Никогда раньше Сергей не говорил мне таких слов, какие сказал на этом свидании. А я… я чуть не рыдала (видел бы меня кто-то из тех, кто обычно называет прожженной стервой). Я сдерживалась только ради него. Как мне хотелось его обнять, прижаться к нему, услышать, как бьется его сердце. Но нас разделяло холодное стекло.
– Тебе очень тяжело? – спросила я.
– Могло быть хуже, – опять грустно улыбнулся он. – Честно, думал: будет хуже. Но ничего. И тут жить можно. Ты с моей матерью общаешься?
Я кивнула, рассказала про встречи с его родителями (что посчитала возможным, учитывая, что нас почти точно слушают), обещала их и дальше поддерживать, про общение с Аллой (тоже, естественно, не все). Спросила, что лучше приносить в «дачках» и хватает ли ему денег, положенных на счет.
– Я не хочу, чтобы ты тратила свои деньги, – сказал Сергей.
Я попыталась возразить. Правда, не считала возможным упомянуть доллары, полученные от него. Но ведь он не может не помнить про них?
– Юля, у меня есть кое-какая заначка. Я хочу, чтобы ты ею воспользовалась.
– В твоей квартире?
– Да, – Серега очень быстро мне подмигнул.
Я даже не была уверена, увидела ли это или мне показалось. Я приготовилась получить информацию.
А Серега стал вспоминать нашу последнюю поездку в Выборг – с конца. Нес какую-то ахинею про свою квартиру и деньги, которые лежат там и которые мне следует взять. Я поддакивала. Он долго говорил о том, как меня любит, как ждет криминальную хронику, чтобы увидеть мое лицо, как каждый день вспоминает нашу последнюю ночь.
– Я даже не хотел оставлять тебя ни на минуту с тем парнем, которого мы подвозили. Ревновал. В туалет хотел, а собирался терпеть до Питера. Вот дурак был. Но не смог. Пришлось бежать в лесочек. Тебя же с собой не возьмешь?
Тогда бы машину пришлось этому парню оставлять. Помнишь, как я в березу врезался? Помнишь? – Серега опять мне быстро подмигнул. – Я ведь подумал, что парень к тебе пристает.
И решил ему врезать. А врезался в березу. Искры из глаз посыпались. Помнишь?
Я медленно кивнула. По-моему, он врезался в березу по пути в лес, а не обратно.
– Все помню, Сережа, – ответила я и посмотрела ему прямо в глаза.
А он снова говорил про нашу последнюю ночь и последний день вместе. Я спросила, знает ли он о смерти Павла Степановича. Он знал: ведь у них с Еленой Сергеевной один адвокат.
Я сказала, что Елену вчера отпустили и даже не взяли подписки о невыезде. Серега знал и это: адвокат был у него с утра.
– Я не собираюсь отдавать им с Аллой фирму, – заявил Сергей. – Они ее развалят к чертовой матери. А там людей много работает. Не хочется, чтобы люди лишались работы. Выйду – наведу там порядок.
"А ты намерен вскоре выйти?" – так и подмывало меня спросить.
– А кто поработал над твоей машиной, можешь предположить?
– Так его ж уже нашли! – воскликнул Серега.
– Как?!
Оказалось, что адвокат не зря брал высокие гонорары за свои услуги. Он постоянно сотрудничал с частным детективным агентством, которое не подвело и на этот раз. Они нашли спившегося автослесаря, который за определенную мзду и бутылку согласился поработать над Серегиными тормозами. "А не согласился ли он сесть вместо Сереги тоже за определенную мзду и обещание регулярно поставлять грев?" Заказчиком же выступал теперь уже покойный Серегин тесть.
"А у мертвого не спросишь". Поэтому на него все можно валить. А пьющий автослесарь…
Не нашли бы одного, нашли бы другого, готового на все за бутылку.
– Да, ты знаешь, что твой тесть обвинял меня в краже денег?
– Слушай, давай не будем о мертвых, – попросил Сергей.
– Их все ищут, – не успокаивалась я. – И обвиняют меня в краже.
