Он быстро поднялся по лестнице и, остановившись на последней ступеньке, стал внимательно осматриваться по сторонам. Увидев их столик, мужчина вскинул брови и начал торопливо пробираться к Доку. Сандра подумала: "Может, стоит предупредить Дока о том, что ему сейчас сделают замечание?.."
Мужчина положил руку на плечо Дока.
- Сэр! - взволнованно вымолвил он. - Вы отдаете себе отчет, что ваши часы пущены, доктор Кракатовер?
Сандра наконец осознала, что Док смотрит на нее, расплывшись в улыбке.
- Это на самом деле так, - произнес он. - Я надеюсь, вы простите мне мой обман, хотя это и было трудно, даже технически. Каждое слово, что я сказал вам о Гадком старом Кракатовере, - буквальная правда. За исключением длинной седой бороды - он никогда не носил бороду после того, как ему стукнуло тридцать пять. Эта часть моего рассказа - чистейшей воды ложь! (Да, я сказал! Я приду в одну минуту! Не беспокойтесь, зрители получить свои деньги стоящими за меня! И WBM оплатой всех расходов не купила моя душа - это принадлежит вот этой молодой леди.)
Док встал, взял руку Сандры и поднес к своим губам:
- Благодарю вас, мадемуазель, за очаровательный промежуток. Я надеюсь, он повторится. Между прочим, мне следует сказать вам, что, кроме того, что я... (Послушай, перестань меня все время дергать! На моих часах еще не может быть пять минут!)... что я Гадкий старый Кракатовер, заслуженный гроссмейстер в отставке, я также и специальный корреспондент "Лондон Таймс". Всегда приятно побеседовать с коллегой. Пожалуйста, не колеблясь, используйте в ваших статьях любые вышвырнутые мной идеи, если, конечно, найдете их стоящими того. Я подал свой первый материал два часа назад. Да иду я, иду! Au revoir, mademoiselle!
Он был уже в самом низу, когда Сандра вскочила и побежала к балюстраде:
- Эй, Док!
Он обернулся.
- Удачи вам! - крикнула она и помахала ему рукой. Он послал ей воздушный поцелуй и пошел через зал к своему столику.
Отовсюду на нее устремились грозные взгляды; в ее сторону спешил объятый ужасом распорядитель. Завидев его, Сандра сделала большие испуганные глаза, но скрыть свою улыбку так и не смогла.
IV
Sitzfleisch (довольно грубое немецкое слово, означающее "усидчивость", буквально - "мясо, на котором сидят" или "ягодичное мясо") - качество, необходимое более всего как для участников шахматного турнира, так и для его зрителей.
Сандра около получаса наблюдала за игрой (вернее сказать, изучала в свой хороший бинокль лица шахматистов), затем отправилась в отель, написала статью (интервью со знаменитым доктором Кракатовером), отослала ее в редакцию и вернулась в зал узнать, что там с партиями.
На всех пяти досках все еще шла игра.
Ложа прессы была переполнена, но два парня и девушка лет пятнадцати-шестнадцати, очевидно, учащиеся, предусмотрительно потеснились и освободили Сандре место в самом верхнем ряду. Она села и стала заинтересованно вслушиваться в их перешептывание. Жаргон, на котором они говорили, отдаленно напоминал слышанный ею прежде, но был более занятным: игроки не жертвовали пешку, а подставляли ее; не просто терпели поражение, а были разгромлены; не теряли фигуры, а зевали их. Тот же Рэй Лопес звучал у них как Гадкий старый Рюэй. И между прочим, определенная последовательность первых ходов получила свое название в честь одного давно почившего испанского священника. Все это Сандра узнала от Дэйва, Билла и Джуди благодаря частым одалживаниям им бинокля.
Ей сказали, что уже прошло первое контрольное время - четыре часа (по два часа и тридцать ходов на каждого шахматиста) и что сейчас шахматисты приближаются к следующему контрольному промежутку (еще по одному часу и пятнадцати ходам), после чего неоконченные партии будут отложены до завтрашнего утра.
