Айво был в черном пальто и элегантной шляпе. Беттина, напротив, была одета по‑домашнему, в красную фланелевую рубашку и джинсы. Айво отвесил любезный поклон и поцеловал Беттину.
– Вы просто очаровательны, мисс Дэниелз. Как прошел день?
– Интересно. Я провела его с представителем «Парк‑Берне». – Она устало улыбнулась.
Айво вдруг понял, как он соскучился по ее изысканным нарядам. За тот месяц, что прошел со дня смерти Джастина, она ничего не надевала из своего богатого гардероба. И никуда не выходила, разве что к адвокатам, чтобы узнать еще какие‑нибудь плохие новости. Теперь ей хотелось только одного – поскорей разделаться с неприятностями. Она начала видеться с агентами по продаже недвижимости, антикварами, ювелирами, торговцами произведениями искусства – со всеми, кому можно было сбыть с рук добро, чтобы выручить деньги, необходимые для погашения долга.
– Они готовы забрать у меня все это. – Беттина махнула рукой в сторону антиквариата, – а также из дома в Саутгемптоне и Палм‑Бич. Туда уже послали оценщика. Обстановку виллы на Лазурном Берегу купят там же, на месте, и, – рассеянно проговорила она, помогая Айво раздеться, – думаю, что дом в Беверли‑Хиллз придется продать со всеми его потрохами. Некий араб изъявил желание приобрести все целиком, поскольку он оставляет свое имущество на Ближнем Востоке. Видишь, повезло и мне, и ему.
– И ты ничего не сохранишь для себя? – ужаснулся Айво, хотя он уже успел привыкнуть к такому обороту дела, а Беттина успела привыкнуть к его охам да ахам.
Она лишь покачала головой и попыталась изобразить слабую улыбку.
– Я не могу себе это позволить, ведь надо мной висит долг в четыре с лишним миллиона. Думаешь, легко с ним разделаться? Но я попробую. – Она опять улыбнулась, и от ее улыбки у Айво защемило сердце. Как мог Джастин обречь ее на такое? Почему он не допускал возможности своей внезапной кончины, в результате чего его дочь осталась один на один с его финансовыми неурядицами? Несправедливость случившегося терзала душу Айво. – Милый, не будь таким озабоченным, – теперь Беттина подтрунивала над Айво. – На днях все окончательно устроится.
– Да, а тем временем я сижу сложа руки и наблюдаю за тем, как ты разрываешься на части.
Не верилось, что ей всего лишь девятнадцать. Она выглядела много старше. Хотя порой в глазах и появлялось прежнее озорство.
– А что бы ты хотел, Айво? Помочь мне паковать вещи?
– Ну уж нет, – огрызнулся Айво и тут же виновато посмотрел на нее, хотя не он же первый начал.
– Прости. Я знаю, что ты хочешь мне помочь. Видимо, я просто устала. Такое ощущение, что конца этому не будет.
– А когда все кончится, что тогда? Мне не нравится, что ты бросила школу.
– Почему? Я получаю образование прямо здесь. Кроме того, учение стоит недешево.
– Перестань, Беттина! – Он услышал горечь в ее словах. Ей не удалось скрыть то, что она очень утомилась за последний месяц. – Я хочу, чтобы ты мне кое‑что обещала.
– Что?
– Обещай мне, что когда самое трудное будет позади, когда ты разберешься с квартирой, мебелью и еще Бог весть с чем, ты ненадолго уедешь, чтобы отдохнуть и немного прийти в себя.
– Ты говоришь так, словно мне сто лет. Она не спросила у него, чем, по его мнению, она заплатит за путешествие, ведь теперь она учитывала каждый доллар, сама себе готовила в громадной кухне, почти ничего не покупала, никуда не ходила. Она даже подумывала о том, чтобы продать свои наряды. По крайней мере, вечерние платья. Ведь их у нее целых два шкафа. Хотя Беттина знала, что Айво страшно рассердится, если она только заикнется об этом.
– Я правда хочу, чтобы ты куда‑нибудь съездила.
