— Она была мертва не несколько дней, а несколько недель. Примерно… четыре недели.
— Холод, сырость и отсутствие воздуха в этом бомбоубежище, — медленно продолжал Бишоп, — замедлили процесс разложения, создав видимость недавней смерти. Но вскрытие это опровергло. Медицинский эксперт не хотел датировать время смерти точнее, чем от трех до шести недель.
— Четыре, — тихо повторила Фейт и положила на клавиши все десять пальцев. — Странная вещь — всего несколько дней назад я могла играть на рояле, а сейчас забыла, как это делается.
Бишоп молча смотрел на нее.
— Разве это не странно? И разве не странно, что вчера вечером я смогла открыть замки отмычкой, хотя еще несколько дней назад даже не знала, что она лежит в кармане жакета? Не странно ли, что я все время смотрю на запястье, хотя знаю, что никогда не носила часы? И почему я постоянно пользуюсь правой рукой, ведь я левша? — Она сняла пальцы с клавиш и протянула ему руку. — Что скажет на это ваш «детектор чепухи»?
Поколебавшись, Бишоп взял ее руку. Они смотрели друг на друга — зеленые глаза Фейт были спокойными, а взгляд серебристых глаз Бишопа — напряженным и пронизывающим.
Внезапно его лицо побелело.
— Боже мой!
Фейт осторожно забрала руку.
— Разве это не странно? — шепотом повторила она.
Казалось, Бишоп так растерян, что не знает, что сказать.
— Кейн знает? — спросил он наконец.
— Думаю, он что-то чувствует. Но кто может знать такое наверняка? Кто в состоянии даже вообразить, что это возможно?
— Кейн должен радоваться, что ему представился повторный шанс, — сказал Бишоп. — Многие ли из нас могут этим похвастаться?
Фейт покачала головой:
— Все не так просто, и вы это знаете.
— Что же тут такого сложного?
— Как бы вы чувствовали себя на его месте? Кейн в скором времени собирается похоронить Дайну, Бишоп. Он неделями горевал, прощаясь с ней навсегда. Что я скажу ему сейчас? Что она…
Бишоп с любопытством посмотрел на нее.
— Она?
Фейт криво улыбнулась:
— А теперь поставьте себя на мое место. Вы действительно думаете, что что-то… что кто-то может вторично стать таким же, как прежде?
— По-видимому, нет.
В наступившем молчании оба услышата звук льющейся воды в ванной.
— Пожалуй, мне лучше на время удалиться, — сказал Бишоп. — Вернусь в управление и посмотрю, не могу ли я чем-нибудь помочь Ричардсону.
— Трус! — усмехнулась Фейт.
Бишоп улыбнулся, но глаза ею оставались серьезными.
— Знаете, может быть, лучше немного подождать. Дайте время вам обоим как-то приспособиться…
— Нет, — покачала головой Фейт. — После прошлой ночи это невозможно. Теперь мы должны быть честными друг с другом.
Бишоп больше не задавал вопросов.
— Я буду рядом, — сказал он, коснувшись ее руки.
— Знаю. Спасибо.
Бишоп направился к двери, но остановился, когда Фейт окликнула его.
— Вы вернетесь в Теннесси.
— В самом деле.
— Да, и очень скоро. Думаю, после Нового года.
— И что я там найду? — медленно осведомился он.
— Зло. И кое-что еще — то, что вы уже давно ищете.
Бишоп быстро шагнул к ней и сдержанно спросил:
— Полагаю, вы не можете сообщить мне, чем все это кончится?
— Нет, — солгала Фейт. — Но будьте осторожны.
Несколько секунд он стоял неподвижно, потом молча кивнул и вышел.
Какое-то время Фейт смотрела на закрывшуюся за ним дверь, затем пошла на кухню налить себе еще кофе. Какой смысл знать заранее, что должно произойти? Судьба держала течение событий мертвой хваткой — как она ни старалась в прошлом избежать трагедий или хотя бы разочарований, все равно предвиденное ею сбывалось.
