Они вошли в комнату, Ганс поклонился Мэг и на мгновенье задержал её руку в своей.
— Рад видеть вас здесь, мисс Берни. Считаю это своей заслугой — ведь я открыл вас Клайву.
— Точно, с меня причитается, — весело кивнул Клайв и перевел разговор на выставку.
Делая вид, что внимательно слушает, Ганс не сводил глаз с Мэг.
Той было неловко под его пристальным вниманием. И разве Клайв не замечал, как Ганс на неё смотрит? Самое странное — смотрел он скорее оценивающе, чем восторженно. Будто прикидывал, пройдет ли она какую-то проверку. В Лондоне Ганс с его огромным восхищенными глазами и смирением перед неудачами казался совершенно безобидным, но сейчас в нем не было и намека на неудачника. Наоборот, перед Мэг стоял уверенный в себе победитель.
Лена уже ждала их у стола, привычно хмурая, но расторопная. Судя по выражению её, экономке не было дела до Ганса. И вообще казалось, что интересует её лишь отсутствующая хозяйка. Прочих она похоже, ненавидела за то, что они были здоровы и могли наслаждаться искусно приготовленным ей обедом, в то время как Луиза страдала в больнице.
Вместо того, чтобы расслабиться и получить удовольствие от приятного застолья, у Мэг возникло неопределенное чувство подавленности и тревоги. Или виной его были двое мужчин?
Во что она ввязалась?
Друзья — Ганс открыто, Клайв незаметно — наблюдали за каждым её жестом, словно жирные коты, следящие за беззащитной мышью… И тут же родилось предположение, что и Луиза была для них такой же мышью.
— Давайте выпьем кофе в другой комнате, — предложил Клайв. — Вам, Мэг, больше я не наливаю, потому что хочу ещё немного поработать.
— Сегодня вечером? Ты заставишь её работать сегодня вечером? — недоумевал Ганс.
— Не возражаете, Мэг? Я люблю работать по ночам. Потому я и хотел, чтобы секретарша жила у меня дома.
Раздался телефонный звонок.
— Ответить мне, мистер Уилтон? — спросила Мэг.
— Если хотите. Лена, кофе мы будем пить в гостиной.
Мэг поспешила в кабинет, откуда доносились настойчивые звонки. В трубке раздался чей-то резкий голос.
— Дом мистера Уилтона? Скажите, могу я поговорить с мистером Уилтоном?
— Простите, с кем я разговариваю?
— Это больница города Рай. Старшая сестра хотела бы поговорить с мистером Уилтоном.
Мэг положила трубку и поспешила к хозяину. Клайв встревожился, Ганс тоже. Мэг заметила, как они переглянулись.
— Плохие новости? — спросил Ганс.
— Надеюсь, нет, — Клайв поспешно вышел из комнаты.
Явно озабоченный и встревоженный Ганс взглянул на Мэг.
— Неприятности? — поинтересовалась Мэг. — Мистер Уилтон, похоже, взволнован.
— Еще бы. Ему пришлось столько пережить. Если Луизе стало хуже, он с ума сойдет. Клайв такой чувствительный… и так переживает за жену.
— Сильно она пострадала?
— Очень серьезно. Но сейчас ещё последствия шока. Понимаете, у неё проблемы с головой…
— Ох, так вот почему…
Мэг замолчала, поняв смысл слов Ганса: если у Луизы помутился рассудок, то естественно, что Клайв избегал о ней рассказывать.
— Мистер Уилтон во всем винит себя? — рискнула спросить она.
Ганс кивнул;
— Но это был простой несчастный случай. Такое могло произойти с каждым. А как она была прекрасна! Не удивительно, что Клайв в отчаянии.
Ганс говорил это с прежней меланхолией в голосе. Но он, конечно, одержим был женской красотой. Утрата красоты ему казалась большей трагедией, чем потеря разума.
Вернулся Клайв.
— С ней все в порядке, — сообщил он. — Ничего не случилось. Луиза просто знает, что сегодня вечером я буду дома и хотела кое-что передать.
— Слава Богу, Клайв! Я рад. Как она?
— Сестра говорит, ей лучше.
