Значит, уже завтра она будет на месте, подумала Карен, складывая письмо вдвое и пряча его в конверт. Тони, ее старый друг и наставник, был уже не молод. Но именно с ним она впервые испытала оргазм. Любопытно, почему он так и не женился до сорока с лишним лет? Воспоминания о ласках Тони вызвали у нее приятное томление в промежности. Клитор тоже вспомнил его ласки, длинные пальцы, умелый язык и нежные губы. Тони доводил ими Карен до исступления, она даже потеряла сознание, впервые кончив с ним. Очнувшись, она попросила его немедленно повторить то, что он с ней проделал. И он повторил. В ту ночь Карен испытала оргазм девять раз, и этот рекорд с тех пор так и не был ею побит.
Она вскипятила воду и сделала себе кофе. Почти все веща были уложены, и Карен решила просто отдохнуть и собраться с мыслями. Книги она заблаговременно отправила домой в Уимблдон. Отец ее совершал деловую поездку по Америке: читал лекции в университетах. Мама сопровождала его. Родители старались не разлучаться надолго. Прожив вместе почти четверть века, они все еще были влюблены друг в друга, чему Карен искренне удивлялась.
Карен появилась на свет благодаря случайности — заводить детей родители не собирались. С единственной дочерью они были ласковы, но с раннего детства она чувствовала себя обузой для них и росла в мире фантазий.
Обделенная родительским вниманием, Карен пристрастилась к чтению, увлеклась историей и литературой. Училась она в престижном интернате, что усугубило ее замкнутость и закрепило в ней ощущение своей ненужности отцу и матери. Они даже не сочли нужным проведать ее в Лондоне после завершения учебы в университете. Поездка в Америку им показалась важнее.
Карен поставила чашку на стол и пошла в спальню переодеваться. Раздевшись догола, она кинула перепачканную юбку в корзину для грязного «белья и босиком пошла в ванную принимать душ.
Тугие струйки приятно покалывали кожу и стекали по ее плечам, животу и ногам. Карен намылилась, с наслаждением вдыхая аромат шампуня и лаская себя руками. Соски грудей моментально встали торчком от ее нежных прикосновений, пузырьки мыльной пены щекотали лобок и набухшие наружные половые губы.
Ополоснувшись, она укуталась в белое махровое полотенце и, вернувшись, оглядела комнату, в которой провела не один месяц: низкий потолок, черные перекладины, ситцевые занавесочки, бледно-голубой ковер на полу. Ей было жаль покидать этот обжитой уголок, но расставание с ним знаменовало новый этап в ее жизни, новые знакомства и встречи, новые возможности. Она чувствовала себя как боевой конь, рвущийся в сражение.
Она скинула полотенце и взглянула на свое отражение в большом зеркале на стене. Тело у нее было стройное и пропорционально развитое. При довольно высоком росте Карен оставалась изящной, о чем свидетельствовали ее плоский животик, высокая грудь и тонкая талия. Она погладила себя по бедрам и улыбнулась: это было тело распутницы, напрочь лишенной скромности и моральных принципов: Оно обожало ласку и готово было отдаться любому, кто мог доставить ему удовольствие. Особенно ненасытен был ее клитор — ключ к экстазу, единственный орган, созданный для наслаждения.
Может быть, он дарован женщине в качестве компенсации за ее родовые муки? Тогда это вполне оправданно и разумно, поскольку влагалище предназначено для выхода из лона маленького человечка и не может быть эпицентром оргазма.
Она погладила себя по лобку и нажала пальцем на чувствительный бугорок в его основании. Промежность содрогнулась от волны удовольствия, пробежавшей по ней, словно электрический ток. Соски покраснели и задрожали. Карен заставила себя прекратить эксперимент и стала натираться лосьоном и припудривать тальком интимные места. Побрызгав из баллончика с дезодорантом на подмышечные впадины, она освежилась духами «Касмир», завершив этим свой туалет.
Часы показывали без десяти минут семь. Нужно было поторапливаться. Карен натянула белые хлопковые трусики, черные спортивные брюки и черную майку, закрепила волосы широкой лентой, надела белые носки и, зашнуровав кроссовки, покинула комнату с сумкой в руке. Спустя несколько минут она уже мчалась на велосипеде в спортивный зал на занятия в секции карате, о принадлежности к которой свидетельствовала яркая эмблема, вышитая красными и золотыми нитками у нее на майке на левой стороне груди. Она тренировалась три раза в неделю, а также играла в бадминтон, поднимала тяжести и плавала в бассейне. В немалой степени ее живой интерес к спорту был вызван личностью мужчины, преподававшего студентам искусство рукопашного боя. Сегодня Карен вновь предстояло встретиться с ним.
