– Итак, кто бы ни была эта Тиффаии, Брэнди ей не доверяла. Она не сказала ей, где провела ночь. И с кем. – Но я хотела бы, чтобы ты увидела «Блеск Романовых». – Брэнди порылась в сумочке. – Этот камень такой большой. Я точно не уверена, но думаю, возможно, в нем пятьдесят каратов. – У нее был хороший глаз. В камне было сорок восемь и восемь десятых карата. – А при виде его блеска и чистоты может сердце разорваться. У него такой прекрасный натуральный цвет, почти фиолетовый. И в самом центре – огонь. – Брэнди подобрала тонкую охапку прозрачной розовой ткани. – Неудивительно, что его так и называют. Огонь. – Она просунула в материю одну руку, потом другую.
Роберто понял, что она влезает в свой халат… если ту просвечивающую мантию с кружевными вставками можно было считать халатом. Зимнее солнце, проникавшее сквозь слуховые окна и через ткань, делало четкими контуры женской фигуры и придавало розовое свечение коже.
Или это свечение было результатом их секса?
– У дяди Чарлза грандиозный дом. Переделанный холл выглядит просто великолепно. – Брэнди прошла в гостиную и понизила голос.
У Роберто были хорошие уши, а также здоровый интерес. Он хотел дослушать до конца ее разговор.
– Скажи… мама, дядя Чарлз тебе что-нибудь рассказывал обо мне?
Мама?
Роберто сел. Конечно же, она должна была ответить на звонок матери. Это было правильно. Но она называет свою мать по имени?
– Нет? – продолжала Брэнди настырным голосом. – Я самом деле я просто пытаюсь понять, как он надумал нанять меня к себе на работу.
Нанять ее? Роберто соскочил с постели и прошел к двери. Эта женщина, похожая то ли на модель, то ли на светскую львицу… или, да простит его Бог, на высокооплачиваемую девушку по вызову, работает у Чарлза Макграта?
Секретарем. Подумать только, она – секретарша!
– Мне кажется, его служащие настроены ко мне недоброжелательно. – Последовала очередная пауза. Брэнди стояла около письменного стола, поглаживая ноутбук своим элегантным пальцем с отполированным ногтем. – Ну, они думают, что я получила это место по знакомству или благодаря моей внешности. Или благодаря тому и другому. Да, я знаю, мама! Нет, не говори мне, что я себя недооцениваю. – Роберто удивила резкость в ее голосе.
Посмел бы он когда-нибудь разговаривать со своей матерью таким тоном! Она дала бы ему хороший подзатыльник.
– Диплома с отличием от Вандербилта достаточно для всех ведущих юридических фирм, чтобы взять меня, – сказала Брэнди. – А служащие дяди Чарлза не должны быть ко мне несправедливы. Тем более что они еще не работали со мной, не так ли?
Значит, она начинающий адвокат? Недавняя отличница, выпускница одной из лучших высших юридических школ в Соединенных Штатах.
Но… но… ее сапфиры… они были крупные и настоящие, а ее платье – последний крик моды. Правда, по ее словам, она никогда не наденет его снова. Подобное безразличие и презрение к такой дорогой вещи означает, что в семье есть деньги.
Не то чтобы он считал, что если женщина происходит из материально благополучной семьи, это всегда исключает ее собственную успешность. Но при благополучии вкупе с такой внешностью, как у Брэнди, женщине незачем этот драйв, это стремление достичь вершины на профессиональном поприще. Он так думал. Самонадеянный осел! У него было высокое происхождение и красивая внешность. Он воспользовался своим преимуществом и в свои тридцать два года добился успеха. Очень большого успеха.
И когда фортуна изменила ему, он сделал все, что мог, чтобы отыскать путь назад. А прямо сейчас платил цену, однако это должно того стоить.
Но вот незадача – Брэнди, оказывается, работает у «Макграта и Линдоберта».
Роберто отвел от нее глаза. Вынужден был отвести.