— Будьте осторожны, Бишоп, — прошептала Фейт, словно напутствуя его.
Когда через несколько минут Кейн вошел в гостиную, она сидела на диване и смотрела по телевизору программу новостей, где излагались волнующие события вчерашнего вечера.
— Я снова приготовила паршивый кофе, — улыбнулась Фейт.
Склонившись над ней, Кейн положил руку ей на плечи и прильнул к ее губам в жадном поцелуе.
— Думаю, это может подождать до завтра, — сказала Фейт, когда он отпустил ее, забыв о том, что говорила Бишопу.
Кейн погладил ее по щеке и опустился в кресло напротив.
— Что именно?
— Разговор о наших отношениях.
Он покачал головой:
— Зачем его откладывать? Я не хочу, чтобы между нами оставались какие-то недомолвки.
— О чем ты?
— О чувстве вины. Дайна исчезла менее двух месяцев назад, а я влюбился в тебя.
Подходящий момент настал, но Фейт не представляла, как ей убедить его, если сама она еще не в состоянии была в это поверить. Но нужно попытаться.
Слова, казавшиеся такими простыми, когда она произносила их про себя, вслух прозвучали как нечто невероятное.
— Дайна не исчезла. Она здесь. Она — это я.
Кейн не шевельнулся и даже не выразил удивления.
— Как это может быть? — спросил он.
Фейт глубоко вздохнула:
— Человеческая воля — удивительная вещь. Дайна отчаянно хотела выжить. Но ее тело было обречено на смерть, и она это знала — знала задолго до того, как это случилось. Но Дайна знала кое-что еще — то, что ей сказал доктор Бернетт всего за несколько часов до того, как ее похитили. Что Фейт не придет в себя после аварии. Слабых проблесков мозговой деятельности было достаточно лишь для того, чтобы поддерживать дыхание и сердцебиение. Живая оболочка без мыслей и души…
— Ты думаешь, что я поверю, будто две разные женщины… — начал Кейн.
— Ты уже веришь, — перебила его Фейт. — Ты чувствуешь, что это правда, даже если все, чему тебя учили о жизни, смерти и душе, твердит, что такое невозможно.
— А это возможно?
Она покачала головой:
— Не знаю. Я знаю, что до катастрофы между Дайной и Фейт возникла очень сильная связь. Они обе обладали сверхъестественными способностями, хотя это и проявлялось по-разному. Возможно, все дело в этом. Я только знаю, что это произошло, но не имею объяснений.
— Ты говоришь о Дайне и Фейт, словно… словно ты ни та, ни другая.
Фейт подумала о том, что сказала Бишопу, и заставила себя улыбнуться.
— В каком-то смысле я третий угол этого странного треугольника. Я вышла из комы, лишившись памяти, и некоторое время разрывалась между Дайной и Фейт, не становясь ни той, ни другой, обладая лишь смутными обрывками воспоминаний, какими-то индивидуальными особенностями поведения и чисто мышечной памятью. Какой-то период я даже могла играть на фортепиано.
Кейн посмотрел на рояль и вспомнил, как Фейт, сидя за инструментом, казалась растерянной и ошеломленной.
— Все равно это невероятно, — сказал он. — Откуда ты знаешь, что это не просто телепатическая связь? Что ты сейчас не вспоминаешь того, что Дайна говорила тебе во время комы?
— Дайна сидела у кровати и разговаривала с пустой оболочкой, Кейн. Ее слова никто не мог ни слышать, ни запомнить.
Кейн больше был не в силах оставаться на месте, поднялся и начал бродить по комнате. Он чувствовал на себе взгляд серьезных зеленых глаз.
И как только она может верить в такое…
— Фейт… — Кейн умолк, вопросительно глядя на нее.
Она понимающе кивнула:
— Я уже привыкла к этому имени. Мы оба к нему привыкли.
— Но я видел ее изуродованное тело! — сдавленным голосом продолжал Кейн.