– Я правда хочу, чтобы ты куда‑нибудь съездила. Тебе это необходимо. Не секрет, что последние события подточили твое здоровье. Будь моя воля, я бы отправил тебя куда‑нибудь прямо сейчас, но я понимаю, что пока ты должна оставаться здесь. Обещай мне подумать о том, что я сказал.
– Увидим.
Беттина даже не заметила, как прошло Рождество. Праздники она провела, упаковывая отцовские книги. О развлечениях как‑то не думалось. Она готовила редкие издания к отправке на аукцион в Лондон, туда, где они были когда‑то приобретены, и рассчитывала получить за них хорошие деньги. Оценщик сказал, что они стоят не одну сотню тысяч долларов. Беттина надеялась, что он окажется прав.
– А что тебе сказал представитель «Парк‑Берне»? – устало спросил Айво. Он заезжал к ней почти каждый вечер, но ее новости были ему не по душе. Хлопоты с распродажей, упаковкой, поиском подходящих покупателей похоже было, что она проматывает всю свою жизнь.
– Торги состоятся через два месяца. Они с трудом нашли окно в своем расписании. Им приглянулись наши вещи, – она протянула Айво его любимое виски с содовой и присела. – Хочешь поужинать со мной?
– Ты же знаешь – я в восторге от твоей кухни. Я и не предполагал раньше, что ты умеешь готовить.
– Я тоже не предполагала. Теперь я открываю в себе кучу способностей. Кстати, – она улыбалась, глядя, как он потягивает виски, – мне давно хотелось попросить тебя кое о чем.
Он откинулся на спинку дивана и улыбнулся.
– О чем же?
– Мне нужна работа.
Айво болезненно поморщился, почувствовав решимость, с какой это было сказано.
– Прямо сейчас?
– Нет, не сию минуту. Когда я покончу со всеми делами. Как ты на это смотришь?
– В «Нью‑Йорк Мейл»? Беттина, неужели ты действительно собираешься работать? – спросил Айво и, помолчав, решил ей не перечить. Хотя бы в этом он поможет ей. – Как насчет должности моего референта?
Беттина со смехом замотала головой.
– Никакого протекционизма! Айво, я имела в виду самую простую работу, которая соответствует моим возможностям, например, машинистки.
– Не будь смешной, я тебе этого не позволю.
– В таком случае считай, что я ни о чем тебя не просила.
Какое твердое решение! Видно, она от своего не отступит. Верно и то, что ей действительно нужна работа. И ему ничего не остается, кроме как согласиться с ней.
– Ладно, посмотрим. Дай мне время. Может быть, я надумаю что‑нибудь получше, чем служба в «Мейл».
– Что? Выйти замуж за богатого старика? – пошутила она, и они оба рассмеялись.
– Тогда уж держи меня на примете первым.
– Ты недостаточно стар. Да, так как насчет ужина?
– За, если ты – дежурная.
Они опять улыбнулись друг другу, и Беттина скрылась в кухне. Она проворно накрыла продолговатый стол, который отец привез из Испании, и на темно‑синюю скатерть поставила вазу с желтыми цветами. Когда Айво через несколько минут зашел на кухню, бифштексы уже были готовы.
– Ах, Беттина, ты балуешь меня. Вместо того чтобы прямиком следовать домой, я каждый вечер повадился заходить к тебе. Я уже успел забыть, что такое холодный ужин и кусок сыра на черством хлебе.
Услышав это, Беттина со смехом обернулась к Айво, тыльной стороной ладони откинула со лба густые, отливающие медью Локоны и воскликнула:
– Когда же вы ели холодный ужин, Айво Стюарт? Готова спорить, что вы ужинаете дома не чаще, чем раз в десять лет! Кстати, что произошло с вашей светской жизнью с тех пор, как вы подрядились быть моей няней? Ведь теперь ты никуда не ходишь по вечерам?
Айво отвел от нее взгляд, потрогал цветы и уклончиво сказал:
– У меня нет времени.