полностью. Вы оба освобождены от своих обязанностей. Я хочу, чтобы вас здесь больше не было. Сегодня же.
— Мне жаль, Нил, — сказала Симмс, — но вы навлекли это на себя сами.
— Пожалуйста, Элизабет, — попросил Гольдман, — постарайтесь помочь детям. Прислушивайтесь к ним.
— Конечно, — сказала Симмс и удалилась.
— Что нам теперь делать? — спросила Томпсон. — Мы ничего не можем теперь. Теперь это не в наших руках.
Той же ночью Гольдман укладывал личные бумаги в багажник своего автомобиля, поставленного у стены больницы. Он наткнулся на фото пикника, на котором он бил заснят вместе с Дженнифер и Филиппом, и печально задержал на нем взгляд. Затем он захлопнул багажник и случайно бросил взгляд на неиспользуемое крыло больницы.
Это была старая, неухоженная и ветхая часть здания. В окне верхнего этажа стояла белая фигура.
Гольдман ахнул от изумления, узнав монахиню. Прежде чем он успел позвать её, она повернулась и исчезла из виду.
Гольдман чуть подождал, а затем подошел к зданию. Он попытался открыть двойные двери, но они были перехвачены ржавой цепью, запертой на висячий замок.
Гольдман приблизился к сломанному окну и посмотрел сквозь доски, которыми оно было забито. Перед ним был Длинный главный зал. Затем он увидел очертания фигуры монахини в дальнем конце, сходящей по лестнице. Она повернулась на лестничной площадке, чтобы направиться в цокольный этаж.
— Сестра! Сестра! — закричал Гольдман, колотя по доскам. Одна доска отскочила, и он вошел в здание.
Гольдман оказался в заброшенном пыльном коридоре, стены которого были покрыты облупившейся краской и пятнами сырости. В его дальнем конце виднелась приоткрытая ржавая железная дверь с забранным решеткой небольшим окошком. Оттуда слышалось слабое жужжание, то усиливавшееся, то ослабевавшее.
Гольдман подошел к двери:
— Прошу прошения. Сестра?
Никакого ответа, лишь новое жужжание. Гольдман толкнул дверь, которая громко заскрипела Он вошел в огромное темное помещение, напоминающее подземную тюрьму. Осыпающиеся цементные столбы стояли, задрапированные паутиной. На полу валялись заржавевшие остатки кроватей и обломки дерева. Жужжание стало громче, затем заглохло.
— Эй! — позвал Гольдман.
Рядом с ним зажглась спичка, что прозвучало как выстрел в тишине. Внезапно появилась монахиня. Гольдман открыл рот от изумления.
— Здесь все началось, — печально сказала монахиня. Она повернулась и зажгла свечу перед статуей Девы Марии в крохотном алькове. Затрещал тусклый огонек.
— Это крыло было закрыто в течение многих лет, — сказал Гольдман, оглядываясь вокруг. — Что здесь было?
— Чистилище, созданное руками людей, — ответила монахиня. — Изуродованные, потерянные души, худшие среди сумасшедших с криминальными наклонностями были заперты здесь подобно животным
— Это заведение было закрыто в сороковых годах, не так ли? Был какой-то скандал.
Монахиня кивнула в знак согласия.
— Молодая штатная сотрудница была случайно заперта здесь во время праздников. Заключенные ухитрились скрывать её в течение многих дней. Ее сотни раз насиловали. Когда её обнаружили, она была едва жива и беременная. Это была Аманда Крюгер. Ее дитя…
— Фредди! — вскрикнул Гольдман.
— Сын сотни маньяков. Некоторые утверждают, что он был убит, но тело его так и не было обнаружено.
Гольдман насторожился, когда снова услышал жужжание. Мимо него в темноте пролетела муха.
— Вы что-то говорили… о том, чтобы похоронить его?
— Вы должны найти его останки, — сказала монахиня, — и похоронить их в освященной земле. — Она повернулась и пошла вверх по лестнице.
— В освященной земле? — повторил вопросительно Гольдман.
Монахиня остановилась на верху лестницы.
— Если ваша единственная вера — наука, доктор, то, возможно, именно вам нужно его похоронить.
Монахиня ушла, и дверь начала медленно закрываться за нею, погружая помещение в темноту. Гольдман быстро поднялся и схватился за ручку двери до того, как она закрылась. Он прошел в коридор и огляделся. Монахиня исчезла.
Томпсон сидела у постели Джо, смотря на него, такого спокойного и хрупкого. Она говорила шепотом, но голос её был полон ненависти
— Оставь его в покое, ты, чудовище!
Внезапно короткие разрезы начали появляться на ночной рубашке Джо. Ужас охватил Томпсон, тут в палату вошел Гольдман и встал рядом.
Разрезы образовали слова: «ИДИ И ВОЗЬМИ ЕГО».
Томпсон и Гольдман в ужасе смотрели друг на друга. Затем Гольдман схватил девушку за руку и потащил к своей машине.
— Вы не должны вмешиваться в это дело, — сказал Гольдман. — Именно этого он и хочет. Пока вы принимаете гипносил, он не может до вас добраться.
— Не думайте, что я этого не знаю, — возразила Томпсон. — Но4у меня нет выбора.