Сколько раз ей в жизни довелось "ползти", пробиваться вперед, не обращая внимания на ссадины, учиться на ошибках, подавлять страх. И снова идти вперед.
Следующий день девушки пролежали в лежку на кровати, залечивая ссадины. К вечеру они уже выглядели бодрыми и жизнерадостными. В рабочей столовой к ним подсел инженер.
- Ну как, не испугались? Приедете к нам работать? Шахта - это вам не университетская аудитория. Это жизнь.
Позже она напишет: "Меня часто спрашивают: не жалеете ли вы времени, потраченного на учебу на геологическом факультете, ведь вы ни дня не работали по своей профессии? Не потерянное ли это время?!" Нет и нет, вовсе это не потерянное время. Наоборот, я очень довольна, что мне дано было хоть на мгновение заглянуть в интереснейшую книгу, которая называется наукой о Земле. Это позволило мне увидеть и понять много проблем, касающихся жизни на Земле теперь и в прошлые геологические периоды. Другие занятия, которые бы мне более пригодились, такие, например, как музыка или живопись, не обогатили бы так моего миропредставления, как геология".
Первый человек, абсолютно убежденный в том, что Анна должна стать именно профессиональной певицей, - ее школьная подруга Янечка Вильк. Это была бойкая рыженькая девчушка с озорными мальчишескими глазами, неугомонная болтунья и непременная участница всех ребячьих игр, а позже неизменное "доверенное лицо" ее увлечений и тайных свиданий.
Однажды, когда Аня училась в пятом классе, мама взяла ее и Янечку на новогоднюю елку для малышей. Их встретил веселый Миколай - польский Дед Мороз (эту роль исполнял артист Вроцлавской эстрады) - и, как бы оправдываясь, сказал, что Снегурочка заболела и теперь он в полной растерянности: привык выступать только в дуэте.
- Вы же взрослый человек! Да к тому же артист, - пристыдила его мама, нельзя так разочаровывать малышей. Придумайте что-нибудь! Вот моя дочурка Аня, ну чем вам не Снегурочка?
Девочка почувствовала, как ее лицо заливает краска, а мама ласково спросила:
- Ты споешь для малышей, Анечка?
- Конечно, спою!
- А ты, Янечка?
- И я спою, - не задумываясь, ответила подружка.
Утренник для ребят получился. Миколай рассказывал сказки, загадывал загадки, а потом дарил подарки. Малыши, взявшись за руки, водили хоровод. А в самом центре зала стояла Аня Герман и звонким, прозрачным, светлым голосом пела знакомые всем песенки про Новый год - про зайчат, нарядивших в лесу елку, про пана Твардовского, героя польских народных сказок и былин, отправившегося на Луну. Она пела чисто, спокойно, без лишних эмоций. Так поют взрослые. Янечка, которая поначалу подпевала ей, изо всех сил стараясь ее перекричать, вдруг замолкла: не то слова забыла, а может, не выдержала конкуренции.
Аня пела и пела. Когда она замолкла, малыши зааплодировали, начали стучать ножками и дружно требовать: "Ежче, ежче, хцемы ежче песенек!" Аня готова была петь еще и еще, глаза девочки радостно блестели, она чувствовала себя счастливой, как никогда. Она была от души благодарна заболевшей Снегурочке. Ведь сегодня она стала ну, может, и не героиней утренника, но человеком, который подарил малышам столько радости и веселья. А в ушах шум и крики: "Ежче, ежче..."
И вдруг совершенно неожиданно для себя Аня запела, казалось, давно забытую, стершуюся в памяти русскую песенку "В лесу родилась елочка". Наступила мертвая тишина. Ребятишки пытались, уловить смысл песни на незнакомом для них языке. Аня старалась как можно четче и яснее выговаривать слова. А когда поняла, что ее все-таки не понимают, жестами попыталась донести содержание несложной песенки. Ребята захлопали и еще отчаяннее потребовали "биса". Про Миколая, который докуривал сигарету у приоткрытого окна, все забыли.
