Царь же ничего не смог с ним сделать, только себя опозорил.
И так ненавидел Дракула зло в своей земле, что если кто совершит какое-либо преступление, украдет, или ограбит, или обманет — не избегнуть тому смерти. Пусть будет он знатный вельможа, или священник, или монах, или простой человек, пусть он владеет несметными богатствами, все равно не откупится он от смерти.
Так грозен был Дракула.
Был в земле его источник и колодец, и сходились к тому колодцу и источнику со всех сторон дороги, и множество людей приходили пить из того колодца родниковую воду, ибо была она холодна и приятна на вкус.
Дракула же возле того колодца, хотя был он в безлюдном месте, поставил большую золотую чару дивной красоты, чтобы всякий, кто захочет пить, пил из той чары и ставил ее на место.
И сколько времени прошло — никто не посмел украсть ту чару.
Однажды объявил Дракула по всей земле своей: пусть придут к нему все, кто стар, или немощен, или болен чем, или беден.
И собралось к нему бесчисленное множество нищих и бродяг, ожидая от него щедрой милостыни.
Он же велел собрать их всех в построенном для того хороме и велел принести им вдоволь еды и вина.
Они же пировали и веселились.
Дракула же сам к ним пришел и спросил: «Чего еще хотите?»
Они же все отвечали: «Это ведомо Богу, государь, и тебе: Что тебе Бог внушит».
Он же спросил их: «Хотите ли, чтобы сделал я вас счастливыми на этом свете, и ни в чем не будете нуждаться?»
Они же, ожидая от него великих благодеяний, закричали разом: «Хотим, государь!»
А Дракула приказал запереть хором и зажечь его, и сгорели все те люди.
И сказал Дракула боярам своим: «Знайте, почему я сделал так: во-первых, пусть не докучают людям, и не будет нищих в моей земле, а будут все богаты; во-вторых, я и их самих освободил: пусть не страдают они на этом свете от нищеты или болезней».
Пришли как-то к Дракуле два католических монаха из Венгерской земли собирать подаяние.
Он же велел развести их порознь, позвал к себе одного из них и, указав на двор, где виднелось множество людей, посаженных на кол или колесованных, спросил: «Хорошо ли я поступил, и кто эти люди, посаженные на колья?» Монах же ответил: «Нет, государь, зло ты творишь, казня без милосердия; должен государь быть милостивым. А те на кольях — мученики!»
Призвал Дракула другого и спросил его о том же. Отвечал тот: «Ты, государь, Богом поставлен казнить злодеев и награждать добродетельных. А люди эти творили зло, по делам своим и наказаны».
Дракула же, призвав первого монаха, сказал ему: «Зачем же ты вышел из монастыря и из кельи своей и ходишь по великим государям, раз ничего не смыслишь? Сам же сказал, что люди эти — мученики, вот я и хочу тебя тоже мучеником сделать, будешь и ты с ними в мучениках».
И приказал посадить его на кол, а другому велел дать пятьдесят золотых дукатов, говоря: «Ты мудрый человек». И велел его с почетом довезти до рубежа Венгерской земли.
Однажды прибыл из Венгерской земли купец в город Дракулы. И, как принято было у Дракулы, оставил воз свой на городской улице перед домом, а товар свой — на возу, а сам лег спать в доме.
И кто-то украл с воза 160 золотых дукатов.
Купец, придя к Дракуле, поведал ему о пропаже золота.
Дракула же отвечал: "Иди, этой же ночью найдешь свое
Золото".
И приказал по всему городу искать вора, пригрозив: «Если не найдете преступника, весь город погублю».
И велел той же ночью положить на воз свое золото и добавить один лишний дукат.
Купец же наутро, встав, обнаружил золото и пересчитал его и раз, и другой, все выходило, что один дукат лишний.
И, придя к Дракуле, сказал: «Государь, нашел золото, но вот один дукат не мой — лишний».
В это время привели и вора с похищенным золотом.
