Личность эксцентричная, хобби тоже: наблюдение за птицами, что предполагает приходы-уходы в любое время суток; заколоченные окна; сад, практически невидный из-за забора. Но все это распространяется и на Крэддока. Он ведь изучает влияние планет на растения. Типа: выдерни пятый слева лепесток пятилистника через три минуты после полуночи в безлунную ночь при главенствующем влиянии того или другого светила, когда все остальные благоприятствуют. Исключительно удобно для джентльмена, желающего напустить туману. В обморок-то упала миссис Крэддок!
Мисс Силвер чуть более пристально на него посмотрела.
- Вернемся к Робинсону. Когда я спросила, не уделял ли ты ему особого внимания, я имела в виду его привычку цитировать.
Фрэнк засмеялся.
- А, вот как? Вряд ли его можно привлечь к суду за оскорбление. Мы с вами и сами грешны, любим поцитировать. Помнится, сперва он помянул Теннисона, потом прошелся по поводу этих его строк, надо сказать, не лучших из его наследия. Я посмотрел на вас в ожидании громов и молний, но вы пощадили этого нахала.
Она слегка улыбнулась.
- Он произнес две цитаты, обе из одного стихотворения, довольно известного. Первая цитата - две первые строчки, вторая - две последние.
Он нахмурился.
- Что-то про скалы. Он сказал...
Мисс Силвер ему помогла:
- "Долгие линии скал, разрываясь, оставили пропасть, в пропасти пена и желтый песок".
Он посмотрел на нее без особого энтузиазма и покачал головой.
- Боюсь, в этом ничего нет. Вторая, кажется, бьет на жалость: "Маленький порт никогда не видал более пышные похороны".
Мисс Силвер поправила:
- "Редко", Фрэнк, а не "никогда".
Он расхохотался.
- Ну, редко или никогда - какая разница! Или вы можете доказать, что есть?
- И не подумаю ничего доказывать, Фрэнк.
Он встал.
- Ну, тогда я пошел искать Джексона. Я бы с удовольствием еще посидел и поиграл с вами в цитаты, но, боюсь, все эти чудаки из Колонии решат, что вы арестованы как главная подозреваемая.- Он мгновенно посерьезнел.Послушайте, ваша затея с приездом сюда не нравилась мне с самого начала. Все эти преступления на редкость жестоки, а единственная наша зацепка - этот дом. Так вот вы должны быть очень осторожны. Обещаете?
Мисс Силвер снисходительно улыбнулась.
- Мой дорогой Фрэнк, я всегда осторожна.
Глава 26
К тому моменту как инспектор Джексон закончил вежливые, но настойчивые расспросы, мистер Крэддок заметно приуныл. Он мог считать себя - и считал образцом вежливости и философского спокойствия, но всякий, посмотрев на него со стороны, сразу бы понял, что он в дурном настроении. Он вошел в классную комнату, встал на прикаминный коврик и, обращаясь к спинке дивана, на котором лежала Эмилия, разразился речью. Куда катится мир, вопрошал он, к чему придет общество, если какой-то тип с замашками гестаповца смеет врываться в твой дом и требовать отчета о каждой минуте за целую неделю, о каждой прогулке и поездке.
- Где я был в тот день и тот час! Какой дорогой приехал! Сколько там пробыл! Я сохранял предельное спокойствие. Я сказал: "Мой дорогой инспектор, вы полагаете, я веду дневник своих отлучек из дому? Вы сами могли бы ответить на подобные вопросы? Если да, я могу вам только посочувствовать, ибо это означает, что вы так поглощены сиюминутной жизнью и ее приземленным материализмом, что не способны к более высокому уровню постижений... Что до меня, то я живу в мире мысли - я занимаюсь идеями. Я посвятил себя важной работе, влиянию планет, и я не в состоянии вспомнить, что делал третьего января в три часа дня. Может, был дома, а может, нет. Мог работать в кабинете, читать, медитировать. В Лондоне я точно не был. Я его презираю: шум, грохот, вредные вибрации.
Единственный раз, когда я был в Лондоне за последнее время,- это когда ездил на предварительную беседу с мисс Силвер, которая, видимо, вспомнит дату, но это было не третье января.
