— Как хотите. Вообще-то мы сами знаем дорогу.
— Мистер Краус сейчас подойдет. Если вы подождете немного…
— Вы это читали? — Ева опять протянула ордер. — Тут не сказано, что я должна кого-то ждать.
— Элементарная любезность…
— Вам бы вспомнить об элементарной любезности до того, как вы больше суток продержали мое расследование в заложниках.
Ева направилась туда, где они с Пибоди уже побывали накануне.
— Сохранение тайны крайне важно… — начала женщина, стараясь поспеть за стремительным шагом Евы.
— Убийство тоже. Вчера вы меня тормознули. Краус хочет со мной поговорить? Пусть говорит, пока мы изымаем файлы и электронику. — Ева вошла в кабинет Натали. — Этот ордер дает мне полномочия на изъятие любых сведений на любых носителях, будь то диски или печатные копии, любых файлов, записей, заметок, фиксированных электронных коммуникаций, предметов личной собственности..Черт, давайте короче. Я имею право изъять все, что находится в этой комнате. Все, давайте грузить, — добавила она, повернувшись к Пибоди и Макнабу.
— Тайна вкладов наших клиентов священна и неприкосновенна.
Ева повернулась к ней, стремительная и смертоносная, как кобра.
— Я вам скажу, что еще священно и неприкосновенно. Жизнь. Хотите взглянуть, что стало с Натали Копперфильд? — Ева сделала движение, словно собираясь открыть свою сумку.
— Нет, не хочу. Мы очень расстроены тем, что произошло с мисс Копперфильд и мистером Байсоном. Мы глубоко сочувствуем их родным и близким.
— Да, вчера я пару раз убедилась в вашем огорчении и вашем сочувствии. — Ева рванула на себя ящик стола.
— Лейтенант Даллас?
В комнату вошел ухоженный мужчина лет пятидесяти с небольшим, в темно-сером костюме и ослепительно белой рубашке. У него было волевое оливково-смуглое лицо с крупным носом и темными глазами. Волнистые черные волосы были зачесаны назад, на висках серебрилась седина — то ли подлинная, то ли специально добавленная для солидности.
Ева узнала его по идентификационному фото, извлеченному из электронного досье. Роберт Краус.
— Мистер Краус.
— Вы позволите мне злоупотребить ненадолго вашим временем? Пока ваши спутники продолжают здесь работать, мы с партнерами хотели бы переговорить с вами в конференц-зале.
— Нам еще предстоит провести изъятие в кабинете Байсона.
Краус едва заметно поморщился, но кивнул в ответ:
— Понятно. Мы постараемся вас не задержать. Ева повернулась к Пибоди.
— Берите все. Чтоб все было упаковано и надписано. Если я не вернусь к тому времени, как вы закончите, пусть патрульные все транспортируют. Я вас найду.
— Прежде всего позвольте мне извиниться за задержку, — начал Краус, пропуская Еву впереди себя в коридор. — Этически и юридически мы обязаны защищать интересы наших клиентов.
— Этически и юридически я обязана защищать права убитых.
— Да, я понимаю. — Краус прошел мимо общих лифтов к частному. — Я знал и Натали, и Бика, они оба вызывали у меня профессиональное и личное уважение. Краус, на шестьдесят пятый, — сказал он в переговорное устройство.
— Кто-нибудь из них говорил с вами о возможной проблеме — профессиональной или персональной?
— Нет. Но это было бы крайне необычно для любого из них — обратиться ко мне, если бы речь шла о персональной проблеме. Если бы возникла проблема Или вопрос относительно одного из счетов, которыми они занимались, они обратились бы к своему непосредственному начальству, к заведующему отделом, а уж их начальники, в свою очередь, доложили бы мне или еще кому-то из партнеров в случае необходимости. И уж конечно, я и мои партнеры ожидали бы отчета или докладной записки, даже если бы проблема была разрешена без нашего вмешательства.
— А вы не получали такого отчета или докладной записки?
— Нет, не получал. Признаться, я не понимаю, почему вы думаете или подозреваете, что случившееся с ними имеет отношение к фирме Слоуна, Майерса и Крауса.
— Я ни слова не говорила о том, о чем я думаю или что подозреваю, — невозмутимо парировала Ева. — Я изучаю все аспекты их жизни, их передвижения, их разговоры. Это стандартная процедура расследования.
— Безусловно.
Кабина остановилась, и он опять пропустил Еву вперед.
Вот он, командный центр, поняла она. Власть, как и нагретый воздух, поднимается кверху. Обычное дело.
Город возникал за стеклянной стеной с бледно-золотистым отблеском, преображенный и похорошевший в этом отсвете богатства и власти. Стены были отделаны слоем темной древесины, полы покрыты мягкими темно-красными коврами. Никакой стойки администратора, никакой зоны ожидания. Ева поняла, что клиенту, удостоенному чести попасть на этот этаж, никогда не предложили бы зарегистрироваться или подождать.
