– Тут нет никаких чудовищ.
– Ты ошибаешься. Одно есть наверняка. Оно как раз приближается к нам по этой тропинке. Будет здесь минут через пять. Держи. – Незнакомец вложил юноше в руки какую-то палку. – Тебе это понадобится.
– А? – Бретт тупо разглядывал клюшку для гольфа, которую дал ему незнакомец. Что-то тут не то. Но он не успел додумать эту здравую мысль: снадобье подействовало, и он увидел чудовище, которое приближалось к нему по тропинке.
Томас шел домой. Сначала он улыбался и пребывал в расслабленно-удовлетворенном состоянии, какое бывает после замечательного секса. Но эйфория быстро сменилась нарастающим возбуждением, и он вздохнул с сожалением. Может, не надо было целовать ее на прощание. Похоже, теперь именно ему предстоит провести ночь, ворочаясь в постели без сна. Сзади послышались шаги, и Томас посторонился, подивившись про себя, что есть крепкие орешки, безжалостные к своим коленям, которые бегают в столь поздний час.
Молодой человек пробежал мимо и быстро скрылся в тумане. Надо сказать, что Томас разглядел в основном кроссовки и ноги, остальное было размытым и нечетким, как изображение за помутневшим стеклом. Может, стоило его предупредить, что занятия бегом гибельны для коленей? Парень заметит это, когда ему стукнет сорок, а то и раньше. Томас подумал еще раз и отказался от этой мысли. Молодые не любят, когда им рассказывают о грядущих болячках. Они собираются жить вечно, неизменно пребывая в превосходной форме.
Молодой человек исчез в ночи. Затих звук шагов, и над дорожкой повисла плотная, почти неестественная тишина.
Уокер добрался до мостика. С этого места он уже мог видеть огни своего коттеджа. Ренч ждет. Неплохо знать, что пес будет рад его видеть. День удался, и до дома недалеко – что еще надо человеку? Сзади вновь послышались шаги. В этот раз они были не очень ритмичны – человек бежал с трудом. Может, колени начали подводить его. Вот уже и дыхание слышно: человек со свистом втягивает воздух. А потом ритм шагов изменился: они стали чаще, потому что человек побежал быстрее.
Расстояние между ними быстро сокращалось. Не оглядываться, кто бы это ни был. Топот и тяжкое дыхание, словно бегун собирался предпринять еще одно усилие, новый рывок, какой-то решительный шаг. Может, он стремится к финишной черте, видимой лишь ему одному?
Томас понял, что человек прямо у него за спиной. Пожалуй, зря он тут выпендривается. Если этот тип снесет его в запале, то он, Томас Уокер, будет выглядеть дурак дураком.
Он отступил к перилам, чтобы дать бегуну побольше места. Ладонь в правом кармане сомкнулась вокруг гаечного ключа.
Вот из тумана появилась неясная фигура, и Томас сразу понял, что это не просто спортсмен: он бежал, странно подняв вверх обе руки, и сжимал в них какой-то длинный предмет. Поравнявшись с Томасом, человек издал низкое рычание и со всей силы опустил свое импровизированное оружие – словно мясник топор – от плеч, со всего маху, со стоном-выдохом. Уокер выхватил ключ, поднял его, защищаясь, и одновременно подался вправо, стремясь уйти от удара. Удар был такой силы, что ключ завибрировал, и волны эти болезненно прошли по рукам, плечам и погасли где-то внутри его тела. Нападавший, сделав по инерции еще несколько шагов, развернулся, со свистом втянул воздух и опять бросился на Уокера. Он занес свое оружие для нового удара, и теперь Томас разглядел, что это клюшка для гольфа.
Уокер бросился вперед, подняв гаечный ключ, чтобы отразить новый удар. Может, это не слишком разумно, но выбора не было: позади лишь перильца мостика. Оказаться прижатым к ним – верный конец.
Гаечный ключ и клюшка для гольфа столкнулись вновь. Новая волна вибрации потрясла Томаса. Нападавший, завывая, отлетел к перилам.
