Багдадский Боб [14] может наплести вам, что черное на самом деле является белым, но вы вольны не верить ему. Правительства могут заниматься самой изощренной пропагандой, но ваш мозг не в их власти. Хорошо ли это или плохо, но только вы распоряжаетесь им.
Багдадский Боб может наплести вам, что черное на самом деле является белым.
Битва умов
Идеально устроенный и абсолютно индивидуальный, человеческий мозг превосходит любые материалы и средства производства: сырье, рабочую силу, капитал. Назовите хоть одну крупную современную корпорацию, которая основана исключительно на мускульной силе. Даже для мафии или байкерского союза «Ангелы ада» в наши дни важнее мозги, чем жестокость или лошадиные силы.
Все изменилось и у производителей автомобилей. Их бизнес в новом тысячелетии связан с использованием передовых технологий для управления логистикой; с умением быстро разрабатывать и запускать в производство новые превосходные модели; с оказанием сервисной поддержки; с внутренней коммуникацией и тесными связями с поставщиками и потребителями. Ценность теперь заключается не в металле и не в двигателе, а в неосязаемых активах; в современном автомобиле на эту сторону может приходиться до 70 процентов ценности. В результате производитель автомобилей, делающий ставку на простую физическую рабочую силу, становится банкротом. Производство автомобилей в наши дни – это не тупые повторяющиеся операции на сборочном конвейере. Принципы Генри Форда умерли вместе с ним. Как-то Форд пожаловался: «Когда мне нужна всего лишь пара рук, я зачем-то получаю в придачу к ним всего человека». [15] В наши дни самые успешные компании могут спросить: да кому собственно, нужны одни только руки?
Джек Уэлч, бывший глава General Electric, однажды предсказал, что подразделение GE Capital будет давать до 50 процентов прибыли всей компании General Electric. Почему же король тяжелой промышленности вдруг заговорил о легких отраслях? [16] Просто потому, что вся суть конкуренции смещается именно в сторону сервиса и оказания различных услуг.
Целые страны начинают конкурировать на ниве знаний. Оглянитесь назад: еще недавно благополучие страны зависело от того, насколько удачна комбинация ее природных, трудовых и финансовых ресурсов. Взгляните вперед – и вы поймете, что эти факторы больше не важны. В наше время вы не разбогатеете на одном только сырье. С этим был согласен даже Папа Римский Иоанн Павел II. В своей энциклике 1991 года он написал: «Когда-то решающим фактором производства была земля, затем капитал… Сегодня решающим фактором является сам человек, а именно его знания». Таким образом, успех бизнеса зависит от умения направлять работу интеллекта в нужное русло.
И не важно, говорим мы о Таиланде, Германии, Турции, Сое диненных Штатах Америки или Чили, – интеллектуальное превосходство становится единственным конкурентным преимуществом. Природные, трудовые и финансовые ресурсы стремительно теряют прежнюю значимость. Взгляните на Дубай: нефти нет, но есть огромный объем таланта. Вот почему Билл Клинтон и Тони Блэр говорили о «холодной войне в области знаний». Они были полны решимости создать условия для притока мозгов и предотвращения их утечки. «Холодная война» послевоенного периода была направлена на создание физического превосходства – вспомните колонны танков у Кремлевской стены; новая «холодная война» более искусна (заметьте, она даже пишется со строчной буквы [17] ), но не менее важна: это борьба умов. [18]
Третья революция знаний
Всем знаком афоризм «знание – сила». На протяжении многих десятилетий он был просто расхожим выражением. Чем чаще и громче мы повторяли этот лозунг, тем меньше мы в него верили: в реальности сила была у власти (или, возможно, власть определяла, что именно считать знанием).
Теперь же знание действительно становится силой. Мы можем кричать об этом, и мы действительно верим в это. Используйте всю вашу мощь. Вы можете крушить стены, запугивать и льстить – но это бесполезно, если вы имеете дело с кем-то более толковым, быстрым или голодным. Проворный игрок в легком весе всегда побьет тяжеловеса, если речь идет не о боксерском ринге. Неандертальцы давно вымерли – так попрощаемся же с неандертальским поведением и мышлением.
Скептики могут сказать, что роль знания в зарабатывании денег всем известна. И будут правы. В 1450 году человечество увидело рассвет первой революции знания. Изобретение Иоганном Гутенбергом печатного станка позволило информации распространяться так широко, как никогда ранее. Примерно через 500 лет после этого нас накрыла вторая волна: радио и телевидение. И уже в начале 90-х годов ХХ века нас захлестнула третья волна. По замечанию журнала Time, вместо 500 телевизионных каналов в нашем распоряжении теперь миллионы сайтов. [19] Общение становится интерактивным, двусторонним и мгновенным.
Размах и скорость развития третьей революции отличают ее от всех прежних. Подсчитано, что из всех ученых, когда-либо живших на Земле, около 90 процентов – наши современники. Во время вьетнамской войны лишь 15 процентов участвовавших в ней американских солдат окончили колледж. Во время операции «Буря в пустыне» доля имеющих высшее образование среди американского военного контингента составляла уже 99,3 процента.
Знание – это новое поле битвы между странами, корпорациями и личностями. Мы все чаще сталкиваемся с ситуациями, когда для нормальной работы (а в конечном счете и для выживания) от нас требуется больше знаний. Вы не можете обнести свое знание стеной. Вы не можете его изолировать. Оно уже повсюду: в телефонных проводах, в воздухе, в киберпро-странстве. [20] Оно замыкает в свою оболочку всю цивилизацию.
Интернет делает доступным все и всем в любом месте и в любое время. Прекрасно (и в то же время страшновато), что доступ к информации теперь не зависит от времени, места или используемых устройств. Если считать, что знание – сила, то сила теперь повсюду. Масштаб и перспективы изменений делают ситуацию поистине революционной. Теперь мы обречены на постоянное ощущение нехватки знаний и необходимость восполнять пробелы в своем образовании. Как когда-то сказал Сократ, «я знаю только то, что ничего не знаю». [21]
Революционный призыв распространяется по всему миру с ужасающей скоростью. Раньше было возможно иметь монополию на знания в течение длительного времени. Если у кого-то году в 1950-м возникала хорошая идея, то другие не могли сразу вскочить в тот же вагон или даже просто узнать о ней. Архетипами первой половины ХХ века могут служить такие компании, как Pilkington (британский производитель стекла), De Beers (южноафриканская компания по добыче алмазов) и американский гигант Xerox. Эти компании имели в своем распоряжении по 20–30 лет на то, чтобы использовать на глобальном уровне свои конкурентные преимущества – то, что делало их уникальными. Они могли постепенно и последовательно наращивать свое присутствие в международном масштабе, включая в сферу своей деятельности одну страну за другой. Завоевав Аргентину, они двигались в Перу и так далее. Так они могли практически безраздельно править во всем мире.
Теперь все по-другому. Знания распространяются мгновенно. Все лучшее заимствуется быстрее, чем когда-либо. Бизнес-школы работают с невероятной результативностью. В 1960-х годах они ежегодно выпускали около 5000 студентов – сегодня этот показатель составляет свыше 75 000 человек. В 1967 году в Великобритании существовало всего две программы MBA, а в 2006-м – уже 152. В США этот показатель еще выше – более 800.