То место, которое человек отводит деньгам в иерархии своих жизненных ценностей, фактически и определяет основные характеристики мироощущения и поведения человека, особенности его отношения к окружающим и к самому себе. Поэтому, воздерживаясь от морализаторских суждений, попробуем разобраться, какие тут возможны варианты.
Прежде всего необходимо положа руку на сердце признать, что в условиях современной цивилизации ни один человек не волен вовсе отказаться от денег. Даже подвижнику-аскету необходимы какие-то, пускай минимальные, средства для поддержания существования. Декларация полного отказа от денег означает исключение себя из круга цивилизованных людей, переход в иное, асоциальное состояние. Обладание деньгами, возможность их получать и расходовать — неотъемлемые атрибуты полноценной жизнедеятельности в современных условиях. Разумеется, тут возможны широчайшие вариации, однако нулевой точки отсчета для цивилизованного человека не существует.
Деньги так или иначе присутствуют в системе существования человека как общественного существа. При этом принципиальным является вовсе не безуспешно дискутируемый вопрос об их желаемом или необходимом количестве, а вопрос именно об их месте в этой системе. Предельно упрощенная, но вполне адекватная трактовка этой проблемы может быть такова: деньги занимают либо центральное, главенствующее место, когда все потребности рассматриваются сквозь призму денежного интереса и реализуются в терминах доходов и расходов (при этом они приобретают самостоятельную ценность, возвышающуюся в иерархии над всеми прочими); либо если и не второстепенное, то вспомогательное или, по крайней мере, существующее наравне с прочими ценностями.
С точки зрения традиционной морали так и хочется осудить человека, тяготеющего к первой позиции. Перед мысленным взором предстает алчный стяжатель, поклоняющийся золотому тельцу. Однако, если не впадать в нравоучительность, такой позиции можно найти свои оправдания. На самом деле такой человек может обладать широким кругом потребностей и интересов в сфере социальной коммуникации, эстетики и культуры. Деньги — универсальный эквивалент всех благ — выступают для него воплощенным символом удовлетворения его богатых запросов. Именно поэтому обладание деньгами для него первично и является квинтэссенцией жизненных целей. Это не исключает способности помогать ближним, делиться с ними — но опять-таки в материальном, финансовом аспекте, ибо каждое благодеяние сводимо к определенной сумме. Даже «бескорыстно» посвящая ближним свое время, человек отдает себе отчет, что это время равнозначно упущенной прибыли, то есть ближним жертвуются именно деньги. Крупные дельцы даже любят порассуждать о том, сколько стоит минута их персонального времени.
Впрочем, действительно, такая позиция в чем-то ущербна. Она порождает тенденцию сведения всех ценностей к денежному эквиваленту, что само по себе довольно цинично. В крайней форме такая позиция выражается в утверждении: «Если вы считаете, будто что-то нельзя купить, значит, вы просто недостаточно для этого богаты». В самом деле, купить можно комфорт, безопасность, в известном смысле здоровье, если не уважение — то по крайней мере его видимость в форме почтительного отношения. Богатый человек может купить себе приятную компанию из философов, писателей и артистов. За большие деньги супермодели в его обществе забудут про стыдливость. Певица, сводящая с ума миллионы поклонников, может за хороший гонорар спеть лично для него па частной вечеринке. Купленные газетчики станут его хвалить на все лады, законники закроют глаза на его грехи…
Можно ли это назвать счастьем? Ответ далеко не однозначен.
По крайней мере, данные психологических исследований свидетельствуют, что даже обладатели столь широких возможностей не избавлены от душевных терзаний и в целом оценивают свой психологический комфорт ненамного выше, чем люди гораздо более скромного достатка. Тому, кто стеснен в средствах, кажется, что большие деньги избавят его от всех неудобств. Получив достаточно денег, он в один прекрасный момент осознает, или хотя бы безотчетно ощущает, что наибольшую значимость для него приобретают проблемы, с помощью денег не решаемые. А таковые действительно существуют. Пресытившись видимостью почтения со стороны блюдолизов, хочется почувствовать чье-то бескорыстное уважение. За сексуальными ласками хочется увидеть подлинную нежность. Если же убедить себя в том, что такие ценности вовсе не существуют, а есть только рыночные услуги, то трудно не проникнуться отвращением к миру, который устроен так мерзко. Да, богач может считать, что он в состоянии использовать кого угодно. Но тогда приходится также признать, что и его самого используют — как покупателя и спонсора (а вне этих качеств он вряд ли кому-то интересен). Сознавать такое очень горько.
Правда, признание первичности денег в иерархии жизненных ценностей само по себе еще не гарантирует богатства. Вероятно, в процентном отношении материально ориентированных людей среди очень бедных даже больше, чем среди очень богатых. Но всех их объединяет подчинение своей жизни общей цели — наполнению кошелька. Любые формы деятельности либо служат этой цели, либо являются реализацией ее частичного достижения. Для такого человека важна не деятельность сама по себе, а денежное вознаграждение за нее. Поэтому предпочтение всегда будет отдано деятельности более доходной. (А если деньги станут прирастать сами собой, то можно от нее и вовсе отказаться.) Например, я знаю нескольких неплохих джазовых исполнителей, сменивших жанр на вульгарнейшую попсу. Их мотивы понятны. Но гораздо симпатичнее мне один известный джазовый гитарист, который однажды на камерном концерте признался своим поклонникам: «Да, друзья, на жизнь мне приходится зарабатывать в ресторане, но я не могу жить без того, чтобы хоть иногда, пускай и практически бесплатно, не выйти на маленькую сцену играть для таких, как вы».
В этом раскрывается суть противоположного подхода, который отнюдь не является бессребреническим. Люди, стоящие на этой позиции, признают значение денег, но не позволяют им возобладать над прочими жизненными ценностями. Они готовы работать ради денег и бывают рады, когда заработать удается много. Однако смысл их деятельности не исчерпывается заработком, поэтому они не откажутся от активности, даже будучи вполне материально обеспечены. Наслаждения от обладания и пользования деньгами им недостаточно, потому что они умеют получать наслаждение и по-другому, вне зависимости от денег. Это и есть те удовольствия, которые не покупаются. К ним стремятся всю жизнь и материально ориентированные люди, вынужденные довольствоваться лишь их суррогатами и убеждать себя, будто ничего другого и вовсе не существует.
По-настоящему счастлив тот, кто посвятил себя такому делу, которое продолжал бы делать, даже если бы оно не приносило никакого денежного дохода; тот, кто общается с людьми, чья симпатия к нему не связана с его финансовыми возможностями. Редко бывает так, что хобби еще и хорошо оплачивается, а общаться удается только с бескорыстными друзьями и близкими. Но если все-таки такое дело и такие люди есть, можно пожертвовать часть времени и сил на «рыночные» отношения, связанные с другой деятельностью и с другими людьми. От гонорара за эту книгу я не откажусь, однако написал бы ее и вовсе без гонорара. Я могу себе это позволить за счет иных, сугубо ремесленнических публикаций в таблоидах.