В период, к которому относилась наша с Голубевой статья, закон предусматривал уголовную ответственность за гомосексуализм. А это означало, что расхождение между различными компонентами пола – биологическим, психосексуальным и гражданским – в любой момент могло привести гермафродита на скамью подсудимых и защитить его, оставаясь в рамках закона, было невозможно.
Касались мы и проблемы врачебных ошибок, обусловленных профессиональной некомпетентностью. Ни при составлении программ подготовки и усовершенствования работников медицины, ни в ходе обучения не учитываются по-настоящему достижения науки, которые позволяют сегодня сделать пол однозначным, устранить противоречия половой роли, помочь человеку вступить в брак, создать семью. Практикующие врачи зачастую беспомощны в установлении диагноза, в выработке стратегии и тактики лечения – их ошибки наслаиваются одна на другую, приводя зачастую к непоправимым трагедиям.
А разве нормально, что врач вынужден брать на себя функцию службы реабилитации и социальной поддержки? Бесполезно искать официальную инстанцию, которая создавала бы людям, фактически начинающим жить «с нуля», хотя бы стартовые условия для вхождения в жизнь общества в новом качестве. Таких учреждений нет. Акт смены пола требует абсолютной тайны – а как ее сохранить, если приходиться действовать приватно, использовать личные связи, взывать к сочувствию чиновников? Выписываясь из больницы, человек получает справку. И каждый раз, составляя этот документ, врач оказывается перед дилеммой: либо разгласить тайну, написав все как есть, либо выдать за своей подписью откровенную «липу»…
Важнейшее, на наш взгляд, предложение касалось организации диспансерного наблюдения за людьми сменившими пол. Длительность и сложность адаптации, писали мы, требует специальной психотерапии, тесного общения с врачом, которому пациенты зачастую рассказывают о том, чем стесняются поделиться с родной матерью. Диспансер может и координировать все реабилитационные мероприятия, включая и создание семьи. Почти у всех гермафродитов сохраняется комплекс неполноценности, укрепившийся с детства, и коррекция пола не всегда способна его снять. Обращение к врачу с просьбой «познакомить» с себе подобными, которых нечего стесняться – в порядке вещей. За последние 5 лет создалось 7 таких семей – очень удачных, со всех точек зрения. Создание диспансеров упростило бы и проблему обеспечения больных гормональными препаратами, в которых многие нуждаются не только для поддержания вторичных половых признаков, но и по жизненным показаниям.
Наши аргументы казались нам достаточно убедительными. Мы раскрыли перед общественностью одну из теневых сторон жизни, известную практически только тем, кого эта проблема непосредственно касается, и вправе были ожидать, что хоть что-то сдвинется с мертвой точки. Но нет, никаких изменений не произошло…
Совсем недавно, в конце 1997 года, Государственная Дума приняла Закон «Об актах гражданского состояния». Впервые в российской законодательной практике акт смены пола стал предметом правового регулирования! Но кое-что в тексте закона задело меня за живое. Я написал об этом статью. И вновь, как и четверть века назад, оказалось, что задача моя заключается в том, чтобы привлечь внимание общества к одной из сторон жизни, находящейся в глухой тени!
Приведу несколько отрывков из этого газетного выступления:
«С признаками половой двойственности являются на свет двое-трое из каждых ста новорожденных. Последнее время во всем мире этот процент растет. О явлениях, имеющих такую степень распространенности, начинают обычно кричать на всех перекрестках, проводить „круглые столы“. А тут – глухо.
Общество делает вид, что даже не догадывается о присутствии этого глубоко несчастного меньшинства. Сама тема, опутанная паутиной нелепых домыслов и средневековых предрассудков, вызывает, похоже, одно лишь чувство брезгливого любопытства.
Энциклопедия Брокгауза и Эфрона (Спб, 1893 г.), со свойственной той эпохе стыдливостью, ограничивается одним лишь юридическим аспектом проблемы, но все равно содержит примечательную информацию. «Вопрос о принадлежности гермафродита к тому или другому полу представляет большой практический интерес, так как от решения его зависит общественное положение, действительность брака, наследственное и иные права данного лица». И это, оказывается, еще минимум сто лет назад учитывали законодатели во всех европейских странах. Установление пола, его изменение – все эти коллизии отражались в законе. Везде – кроме России. «Русское законодательство, – цитирую энциклопедию, – совершенно умалчивает о данном предмете».
Эта позиция остается неизменной. Перемена пола – акт, имеющий колоссальное правовое значение. Но никакими юридическими нормами связанные с ним процедуры не регулируются.
Когда вся система медицинских учреждений была государственной и управлялась командами из Москвы, можно еще было рассчитывать на какой-то порядок. А теперь человек без труда найдет частную лечебницу, где за деньги с ним сделают все, о чем он попросит.
Ни в одном перечне групп, нуждающихся в особом внимании и защите, эта категория граждан не упоминается. Самый простой пример: многие из них, по жизненным показаниям, должны до конца своих дней получать гормональные препараты. Точно так же, как больные диабетом – инсулин. Но поскольку их как бы не существует, то и право на льготное обеспечение лекарствами на них не распространяется.
Новая жизнь – это действительно все новое. И документы, и место жительства, зачастую и род занятий. В недавнем прошлом тоже никому не было помочь пациенту, кроме врача, но по крайней мере мы знали, как действовать. Искали «своих людей», заручались покровительством. Теперь же обходные пути мало что дают, а прямых – не появилось.
Складывается впечатление, что тему смены пола в массовом сознании монополизировали транссексуалы. Это совершенно другие люди, с иной мотивацией, с иным складом характера. Они ведут себя шумно, напористо, охотно позируют перед телекамерами – самореклама отвечает их внутренним целям. Я вовсе не хочу сказать, что их проблемы не заслуживают внимания. Но это другие проблемы, требующие отдельного подхода.
В конце ноября вступил в силу Федеральный Закон «Об актах гражданского состояния». Процедура перемены имени расписана в нем подробнейшим образом. О перемене пола сказано вскользь: что этот пункт в свидетельстве о рождении может быть изменен и что основание служит «документ установленной формы об изменении пола, выданный медицинской организацией». Что это за документ и кто устанавливает его форму – неясно. Но даже не это вызывает тревогу. Обратившись за консультацией в Министерство юстиции, я понял, как и разработчики закона, и те, кто будет следить за его исполнением, представляют себе такой документ. Для них это не медицинское заключение, с основанием диагноза и рекомендациями, а справка о проведенной хирургической операции.
Готов поручиться, что именно непростое общение работников загсов с транссексуалами навеяло мысль о внесении в закон этого параграфа, а подумать о людях, несущих на себе проклятие двойного пола, просто забыли. А ведь их состояние прямо противоположно переживаниям транссексуалов. Те уже давно мысленно живут в ином поле, не хватает только общественного признания.