Оставив велосипед на стоянке рядом с клубом, Карен прошла через вертящуюся дверь в фойе. Спортивный центр, как обычно, был полон народу. Юноши и девушки в спортивных костюмах непринужденно обсуждали последние новости и направлялись в раздевалки. Карен пошла в зал, где по вечерам студенты занимались карате. Поздоровавшись со своими знакомыми, она переоделась в белую хлопковую куртку и штаны, подтянула коричневый пояс на талии и босиком вышла в зал.
Кан Такеяма стоял возле окна, освещенный золотистыми лучами заходящего солнца. Карен уважительно поклонилась ему, он ответил ей легким поклоном и сказал с абсолютно невозмутимым лицом:
— Добрый вечер, мисс Хейуорд.
— Добрый вечер, учитель — ответила Карен, стараясь не выдать охватившего ее возбуждения. Соски под тканью куртки отвердели. Этот поразительно мужественный человек всегда вызывал у нее противоречивые чувства — и покоя, и вожделения.
Великолепно сложенный тренер, как и Карен, был одет в белый борцовский костюм, но с черным поясом, свидетельствующим, что его обладатель имеет третий дан в этом боевом искусстве. Впрочем, Карен не раз видела учителя и голым.
Кан был строгим и требовательным тренером. Двадцать новичков усердно разминались перед уроком, более опытные разучивали новые приемы, разбившись по парам. Карен добилась в карате значительного успеха и по праву считалась лучшей в группе. Кан не делал для нее поблажек и гонял до седьмого пота, готовя к предстоящему экзамену на право носить черный пояс.
От соискателя этого почетного знака в первую очередь требовалось умение хорошо защищаться голыми руками. Карате возникло много веков назад на Окинаве именно как искусство защиты, а не нападения. С его помощью мирные островитяне успешно отражали атаки свирепых завоевателей.
Всякий раз когда Кан дотрагивался в процессе обучения и тренировки до Карен, по ней словно пробегал электрический ток. Это ощущение так возбуждало ее, что она с нетерпением ждала каждого нового урока.
Во время учебного боя Карен преображалась в воина, глаза ее сверкали, тело дышало сексуальной агрессивностью. Кан замечал это, но не показывал виду.
В конце занятия, когда все раскланялись друг с другом и стали расходиться по раздевалкам, Кан подошел к запыхавшейся Карен и, похвалив ее, заверил, что черный пояс ей обеспечен.
Она обтерла раскрасневшееся лицо полотенцем.
— Я уезжаю.
— Продолжай тренироваться, я договорюсь с квалификационной комиссией, чтобы она допустила тебя к соревнованиям в следующем мае Будем поддерживать связь.
Как всегда, они пошли после тренировки к Кану. Попадая в его квартиру, обставленную в восточном стиле, Карен чувствовала себя так, словно бы она перенеслась в оперу «Мадам Баттерфляй»«. Низкие столики и табуреты, бумажная ширма, искусно расставленные букеты цветов, карликовые деревья на балконе — все это создавало атмосферу особого уюта. На этот раз в комнате появилась новая картина горы Фудзияма на фоне реки и сосен Любуясь ею под тихие звуки японской музыки, Карен спросила:
— Это старинная вещица?
— Да, я собираю коллекцию японской живописи, — ответил Кан. — В ней отражена особая философия восприятия этого постоянно меняющегося мира, очень близкая мне. Тебе нравится? Я рад.
— Да, очень! — сказала Карен, с грустью думая, что ей будет не хватать и самого Кана, и его изумительных безделушек. — Можно мне принять душ? — спросила она, испытывая потребность стать чистой и свежей, почти девственной в этой светлой и «волшебной обстановке. Ей хотелось соответствовать атмосфере их последней встречи, смыть с себя вместе с потом все, что могло бы ее испортить, и принять Кана в свои объятия, облачившись в шелковое кимоно.
— Чувствуй себя как дома, — предложил Кан, приглаживая ладонью прямые темные волосы. — Сначала мы займемся любовью, потом поужинаем.
— Освежившись под горячим душем в безупречно чистой ванной комнате и надушившись жасминовым лосьоном, Карен надела великолепное бежевое кимоно, расшитое малиновым шелковым узором в виде цветов хризантемы и райских птиц, и, чувствуя себя заново родившейся, вышла в комнату, ступая мелкими шажками и потупив глаза, как это принято на Востоке.
— Для гейши я слишком высока ростом, — заметила она.
— Ты прекрасна, — сказал он, лаская ее взглядом. Глаза его потемнели от вожделения.
Он опустился на циновку, одетый в бирюзовое кимоно с вышитыми на нем соснами на склоне заснеженного холма. Карен села напротив, сложив на коленях руки. Кан положил их к себе на бедра и, глядя ей в глаза, привлек ее к себе. Они обнялись и страстно поцеловались. Он сжал ей груди и начал теребить соски. Когда же он слегка прикусил каждый из них, Карен охватило пламя желания.