Все маленькие дети поют.
Поют песни, услышанные в кино, по радио, теперь и по телевидению, на концертах, в школе и на улицах, от родителей и друзей по детскому саду. Поют дети, которые в будущем станут учеными, конструкторами ракет, врачами, рабочими. Поют и дети, которые потом станут профессиональными певцами и артистами. Их биографы начнут старательно отыскивать, когда же объект их исследования впервые запел. Отыскать такую дату в биографии Анны Герман оказалось делом непростым. Сама она говорила мне, что почувствовала тягу, точнее, необходимость петь лишь на последнем курсе геологического факультета Вроцлавского университета. Мама же и бабушка утверждали, что она пела с детских лет. Но этому не придавали особого значения: обычная девочка, вполне рядовой ребенок, поет, как все малыши. А абсолютный слух, о котором говорила учительница музыки в Ургенче? А чистота и обаяние ее голоса, покорившие вряд ли разбиравшихся в музыке малышей? Говоря откровенно, в семье, постоянно испытывавшей нужду, которой в силу тех или иных причин пришлось скитаться, думать о том, как бы прожить, заработать на жизнь, почти не обращали внимания на безусловное дарование девочки, шедшей к призванию длинными окольными путями.
Не стоит, да и бессмысленно сетовать на судьбу, собираясь произнести столь хорошо известные, но, увы, малозначащие слова: "Ах, если бы!.." Судьбу Анны Герман, ее яркое дарование, ее подвиг в искусстве и жизни невозможно рассматривать вне времени и обстоятельств, в которых она жила.
"Где ты находишь время еще и песни сочинять?" - удивлялись университетские подружки, когда на вечере, посвященном окончанию четвертого курса, Аня спела две свои песни на стихи Юлиана Тувима. Аня пожала плечами и улыбнулась: "Нравится, вот и все. У каждого есть хобби. А мое хобби музыка, песня!" Правда, Анины песни показались студентам (они-то пришли слушать университетский джаз, отправлявшийся на международный конкурс) скучными и сентиментальными. Скорее, "никакими". Во время ее выступления в зале шумели, переговаривались. Кто-то даже свистнул. Потом - редкие аплодисменты, умолкшие, едва Аня скрылась за кулисами.
- Ты чудо! - В раздевалку выбежала Янечка Вильк. - Ты волшебница! Ой, я прямо заслушалась... Дурочка, ты что расстроилась? Да они же ни черта не понимают в пении, их только дрыганье ногами интересует!
Аня засмеялась от неожиданности, и слезы сразу высохли. Когда девушки выходили из клуба, их окликнул высокий молодой человек в темных очках, свитере и потертых джинсах.
- Резрешите представиться, - сказал он. - Меня зовут Ежи Литвинец, я художественный руководитель "Каламбура". - И, обращаясь только к Ане, добавил: - Я вас только что слушал и, должен откровенно сказать, получил удовольствие... Был бы рад, если бы вы приняли мое предложение стать членом нашего коллектива.
Студенческие театры в Народной Польше в конце 50-х годов... Без них невозможно представить художественную жизнь страны тех лет. Тут собирались энтузиасты, страстно увлеченные своим делом. В каждом вузе существовал свой театр, с собственным репертуаром, собственными авторами и, разумеется, собственными исполнителями. Репертуар этих театров мгновенно откликался на события международной и внутренней жизни. Пожалуй, главным их достоинством, тем, что резко отличало их от профессиональных коллективов, были злободневность, острота подхода к теме. Нередко и маститые авторы бесплатно предлагали студенческим театрам свои произведения, считая это за честь. Среди таких авторов, например, Ежи Юрандот, автор прекрасных пьес и юмористических рассказов, его жена Стефания Гродзеньская, писатели Станислав Ежи Лец, Станислав Рышард Добровольский.