И сказал Дракула купцу: «Иди с миром! Если бы не сказал мне о лишнем дукате, то посадил бы и тебя на кол вместе с этим вором».
Однажды ехал Дракула по дороге и увидел на некоем бедняке ветхую и разодранную рубашку и спросил его: «Есть ли у тебя жена?»
«Да, государь», — отвечал тот.
Дракула повелел: «Веди меня в дом свой, хочу на нее посмотреть».
И увидел, что жена бедняка молодая и здоровая, и спросил ее мужа: «Разве ты не сеял льна?»
Он же отвечал: «Много льна у меня, господин».
И показал ему множество льна.
И сказал Дракула женщине: «Почему же ленишься ты для мужа своего? Он должен сеять, и пахать, и тебя беречь, а ты должна шить ему нарядные праздничные одежды. А ты и рубашки ему не хочешь сшить, хотя сильна и здорова. Ты виновна, а не муж твой: если бы он не сеял льна, то был бы он виноват».
И приказал ей отрубить руки, а труп ее воздеть на кол.
Изготовили мастера для Дракулы железные бочки, а он наполнил их золотом и погрузил в реку.
А мастеров тех велел казнить, чтобы никто не узнал о его коварстве, кроме тезки его — дьявола.
Однажды пошел на него войной венгерский король Матьяш.
Выступил Дракула ему навстречу, сошлись и сразились, и выдали Дракулу изменники живым в руки противника.
Привели Дракулу к королю, и приказал тот бросить его в темницу.
И провел он там, в Вышеграде на Дунае, в четырех верстах выше Буды, двенадцать лет.
А в Мунтьянской земле король посадил другого воеводу.
Когда же тот воевода умер, послал король к Дракуле в темницу сказать, что если хочет он, как и прежде, быть в Мунтьянской земле воеводой, то пусть примет католическую веру. Если же не согласен он, то так и умрет в темнице.
И предпочел Дракула радости суетного мира вечному и бесконечному, и изменил православию, и отступил от истины, и оставил свет, и вверг себя во тьму.
Увы, не смог перенести временных тягот заключения, и отдал себя на вечные муки, и оставил нашу православную веру, и принял ложное учение католическое…"
В развалинах замка Поенари
Тихо было здесь.
Так тихо, что тишина казалась осязаемой.
Правда, ощутить ее было непросто.
Едва уловимой была тишина.
Легкой.
Прохладной и свежей.
Все, впрочем, фантазии.
Прохладным и свежим на самом деле был ветер, слабые порывы которого иногда достигали зеленых отрогов Тихутского перевала.
Собственно, не порывы даже, так — осторожное, чистое дыхание проносилось порой, играя раскидистыми кронами деревьев.
Отзываясь, ласково шелестела листва.
И снова наступала тишина.
Иногда в ее прозрачное безмолвие вплеталась канва заливистых птичьих трелей — или, совсем уж редко, слабо звенел вдали одинокий колокольчик. Незадачливая буренка, отбившись от стада, бродила, неприкаянная, в поисках обратной дороги.
Ночами тишина была особенной.
Такой, что треск сухих веток, сгоравших в жарком пламени костра, казался оглушительным. И, надо полагать, слышен был далеко.
Однако к гостеприимному огню никто особенно не спешил.
Здешние крестьяне обходили стороной развалины старинного замка.
Туристы редко забредали в эти места.
Что казалось странным.
По крайней мере доктору Эрхарду, немецкому археологу, возившемуся над раскопками замка с начала лета.
Природа была восхитительной, погода не оставляла желать лучшего, а сами развалины представлялись подлинным историческим Клондайком.
Впрочем, стоял уже август.
Летние дни стремительно шли на убыль, растворяясь в летних же прохладных ночах, но похвалиться существенными — да и вообще сколь-нибудь примечательными — находками экспедиция не могла.
Доктор Эрхард тем не менее источал оптимизм.
Возможно, небезосновательно.
Поенарский замок был построен в XV веке и едва ли не сразу разрушен до основания.
Дальнейшая судьба его была загадочной.