- Это ты куда? - спрашивает хозяин трактира. - А платить кто станет? Друзей своих поил-кормил, одной посуды на гривенник расколотили.
Шарит Ванька по карманам, а там только дыры да нитки гнилые.
- Нет у меня, дядька, денег, - вздыхает он.
- А раз нет денег, отдавай балалайку. Балалайка справная, ручной работы, я ее весной на ярмарку свезу и весь твой долг покрою.
- Э нет! - не соглашается Ванька. - Это балалайка тятькина. Я ее в наследство получил и тебе не отдам, хошь бы ты со злости лопнул! - И балалайку к груди жмет.
- А это как хочешь. Но только если ты мне балалайку не отдашь, я тебя к приставу сведу! - пугает хозяин.
А пристав в округе личность известная - рожа что помидор, усы колечком, а кулаки твердые, как копыта лошадиные, и весь разговор его - тем кулачищем по зубам хрясь и в кутузку!
- Не-ет! - мотает головой Ванька. - Не хочу к приставу.
- Ну, а тогда ступай ко мне на всю зиму работником! предлагает хозяин.
Куда деваться - некуда! Стал Ванька работать на трактирщика за харчи да постель. Спал в хлеву на бревне, укрывался соломой. Ел что от посетителей осталось. А работал за семерых. Утром скотину кормил да чистил, снег разгребал. Днем дрова колол, печь топил, полы ножиком скреб. Вечером бутылки, тарелки чистил. Тогда же и ел. Ночью трактир сторожил.
Чем больше работал, тем больше в долг попадал.
- В убыток мне такой работник, - попрекал его хозяин, работает чуть, а жрать горазд! Раньше у меня кабанчик с тарелок питался да жирел по пуду в неделю, а нонче так худ, что хребтину видать! И все через твое брюхо бездонное! С тарелок куски да со столов крошки подчистую метешь, скотине дать нечего!
- Ну тогда отпусти меня на все четыре стороны, - предлагает Ваня.
- Как же, отпусти! Я что, миллионщик какой, долги прощать?
Вредный хозяин Ваньке достался. Он уж и так и эдак старается, уж не знает как извернуться, чтобы трактирщику угодить. А хозяин все недоволен. И ешь-то ты много, и спишь как хорь, и рожа-то у тебя не умыта, и голова нечесана. А где ее, рожу, умыть, если хозяин Ваньку в баню не пускает - пар впрок бережет.
Совсем Ванька загрустил. Ну что это за жисть такая, когда ни на балалайке поиграть, ни с девкой на скамейке посидеть, ни поспать вдосталь. Ходит Ванька смурной, с посетителями лается, и свет ему не мил.
И вот говорит ему однажды один знакомый мужик:
- Совсем ты, Ванька, осатанел! На людей бросаешься, посудой гремишь. Чего с тобой делается?
- Мочи больше моей нету, - отвечает Ванька, - совсем меня хозяин заел.
- Так брось ты его, и весь сказ.
- А как же я его брошу, когда у меня долг - десять гривенников и полушка?
- Да, - чешет в голове мужик, - погибельное твое дело, парень. Всего-то две дорожки тебе и осталось: одна в петлю да на погост, другая - в церкву к алтарю!
- Это как это понимать? - спрашивает Ванька.
- А так и понимать! Либо удавиться тебе, паря, с горя, либо жену брать, да таку, чтобы приданого поболе. Приданым долг закроешь, а жену к лету изведешь. И будет тебе полная воля и удовольствие.
- Да ну! - удивляется Ванька.
- В твоем положении женихаться наипервейшее дело! Я сам восемь разов под венец ходил. Тем только и жив.
- А жены где?
- Так по-разному. Одна в колодец свалилась да утопла, другая в сарайке с сеном сгорела, еще одна мухоморов жареных наелась, еще одну медведь в лесу задрал. А остальные уж не упомню как, но тоже все померли.
Ты меня слушай, я плохого не посоветую. Бабу себе подыщи поплоше - рябую да хромую, да годков чтобы сорок, а то и поболе. За некрасивую да хворую приданого больше дадут. Понял?
А как женихаться будешь, меня на свадебку пригласи, да накорми, да чарку водки поднеси, да серебряным рублем одари, это и будет благодарность за мою добрую службу!
- Ладно, - согласился Ванька.
- Женихаться, чай, лучше, чем на березе, язык высунувши, висеть!