Клюшка выпала из его рук, и туман поглотил ее прежде, чем она достигла скал.
Уокер бросился на замешкавшегося человека. Тело его врезалось в противника, тот потерял равновесие, и они покатились по мосту, пересчитывая ребрами планки деревянного настила. Томас выронил ключ, но не смог его отыскать. Человек, которого он подмял под себя, вдруг перешел от агрессии к панике и теперь пытался освободиться, визжа в истерическом припадке:
– Не трогай меня, пусти! Нет! Не надо!
Он молотил кулаками изо всех сил. Получив хук правой в глаз, Томас признал, что сил у противника еще немало. Следующий удар пришелся под ребра, и некоторое время дышать было абсолютно невозможно. Холодная ярость сломала барьер самообладания, и Томас ударил в ответ. Его тяжелый кулак врезался в живот противника. Тот завизжал от боли и тотчас начал причитать:
– Не надо, пожалуйста! Не бейте меня!
Казалось, ярость вытекала из него вместе с силами. Движения рук становились все более беспорядочными, потом он просто прикрыл голову и продолжал стонать:
– Не бейте, не бейте, не надо, пожалуйста, не надо, не мучайте меня…
Уокер поднялся на ноги. Противник бился в истерическом припадке у его ног, повторяя все ту же фразу:
– Не мучайте меня, не надо, не надо…
Пожав плечами, Томас сунул руку в карман. Слава Богу и современным технологиям: телефон не разбился во время драки.
Томас и Эд Стовал стояли в приемном покое больницы Уинг-Коув. Томас с уважением отметил, что полицейский полностью одет, причем форма выглажена и застегнута до последней пуговички и пряжечки. Никто бы не догадался, что его вытащили ночью из постели.
– Парень по уши накачан дрянью. – Эд закрыл блокнот с записями и убрал его в карман. – Какой-то новый галлюциноген, возможно «Зизи». Врач «скорой» говорит, что он никак не приходит в себя и состояние его паршивое. Галлюцинации продолжаются. Парень упорно желает сразиться с каким-то чудовищем, которое встретил на мостике.
– Это, должно быть, я, – мрачно отозвался Уокер.
– Похоже на то. Почему-то он вбил себе в голову, что должен избавиться от вас любым способом. Проще всего было оглушить и перекинуть через перила моста.
– Если бы ему удалось достать меня клюшкой, все могло бы случиться именно так.
– М-да. Врачи говорят, что до утра поговорить с ним не удастся. А утром он может и не вспомнить, что вытворял накануне. Такая дрянь этот новый синтетик.
– При нем были документы?
– Его зовут Бретт Конвей. Он первокурсник. Этим вечером отправился вместе с друзьями на вечеринку. Ушел один. Сказал, что хочет прогуляться пешочком.
– А откуда взялась клюшка для гольфа?
– В колледже есть гольф-клуб, и Бретт – член команды.
Они помолчали.
– Что теперь? – устало спросил Уокер.
– Теперь я отправлюсь к родителям Бретта и сообщу им, что у их сына неприятности из-за наркотиков.
– Не завидую твоей миссии, – буркнул Томас.
– Да. Это не самая любимая часть моей работы.
Кто-то упорно звонил в дверь. Леонора прищурилась и разглядела циферблат: три часа утра. Плохо. В такое время никто не приходит с добрыми вестями и благими намерениями. Ей стало ужасно неуютно от мысли, что она в доме совершенно одна. По собственной глупости, между прочим. Ведь Томас вчера напрашивался на всю ночь. Но она не согласилась. Желала, видите ли, сохранить эмоциональную свободу… хоть до какой-то степени. Не хотелось признаваться самой себе, что ее пугает бурное и быстрое развитие их отношений.
Делать нечего: кто бы это ни был, он не собирается уходить. Звонок звонит не переставая. Она откинула одеяло, нашарила на тумбочке очки. Когда мир вокруг обрел четкость, Леонора почувствовала себя немного увереннее. Она набросила халат и спустилась вниз. Звонок звенел.