Ему нужно было подумать, а это было невозможно, когда к нему взывал ее силуэт, когда все ее вершины и долины просматривались против света, в то время как она стояла вот так у окна.
Было ли ей известно, кто он? Знала ли она это, когда манила его?
Она знала, как его зовут. И разумеется, должна была знать причину его известности. Его портрет печатался во всех газетах. Но совершенно очевидно, что она только что приехала в Чикаго. Если она еще только распаковывалась, если в доме у нее нет воды, если у нее не подключен Интернет, возможно, она ничего не слышала о Роберто Бартолини. Возможно, на той вечеринке сплетни не успели коснуться ее ушей. Если допустить, что все это так и что она дорожит работой у «Макграта и Линдоберта», тогда нужно считать эту ночь их обоюдным просчетом. Вот черт! Что делать?
Рассказать ей? Ни к чему хорошему это не приведет. Урон уже нанесен, и обратного пути нет.
Тогда почему не насладиться случаем и не расплатиться, когда придет время?
Что подвигало его на это решение? Логика или желание?
Когда Брэнди попрощалась и отключила телефон, Роберто медленно подошел к ней. Все его доводы не имели значения. Ничто не имело значения… пока он мог обладать ею.
Он обхватил ее за талию, со спины.
– Я хотел бы продлить мое приглашение и просить тебя остаться здесь на уик-энд.
Роберто почувствовал, как напряглась ее спина. Он понял, что ему собираются сказать «нет».
Но он владел такой силой, какую эта piccola tesora [10] едва ли могла вообразить.
Роберто распахнул ее халат и пробежал руками вниз к ее бедрам. Потом вверх, медленно, к золотистой копне волос. У Брэнди перехватило дыхание.
Наклонившись, он прижался к ней и прошептал на ухо:
– Я еще не показывал тебе, что я умею делать моим… языком.
– Нет. – Она прочистила горло. – Нет, ты показывал.
– Не все. Есть еще много чего. – Роберто провел языком вокруг ее уха. – Гораздо больше.
Но Брэнди не была легковерной и попыталась над этим подумать. Над своим прежним решением позволить себе только одну ночь.
– Мне нужно распаковываться, – неуверенно сказала Брэнди.
– В таком случае тебе придется идти в твою холодную квартиру с замерзшими трубами, – сказал Роберто. – И это ради того, чтобы закончить распаковываться, хотя ты можешь спокойно сделать это на следующей неделе. Подумай, вместо этого ты можешь провести время со мной – в тепле, выкупанная в ванне, изнеженная и… любимая. – Его ладони изучали Брэнди нежными прикосновениями, заставляя ее таять рядом с ним. – Я могу доставить тебе такое удовольствие, какого ты никогда не представляла. Ты будешь бесчувственная от наслаждения, ты не перестанешь улыбаться от счастья. Ну, соглашайся, Сага. Давай. Будь моей еще один день.
Ее сотовый снова зазвонил. Последовала целая серия резких звонков. Брэнди все еще держала телефон в руке, но смотрела на него с недоумением, словно не понимая, что она должна делать. Потом тряхнула головой, как бы выходя из тумана, и поднесла трубку к уху.
Роберто торжествовал. Accidenti [11] , она была уже почти его!
– Привет, Ким. Все прекрасно. Да, я это сделала. – Брэнди слушала, что ей говорят в трубку. – Я знаю, ты не хотела, но ты ошибалась. Лучшего просто желать невозможно. Я говорю тебе правду. – Она оглянулась через плечо на Роберто и задержала на нем взгляд, дразнящий и откровенный. – Ким, – продолжила она, – я позвоню тебе в понедельник, потому что я провожу остаток недели у него.
Брэнди шла по коридору в свою новую квартиру, и улыбка не сходила с ее лица. Это было воскресенье. Воскресный вечер. Весь уик-энд она провела в объятиях Роберто, и этот мужчина заставил ее забыть все на свете, вплоть до того, как его зовут.