Она была одета и готова действовать. Рядом с ней молча стояла Синдра.
Он приехал вовремя, они уже уходили.
– Вы не можете так поступить, – сказал он.
– Нет можем.
Он обратился к Синдре:
– Я помог тебе выкарабкаться, а ты идешь в полицию, и отвечать за все придется мне. Не будь ребенком – мы же все влипнем. Вы этого хотите?
– Не знаю… – неуверенно протянула Синдра. – Энни говорит, что так надо, а иначе это всегда будет висеть над нами.
– Какого дьявола! – выругался он и повернулся к Энни. Она отпрянула.
– Да неужели ты не понимаешь? – взорвался он. – Теперь уже слишком поздно. Мы все повязаны, и лучше нам доверять друг другу, а не рваться в полицию. Не могу же я сидеть все время дома и караулить вас.
– Но… – начала было Энни.
– Никаких «но» – если еще раз попробуешь так мне удружить, я тогда…
– Что тогда? – с вызовом спросила Энни.
Он ее чуть не ударил. Ему хотелось ударить, как, наверное, это всегда хотелось Примо, его отцу. О Господи! Да он никогда не должен драться как его неудачник отец.
Ник упал на стул:
– Энни, ты должна позабыть об этом.
– Я стараюсь, – глаза ее наполнились слезами.
– Ну постарайся еще раз. Она кивнула в знак согласия.
Сейчас опасность миновала, но как долго она выдержит? Энни была опасна. Но он знает, что надо делать, и чем скорее начнет действовать, тем лучше.
56
Эмерсон пропал из виду, и появился Оливер. Раньше за Лорен никто не ухаживал, и его внимание было удивительно и волновало. Оливер каждый день присылал ей цветы, в полдень непременно звонил, согласовывал с ней свои планы и если целовал, то просто так, как целуют, желая «покойной ночи».
Прошло уже три недели такого галантного обхождения, и Лорен стала недоумевать. Может быть, она не такая, как все?
– Да он тебя обожает! – сказала по секрету Пиа, пристроившись на краешке ее стола. – Он говорил Хауэрду.
– Это мило, – отвечала Лорен, деловито складывая бумаги.
– Не будь такой холодной и сдержанной, – сказала Пиа, с трудом скрывая раздражение. – Как он тебе?
– Очень обаятельный мужчина.
– Ты так немногословна.
– А что бы ты хотела от меня услышать?
– Ты с ним спала?
– Если бы и спала, Пиа, ты бы узнала об этом последней.
– А почему?
– Да ты как вышла замуж, только и делаешь, что сплетничаешь.
– Наверно, в постели он замечательный. – Глаза Пии заблестели. – Говорят, пожилые мужчины блестяще владеют техникой. – Она смущенно хихикнула. – Я слыхала, что они все умеют.
– Не знаю.
– А чего ты ждешь? Хороший вопрос. Чего она ждет?
Вообще-то она ждала, чтобы первый шаг сделал Оливер. А он не делал его, и это Лорен интриговало. Что же с ней не так? Выходит, она его оттолкнула? Пора узнать.
В конце недели они отправились на Бродвей на премьеру, а потом на последовавшую за спектаклем вечеринку. Казалось, Оливер знал всех – актрису музыкальной комедии, игравшую главную роль в пьесе, много разных знаменитостей из Нью-Йорка, которых он в шутку называл ночными бродягами, известного сенатора с его знаменитой подружкой-фотомоделью. Лорен полагала, что знает он и Эмерсона Берна, безумного Эмерсона, который ворвался в ее жизнь и так же мгновенно исчез. И к лучшему – с ним всегда одни неприятности. Она прочла, что он отправился в кругосветное турне.
По дороге домой они обсуждали вечер. Оливер с удовольствием рассказывал Лорен обо всем и вся – он знал много интересного, рассказывал откровенно.
По его словам, актриса музыкальной комедии была лесбиянкой, сенатор отправлялся в постель в красных, унизанных цехинами носках, а девица-модель спала только с богачами, обладателями не менее десяти миллионов долларов.
– Да откуда все это вам известно? – спросила Лорен, рассматривая импозантный профиль.