Он надменно взглянул на мисс Силвер, которая сидела на кушетке и вязала. Глядя на Эмилию, она видела, что та ошеломлена столь гневной тирадой, грозными раскатами в голосе мистера Крэддока. Перехватив его взгляд, она спокойно сказала:
- По-моему, это было восьмого января.
Краткая передышка закончилась, Крэддок продолжал:
- Инспектору было буквально нечего сказать. Сохраняя безукоризненную вежливость, я сумел сделать ему строгий выговор. Люди столь низкого уровня малочувствительны, но я показал ему, что его нахальство меня совершенно не трогает.- В раскатистом голосе послышатся скрежет, когда он обратился к жене.- Если бы ты не потеряла самообладание, моя дорогая Эмилия, меня не подвергли бы таким неприятностям. Что на тебя нашло? В присутствии всех членов Колонии и двух офицеров полиции я заявляю, что мне нечего скрывать, и тут ты даешь волю своей непроходимой тупости и хлопаешься в обморок. Если ты не осознаешь, что из этой жалкой выходки могут быть сделаны, и, безусловно, уже сделаны определенные выводы, мой долг тебе на это указать.
Бледное лицо Эмилии стало еще бледнее - это было в некотором роде чудо, поскольку в нем уже не осталось ни кровинки. Она, не глядя, протянула руку к мисс Силвер, и та опустила вязанье и сжала ее пальцы. Они были холодными как лед и дрожали.
- Мистер Крэддок, ваша жена не в состоянии далее это выдерживать. У нее была бессонная ночь, изнурительное утро, она не завтракала. Я сообщила инспектору, что у нее слабое здоровье. Сейчас ей нужен покой, и я думаю, нет никакого смысла продолжать обсуждение того прискорбного инцидента, который был неприятен для каждого из нас.
Она остановила на нем взгляд, как прежде не раз останавливала его на самых разных людях: на нервных, на молчаливых, на умных, на чванливых, на дерзких, непокорных, заносчивых. Для каждого в нем находилась определенная краска: ободрение тем, кто нуждался в ободрении, упрек тем, кто заслуживал упрека, властность для взбунтовавшихся, но во всех случаях проницательность и понимание.
Певерил Крэддок пережил ужасный момент: он не знал, что сказать! Слова теснились в мозгу, жужжали, как мухи, но он не мог их произнести.
Мисс Силвер продолжала держать руку Эмилии и пристально не него смотреть. У него уже вспотел лоб, когда она смилостивилась:
- Вас грубо оторвали от ваших исследований, не так ли? Я прослежу, чтобы у миссис Крэддок было все необходимое.
Она его отпускала. И он поспешил принять это благодеяние.
Когда он ушел, Эмилия отняла свою руку и прикрыла ею глаза.
- Лучше бы я умерла,- тихо пролепетала она.
Мисс Силвер снова взялась за свое вязание. Ритмично позвякивали спицы.
- О нет, моя дорогая, вы не правы,- решительно сказала она.- У вас трое детей, им требуется ваша забота. Это ваш долг. Спасительный долг.
- Я... делаю им... только хуже...
Слова разобрать было трудно, но мисс Силвер не сомневалась, что все поняла.
- Неправда,- сказала она.- Никогда нельзя сказать этого о человеке, который исполняет свой долг. Не подсчитывайте, что вы могли бы сделать или сколько от этого было бы пользы. Это неблагодарное и бессмысленное занятие. Делайте то, что можете сегодня, не жалея о вчерашнем дне и не страшась дня завтрашнего.- Помолчав, она добавила: - Вы очень нужны своим детям. Дженнифер сейчас...
Эмилия разрыдалась.
- Она так похожа на своего отца! Я не имею в виду внешне... характером. Мы с ним ссорились, уж не помню из-за чего.... он уезжал. Он писал статьи, делал зарисовки, а потом возвращался. Но на этот раз не вернулся. Он летел в Америку, самолет разбился, все погибли. Потом Фрэнсис оставил мне деньги... я вышла замуж за мистера Крэддока...