Беттина недоуменно помотала головой.
– Нет, а что это такое?
– Постоянный вид на жительство, возможность устраиваться на работу и так далее. Если бы они продавались на черном рынке – никаких бы денег не хватило купить. Но они не продаются.
– Так как же их добывают?
– Не иначе как чудом. Так я думаю. А вообще‑то не знаю, все слишком сложно. Не спрашивай. Лучше расскажи о себе.
– Что именно?
Он помешивал кофе и пристально, без улыбки смотрел на Беттину. Она испугалась, заметив в его взгляде неприкрытую чувственность.
– Сама знаешь что, – тут он позволил себе улыбнуться. – Объем груди, талии, бедер, размер обуви, возраст, социальное положение. Да, еще – носишь ли ты бюстгальтер?
Беттина, не сразу найдя ответ, неестественно засмеялась, затем пожала плечами произнесла:
– Ну хорошо, слушай. Мне двадцать пять, размер обуви. – пять с половиной, а остальное – не твое дело.
– Замужем? – словно невзначай поинтересовался Энтони.
– Да.
– Вот проклятье, – изображая отчаяние, он хрустнул пальцами, и оба они рассмеялись – И давно?
– Шесть с половиной лет.
– Дети?
Беттина помотала головой.
– Это славно.
– Ты не любишь детей? – удивленно спросила Беттина.
Энтони ответил уклончиво:
– Дети – не лучшее подспорье в карьере.
Его слова напомнили Беттине о том, насколько эгоистичны артисты. А еще она подумала об отце.
Энтони с улыбкой прервал ее раздумья:
– Итак, Беттина, ты замужем, о чем я весьма сожалею. Но, – он весело на нее посмотрел, – не забудь. и дай мне знать, когда разведешься.
Когда он произнес это, Беттина встала и с добродушной улыбкой сказала:
– Энтони Пирс, друг мой, ты усохнешь, ожидая, – и, помахав на пороге рукой, добавила: – Еще увидимся.
И они действительно увиделись, когда Беттина выходила из театра. На улице подмораживало, они шли, кутаясь в воротники.
– Господи, до чего холодно! И что ты забыл в этих Соединенных Штатах?
– Иногда я сам задаю себе этот вопрос. Беттина улыбнулась его словам. Они подходили к углу, за которым Беттину поджидал лимузин.
– Пока. Сегодня ты играл просто замечательно.
– Спасибо. Тебя подвезти? Энтони собирался поймать такси. Беттина покачала головой.
– Нет, спасибо.
Он пожал плечами и пошел прямо, а Беттина завернула за угол. Машина Айво стояла уже с работающим мотором. Беттина представила себе, как тепло в салоне, быстро осмотрелась по сторонам, не наблюдает ли кто за ней, и скользнула внутрь. В этот момент Энтони рассеянно переходил улицу. Он решил махнуть Беттине рукой и еще раз пожелать спокойной ночи. Обернувшись, он увидел, как она скрылась в длинном черном лимузине. Энтони поглубже засунул руки в карманы, удивленно поднял бровь и, довольно посмеиваясь, пошел своей дорогой.
Глава 15
Наутро ярко светило солнце.
– Привет, дорогая, – сказал за завтраком Айво.
Накануне он опять заснул, не дождавшись возвращения Беттины. Это было на него не похоже. И еще: они всю неделю не занимались любовью. Беттина корила себя за то, что не может выбросить это из головы, но раньше он был так внимателен к ней, поэтому теперь это особенно замечалось.
– Мне так не хватало тебя этой ночью.
– Намекаешь на то, что я стал старым и немощным?
Он сказал это совершенно спокойно, с добрым светом в глазах. Было очевидно, что он так не думает, и Беттина поспешно замотала головой.
– Ничуть, милый, просто не надо использовать это в качестве предлога.
Айво вернулся к чтению газеты, а Беттина поднялась к себе в комнату. Ей хотелось рассказать ему о том, как она обедала с Энтони, но почему‑то вдруг она решила, что этого делать не стоит. Беттина всегда внимательно следила за тем, чтобы не подавать Айво никаких поводов для ревности, хотя оба они знали, что таких поводов и быть не может.
Через сорок минут Беттина была уже в свободных серых брюках, бежевом кашемировом свитере, коричневых замшевых ботинках и шелковом шарфе под цвет волос. Айво вошел к ней в комнату в халате.
– Что собираешься сегодня делать, милый? – спросила Беттина и попыталась скользнуть рукой к нему под халат. Но Айво в этот момент смотрел на часы. Он не почувствовал ее настроения.
– Господи, через полчаса в газете общее собрание учредителей. Но я, конечно, уже опоздал.
Итак, утро у него занято.
– А после собрания что? – с надеждой спросила Беттина.
– Обед с учредителями, потом еще одно собрание, и потом – домой.
– Жалко, я в это время уже уйду в театр. Взгляд Айво был нежен и задумчив.
– Может быть, ты хочешь бросить работу?
– Нет! – воскликнула Беттина и с детской непосредственностью поспешила объяснить: – Просто я очень по тебе скучаю. В Европе мы всё время были вместе, а как возвратились в Штаты и я начала работать – почти перестали видеться.
Айво растрогался – столько сожаления было в ее голосе.
Он протянул руку и стал гладить ее по волосам.
– Я понимаю тебя, – сказал он после недолгого молчания, чуть запрокинул ей голову и поцеловал. – Постараюсь уменьшить количество деловых встреч и официальных обедов. Хочешь, поедем куда‑нибудь?
– Не могу, Айво. Много работы в театре.
– Ох уж этот театр… – в сердцах сказал Айво, но тут же уступил: – Хорошо, хорошо, – и уже серьезно обратился к Беттине: – Тебе не кажется, что за эти годы ты узнала достаточно и теперь можешь начать писать что‑нибудь свое? Ведь правда, так можно до преклонных лет проторчать в любительском театре, поднимая и опуская занавес!
– У нас театр не любительский, – обиженно возразила Беттина. Айво засмеялся:
– Конечно же, нет. Однако ты не находишь, что уже достаточно? Подумай об этом, мы могли бы прямо сейчас отправиться куда‑нибудь на полгодика, чтобы ты написала пьесу.
– Я еще не готова к этому. Беттину пугала даже мысль о собственной пьесе, а почему – она сама не знала.
– Нет, готова. Ты просто трусишь, дорогая. Притом совершенно беспочвенно. Вот увидишь – все получится как нельзя лучше, если ты наконец решишься.
– Может, ты и прав, но я все‑таки не готова.
– Хорошо, будь по‑твоему, но тогда не жалуйся на то, что мы не видимся. Ты проводишь в этом проклятом театре все свое время.
Беттина удивилась резкости, с которой это было сказано. Впервые он говорил об этом без обиняков.
– Не говори так, любимый.
Беттина поцеловала его, и Айво смягчился.
– Глупая девчонка. Ты пользуешься тем, что я тебя люблю.
– Я тоже очень люблю тебя.
Они так бы и стояли, обнявшись, но Айво было пора уходить.
К ее приезду в театре уже все бурлило, всюду сновали служащие и начали съезжаться исполнители главных ролей. За кулисами Беттина увидела Энтони, который расхаживал в джинсах, черной водолазке и неизменной красной кепке.
– Привет, Бетти.
Он единственный из труппы называл ее уменьшительным именем.
– Здравствуй, Энтони. Как дела?
– Ужасно. Собираются еще вносить изменения.