И стал себе жену искать. Но только не везло Ваньке. Все-то ему девки попадались справные - румяные да грудастые, кровь с молоком! Сколько за такую дадут - грош ломаный, не больше!
Ванька от них воротится, а девки вкруг него вьются, юбками шуршат, плечиком толкаются, бровками играются, хохочут и говорят:
- Аида, Ванюша, в лес грибы искать...
Ну, не дуры ли?! Какие в лесу грибы в феврале?
Ванька от них в чулане схоронится, дверь на крючок закроет, сидит в темноте тихонечко. А сердце тук-тук, тук-тук, счас из груди выскочит.
Девки возле чулана ходят, половицами скрипят, семечки лузгают и так меж собой разговаривают:
- Тятька с маманькой на неделю на хутор к родичам уехали. Дома никого. А зимой ночь длинная-предлинная, холодная-прехолодная. На околице волки воют, в подполе мыши скребутся, на чердаке кто-то когти о бревно точит. Страшно спасу нет! Всю-то ночь глаза не сомкнуть! Хоть бы кто пришел да нечистую силу прогнал. Я бы его за то уж так обняла, уж так к себе прижала крепко, что все-то ребрышки повыскакивали бы.
Ванька слушает, дышать боится. Сердце тук-тук, тук-тук, а уши и лицо огнем полыхают, чуть не светятся в темноте. К чему бы это?
"А может, пойти, прогнать нечистую силу с чердака?" - думает Ванька. Но нет, нельзя! Ему жену искать надобно.
Пошепчутся девки, заскучают, да и домой пойдут. А Ванька еще долго в чулане в темноте сидит, вздыхает и сопит.
Так и зима кончилась. А только весна началась, Ванюшка невесту себе сыскал подходящу. В самый раз невеста. Один глаз ячменем зарос, ручки коротенькие, торчат врастопырку, передних зубов вовсе нет и одна нога вполовину другой. Но прожорлива и капризна невеста, как самая что ни на есть писаная раскрасавица. Совсем родителей измучила. Уж те не знают, как ее с рук сбыть. И корову за ней давали, и пол-избы, и свах медом да пряниками задабривали, а все понапрасну! Сговорятся с женихом, уже по рукам ударят, но только войдет невеста в горницу - женишок побелеет весь и скок в дверь, только его и видели.
Стал Ваня в невестин дом ходить. За столом сидит, с тятькой брагу пьет, намеки строит. Мол, у вас товар, у нас купец. Тятька ни жив ни мертв от радости, что жениха сыскал. Бражку без конца подливает, сальца да капустки не жалея на стол тащит. В глазки женишку заглядывает, спугнуть боится. Жених-то нонче совсем редок стал!
- А жить я хочу своим домом. И чтобы все как у людей. Чтобы и скотинка, и сарай, и огород, - рассуждает Ванька.
- Это правильно, что своим, - соглашается тятька, - мужику без дома нельзя! Только вот какая закавыка - хозяйство больших денег требует, а где их взять?
- А я так разумею, что родители невесты должны помочь, потому они перво-наперво интерес имеют, чтобы их дочь в достатке и сытости жила.
- Так-то оно так. Но только прошлым годом недород был. Пшеничка полегла, скотинка с голодухи пала. Сами еле концы с концами сводим.
- Ну тогда я пойду, - говорит Ванька, - у меня дела в трактире имеются. И встает.
- Куда же ты, Ванюша, - уговаривает его тятенька, - у нас еще сальце осталось и водочки графин. Прелесть что за водочка кишки угольком жжет! Останься, Ванюша, еще хоть на чуть-чуть!
Ванька ломается, на дверь поглядывает, шапку в руках мнет, вот-вот шагнет. Испугался тятька, засуетился и говорит:
- Уж хоть и тяжелый нынче год вышел, уж я не припомню, когда такой был, а все же жениху последнее отдам, то есть и бычка, и лошадь, и телегу, и даже землицы малость отрежу! Останься, Ванюша!
- Ладно, - соглашается Ванька. Шапку на стол кидает, на скамейку садится.
А в соседней комнате мать с дочерью на коленках у двери стоят, ухи к щелке приложили, слушают.
Ванька водку пьет и так думает:
"Ну и что, что жена кривая да без зубов. С лица воды не пить. Крестьянская жизнь известная - с утра до вечера в поле.