Зато здесь стояли роскошные диваны и массивные столы, предназначенные для непринужденных доверительных разговоров. И еще здесь был небольшой бар, где, предположила Ева, престижные клиенты могли заказать напиток по своему выбору.
Здесь все было для спокойствия и удобства. Кабинеты находились на приличном расстоянии друг от друга, и над всем доминировала бледно-золотистая стеклянная стена. Краус подвел ее к двойным дверям, махнул рукой глазку камеры наблюдения. Двери раздвинулись, и Ева увидела просторный конференц-зал. Двое партнеров сидели за столом длиной в милю. У них за спиной простирался город, преображенный все той же бледно-золотистой стеклянной стеной.
Самый молодой из них, Карл Майерс, поднялся из-за стола. На нем был черный костюм в тонкую серебристую полоску. На левом рукаве красовалась черная траурная повязка. Волнистые каштановые волосы были зачесаны надо лбом. Его зеленовато-карие глаза прямо встретились с глазами Евы. Он обогнул стол и протянул ей руку.
— Лейтенант Даллас, я Карл Майерс. Очень жаль, что мы встречаемся при столь трагических обстоятельствах.
— Я с большинством людей встречаюсь при трагических обстоятельствах.
— Да, конечно. — Он и бровью не повел. Красивый, спортивный, он указал рукой на торец стола, где сидел Джейкоб Слоун. — Прошу вас, садитесь. Могу я вам что-нибудь предложить?
— Нет, спасибо.
— Джейкоб Слоун, лейтенант Даллас.
— Коп Рорка.
Ева уже привыкла к этому прозвищу и не обращала внимания, даже когда его произносили с легкой насмешкой. И все же на этот раз она постучала пальцем по жетону, который прикрепила к поясу.
— Здесь говорится, что я коп Департамента полиции Нью-Йорка.
Слоун принял это к сведению легким поднятием серебристых бровей. Он показался ей каким-то заостренным, как будто сам обстрогал свое лицо и облаченное в черный костюм тело, от всего отказался ради одной лишь власти. В его серых глазах, в изможденном лице, в худом, почти бесплотном теле чувствовалась стальная Сила.
Он не протянул руки Еве.
— Как представитель департамента полиции вы нарушаете права наших клиентов.
— Кто-то чертовски сильно нарушил права Натали Копперфильд и Бика Байсона.
Его губы сжались, но взгляд остался тверд.
— Наша фирма очень серьезно относится к обоим этим случаям. Смерть двух наших служащих…
— Убийство, — поправила его Ева.
— Как скажете, — кивнул он. — Убийство двух наших служащих — событие шокирующее и трагическое, и мы будем всячески содействовать вашему расследованию в соответствии с буквой закона.
— Выбор не так уж велик, мистер Слоун. Как насчет духа закона?
— Прошу вас, позвольте мне предложить вам кофе, — начал Майерс.
— Яне хочу кофе.
— Дух закона субъективен, не так ли? — продолжал Слоун. — Ваше представление о духе закона может сильно отличаться от моего, и оно, безусловно, сильно отличается от представления наших клиентов, которые ждут — нет, требуют! — от нас защиты своих интересов. Обстоятельства этого ужасного происшествия самым тяжким образом скажутся на нашей фирме. Секретные финансовые данные попадут в руки людей, не проверенных и не одобренных нашей компанией. Это весьма огорчит наших клиентов. Я не сомневаюсь, что, будучи женой влиятельного, могущественного и богатого человека, вы это понимаете.
— Во-первых, я здесь не в качестве чьей-то жены. Я ведущий следователь по делу о двойном убийстве. Во-вторых, огорчение ваших клиентов, кем бы они ни были, это не моя головная боль.
— Вы настроены саркастично. С вами трудно иметь дело.
— У меня на руках пара мертвых тел со следами побоев, ожогов и удушения. Это ну никак не способствует проявлению оптимизма и дружелюбия с моей стороны.
— Лейтенант! — Майерс развел руками. — Мы прекрасно понимаем, что вы должны исполнять свои обязанности. Но и у нас есть свои обязанности! И, поверьте мне, здесь нет никого, кто не желал бы ареста и наказания лиц, ответственных за то, что случилось с Натали и Биком. В то же время мы не можем не тревожиться о наших клиентах: они полагаются на нас, они нам доверяют. Есть люди — конкуренты, если хотите, оппоненты по бизнесу, бывшие мужья или жены, журналисты, — готовые пойти на многое, чтобы узнать, что содержится в файлах, которые вы сейчас конфискуете.
— Уж не хотите ли вы намекнуть, что я могу поддаться на подкуп и передать эти сведения кому-то из упомянутых вами лиц?