И чтобы, — калечу их на время и оставляю калеками до тех пор, пока они не согласятся жить по моему учению и служить мне. А как только выразят согласие служить мне, — то исцеляю их и они служат… за страх, а не за совесть, и потому из моей воли — никуда.”
Не сказано потому, чтоничего из такого рода демонической вседозволенности действий в пределах Божиего попущенияне было в делах, истинного Иисуса Христа, бескорыстно-искренне исполнявшего благой Промысел Божий. А на пути в Дамаск всё не так: некто, явивший себя Савлу в духе,на словах — Христос, а по делам — антихрист.
Зато сам Павел действовал именно так, как в отношении него действовал антихрист, и как никогда не действовал среди людей сам истинный Христос. Пресекая пропаганду оппонента, Павел изрёк:
«8. А Елима волхв (ибо то значит имя его) противился им, стараясь отвратить проконсула от веры. 9. Но Савл, он же и Павел, исполнившись Духа Святого и устремив на него взор, 10. сказал: о, исполненный всякого коварства и всякого злодейства, сын диавола, враг всякой правды! перестанешь ли ты совращать с прямых путей Господних? 11. И ныне вот, рука Господня на тебя: ты будешь слеп и не увидишь солнца до времени. И вдруг напал на него мрак и тьма, и он, обращаясь туда и сюда, искал вожатого. 12. Тогда проконсул, увидев происшедшее, уверовал, дивясь учению Господню» (Деяния апостолов, гл. 13).
Слов, обличающих неправду Елима понятным тому образом, не нашлось, и пошло: «сила наша да будет законом правды!», — со ссылками на Духа Святого, хотя Дух Святой — наставник на всякую истину, и будь он с Павлом — слова нашлись бы точно также, как они всегда находились у истинного Христа. Соответственно снова остаётся вспомнить слова Христа: «По плодам их узнаете их».
То есть нравственность апостола Павла не изменилась и оставалась той же самой фанатично-полицейской, репрессивной, какова она была у Савла — гонителя первохристиан. Разница только в том, что, став апостолом, Савл-Павел действовал теперь не от имени первосвященников ветхозаветного иудаизма, а от имени Иисуса Христа.
Конечно, на пути в Дамаск Савл мог не знать всего того, что мы привели из канона Нового Завета, обличающего явившегося Савлу в духе субъекта, по крайней мере, как мелкого антихриста, если не как самогo ожидаемого церквями Антихриста. Но после этого эпизода Павел прожил ещё многие годы, встречался с другими апостолами, которые общались с истинным Иисусом Христом в период его жизни во плоти среди людей.
Невозможно, чтобы Павел не говорил с ними и другими первохристианами о многом. И они не могли не рассказывать ему того, что знали из бесед с ними самого Иисуса, и чему были свидетелями из. И как показывают тексты “Деяний апостолов” и посланий апостолов, включая и послания самогo Павла[204] , Павел был проповедником много знающим как в ветхозаветной традиции, так и в том вероучении, которое выражало субъективное нравственно обусловленное понимание апостолами того, что они называли учением Христа и положили в основу исторически реального христианства.
Однако и на протяжении всей своей последующей жизни, уже многое узнав от других об образе жизни и деятельности истинного Иисуса Христа, Павел не усомнился в том, что на пути в Дамаск он был призван к служению не Иисусом, хотя сам же писал: «сам Сатана принимает вид Ангела Света» (2-е послание Коринфянам, 11:14).Но не усомнились в этом и признали Павла избранным Иисусом также и апостолы, сопровождавшие истинного Иисуса Христа при его жизни во плоти и бывшие в его систематическом обучении, хотя они-то уж точно знали всё то, что нам известно по канону Нового Завета, и знали более того.
Это характеризует и реальную нравственность апостолов и означает, что все они к учению, оставленному Христом, отнеслись бессмысленно, как к учению, предназначенному не для вразумления каждого из них персонально, прежде чем других, — а как к учению, предназначенному исключительно для других, поскольку сами они избраны и, побыв около Христа, тем самым якобы набрались его духа (вместе с информацией) и якобы таким путём ужеосвоили и несут в себе ту же истину, что нёс Иисус, пребывая во плоти среди людей.
И это приводит к вопросу о той нравственности, которую они приписывали Богу в их вероучении, порождая очередного выдуманного бога-эгрегора, и об отличии её от истинной нравственности Бога Всевышнего, который есть.
Причём особо отметим, что речь идёт не о порицании апостолов и Павла и не о возложении на них всей полноты ответственности за те беды, которые повлекла связка исторически реального христианства с ветхозаветно-талмудическим иудаизмом в истории человечества в эпоху после первого пришествия Христа. Эти беды действительно были бы невозможны, если бы восторжествовало то вероучение, которое нёс в себе и распространял Иисус, а не вероучение апостолов, которое подменило собой истинно Христово вероучение.
Когда люди принимали вероучение и веру от апостолов, они обязаны были думать сами, они могли обратиться непосредственно к Богу, как тому учил Иисус (оставленная им молитва “Отче наш” об этом), им была открыта возможность сделать выбор иной веры, показав апостолам их заблуждения и неправоту, и Бог — без сомнения — их в этом поддержал бы.
Историю же надо принять такой, какая она есть: всё свершилось наилучшим возможным образом — при нравственности, свойственной каждому из людей; если бы хотя бы один человек изменил свою реальную нравственность и выразил бы её в своих намерениях, в мечтах, во внешне видимом поведении, то история свершилась бы иначе[205] ; она была бы менее бедственна, если бы люди сами, своею волей, искали праведности и лада с Богом.Но если соотноситься с реальными нравами людей, то остаётся сделать вывод, что всё свершается несколько лучше, чем могло бы быть, если бы Бог не сдерживал злонравие людей неподвластными каждому из них и всем вместе обстоятельствами. Апостолы же сделали, что могли, и они как и все люди, воспитанные и живущие в толпо-“элитарной” культуре не могли не ошибаться.
Но становление христианства в том виде, в каком оно исторически реально сложилось, став одной из многих разновидностей идеалистического атеизма, оказалось возможным вследствие нравственно обусловленного принципа, свойственного почти всем первохристианам[206] . Хотя он так или иначе был свойственен почти всем первохристианам, но чётко выразил его сам апостол Павел:
«Если кто из вас думает быть мудрым в веке сём, тот будь безумным, чтоб быть мудрым. Ибо мудрость мира сего есть безумие перед Богом» (1-е послание Коринфянам апостола Павла, гл. 3:18, 19).
Но в жизненном диалоге с Богом разум индивида, пребывающего в «мире сём», только осмысляет и переосмысляет даваемое Свыше, вводя даваемое в систему миропонимания индивида, обнажая перед его сознанием возможности изменить нравственность и мировоззрение в направлении объективной праведности либо в направлении дальнейшего уклонения от неё. И каждый, даже если не чует и не понимает этого, вносит свой вклад либо в то, чтобы безумная перед Богом “мудрость” мира сего и впредь упрочивала своё господство в обществе, всё более изощрённо порабощая людей; либо в то, чтобы мудрость Всевышнего стала достоянием мира сего, воплощаясь в каждом его обитателе, в его намерениях и делах, утверждая лад в обществе, в биосфере Земли, в Космосе.