Шеревский, потратив час на обдумывание одного-единственного хода, оказался в ситуации, когда ему пришлось делать пятнадцать ходов за две минуты. Но ничего из ряда вон выходящего в этом нет, на одном дыхании заверил ее Дэйв, Шеревский постоянно позволяет себе подобную "фантастическую нехватку времени", из которой затем блестяще выпутывается. А теперь к тому же он уже близок к выигрышу в партии с Сереком.
"Один - ноль в пользу США", - с гордостью подумала Сандра.
Яндорф, играя против Вотбинника, оказался практически в цугцванге ("Это когда все фигуры связаны", - пояснил Билл) и вскоре должен был сдаться. В свой бинокль Сандра отчетливо видела, с какой убийственной яростью смотрит Яндорф на доску перед собой и как при этом вздымается и опускается его толстая грудь. Вотбинник же, казалось, напротив, мыслями витал в облаках.
Д-р Кракатовер хоть и потерял пешку в партии с Лысмовым, но держался все еще крепко. Однако и ломаного гроша не дал бы Дэйв за его шансы против бывшего чемпиона мира, потому что "эти старики всегда слабеют на шестом часу".
- Ты за-бы-ва-ешь о био-ло-ги-чес-ком чу-де док-то-ра Ласкера, - в один голос отчеканили Билл и Джуди.
- Закройте рты, - предупреждающе осадил их Дэйв. Стоявший внизу распорядитель сурово погрозил в их сторону пальцем.
Намного позже Сандра узнала, что философ и математик д-р Эмануэль Ласкер обладал чемпионским титулом на протяжении двадцати шести лет, и в 1924 году, в возрасте пятидесяти шести лет стал победителем тяжелейшего турниpa в Нью-Йорке, а в 1935 году, когда ему было уже шестьдесят семь, едва не выиграл еще один, проводившийся в Москве.
Сандра внимательно изучала в бинокль лицо Дока. Сейчас он выглядел ужасно уставшим - один череп, и только. Неожиданно что-то будто сжалось у нее внутри, и она поспешно отвела взгляд.
Дэйв сказал ей, что в партиях Энглера - Джаля, Грабо и Машины идет равная борьба. Разве что Грабо имеет едва заметное преимущество. Машина "обрабатывала" свой очередной ход значит, Грабо только что сделал свой и теперь ожидал ответа.
Венгр был, наверное, самым беспокойным "ожидателем" из всех, кого Сандра могла себе представить. Он все никак не мог пристроить свои длинные ноги, постоянно передергивал плечами и чуть ли не каждые пять секунд судорожно впивался пальцами в свою густую шевелюру, пропахивая ее ото лба к затылку.
Один раз он деланно зевнул, расправил плечи и сел прямо. Но почти тотчас задергался снова.
Машина же, если можно так выразиться, имела собственную манеру поведения. Ее сигнальные лампочки попеременно вспыхивали тусклым матовым светом, образуя быстро меняющийся замысловатый узор. У Сандры возникло впечатление, что Грабо время от времени пытается уследить за этим перемигиванием, словно человек, наблюдающий за светлячками.
Саймон Грейт с абсолютно бесстрастным видом сидел рядом с Машиной за небольшим, совершенно чистым столиком. Вокруг него скучились пятеро облаченных в серые халаты техников.
У пульта Машины стоял высокий солидный пожилой джентльмен с раскрасневшимся лицом. По словам Дэйва, это был д-р Вандерхоф - директор турнира и в прошлом чемпион мира.
- Еще один старый идиот наподобие Кракатовера, но этому хоть хватило ума догадаться, что он превратился в мальчика для битья, - безжалостно охарактеризовал его Билл.
- Молодость, ах, не-по-бе-ди-мая молодость, - весело продекламировала Джуди будто про себя. - Проносятся по шахматному не-бо-склону, как метеоры. Морфи, Энглер, Джуди Каплан...
- Заткнись! Нас точно отсюда вышвырнут, - грубо оборвал ее Дэйв. Затем, он шепотом рассказал Сандре, что у Вандерхофа и его помощников очень нервная работа: они вводят в Машину ходы соперника.