– Кто?!
– Все заинтересованные лица.
Серега задумался.
– Пусть ищут того прибалта, который к тебе приставал, – сказал он наконец. – Я его видел на лестнице. Ну в гостинице. Чего он там шастал? И он там был единственным новым человеком.
– Он мертв.
"Неужели Серега не знает об этом? Хотя откуда? – тут же спросила я себя. – Он мог знать о смерти прибалта", только если убил его сам.
А если не убивал?" Правда, после обвинений Аллы он должен знать, кем был тот "прибалт".
Но у Сереги тоже есть основания считать, что деньги прихватил Толик – если их прихватил не сам Серега. Хотя что он мне тогда про березу песни пел? Ведь не просто же так он про нее вспомнил.
В конце свидания Серега сказал мне, что надеется в следующий раз увидеть меня в другом месте и в другой обстановке – конечно, если не считать моих регулярных появлений в телевизоре. Я пожелала ему скорейшего освобождения.
К моему удивлению, Андрей нигде меня не поджидал, я вернула жетоны, получила назад паспорт и сотовый, затем вышла на залитую солнечным светом Арсенальную набережную.
Как приятно покидать стены тюрьмы, даже если ходила туда только на свидание! Или у каждого здания есть своя аура? И в этом месте чувствуешь себя тягостно и подавленно, потому что ощущаешь эмоции тех, кто за все годы существования тюрьмы с конца XIX века томился в ней и томится сейчас?
Я спокойно дошла до машины, которую, как и обычно, поставила на улице Михайлова, села и постаралась побыстрее покинуть Калининский район. Но вставал вопрос: куда мне ехать теперь? На трассу, к Выборгу? Искать сломанную березу? Одной ехать в любом случае не хотелось.
Остановишься на трассе, а тут еще кто-то тормознет. Возьму-ка я с собой Татьяну, решила я.
Выступит она охранницей для транспортировки двух миллионов долларов? Хоть в руках подержим такую сумму. А я их для газеты сфотографирую. Где-нибудь через годик опубликую. Вот, граждане, посмотрите, как пакуют два лимона зеленью. Кстати, а где их там Серега мог спрятать? И в чем? Ведь он же вернулся к машине с кейсом…
Глава 27
Когда приехала домой, выяснила у соседей, что трогательная встреча матери с дочерью все-таки состоялась.
– Рожи царапали? Волосы рвали? – уточнила, оглядывая лестничную площадку в поисках следов и вещдоков.
– Что ты! – воскликнули соседки. – Лобызались и обнимались.
– Ничего не понимаю, – призналась я.
– Женщин вообще сложно понять, – авторитетно заявил Стае, покинутый Креницкой-старшей. Сосед отметил, что Креницкая-младшая кидала на него многозначительные взгляды.
Он случайно не станет Сергеем номер два?
За него мама с дочкой не будут сражаться? Может, Елене Сергеевне сделать еще одну попытку стать матерью – от моего соседа? Кстати, теперь и дочка, и, главное, мамаша, воспылали ко мне любовью. Может, потому что Сергей больше никому из них не нужен?
Более того, оказалось, что мама с дочкой возлюбили не только меня, но и друг друга, имея для этого веские основания. Денежные. Они совместными усилиями намеревались вывести господина Колобова на чистую воду, считая его главной причиной всех несчастий, выпавших на долю их семьи. В присутствии моих соседей они обменялись информацией и полили Александра Ивановича таким потоком грязи, что ему, наверное, не то что икалось, а даже одевалось, причем долго и интенсивно.
С Аллой все было понятно сразу. Ее, саму невинность, взяли в плен и держали прикованной к шесту, словно какую-то стриптизершу.
А Елена Сергеевна… Она считала, что ей пришлось провести некоторое время в СИЗО только из-за Колобова.
– Не поняла, – призналась я. – Значит, все же его молодцы Редьку на тот свет отправили?
И Витька правду вещал про яд?
Ни Витька, ни яд, ни Редькина смерть в сольном выступлении мамаши не упоминались.