Даже постельные принадлежности украшены роскошными брызгами персиковых пальмовых ветвей, вышитых шелком. Когда Пейдж вошла в просторную чудесно персиковую комнату, наслаждаясь ее роскошью, она услышала звонок в дверь.
«Наконец-то, Сьюзен», – подумала она, роняя на пол полотенце и хватая халат.
Пейдж едва успела его накинуть, когда подбежала к лестничной площадке и увидела, как Мария открывает дверь.
С растрепанным и неопрятным видом после долгого пути из Стоктона в дом неуверенно вошла Сьюзен, одетая в джинсы, подростковую футболку и теннисные туфли, с благоговением в глазах. Пейдж наблюдала, как она с застенчивой улыбкой передала экономке всего лишь два скромных чемоданчика, и та приняла их с нескрываемым любопытством.
– Ты, должно быть, шла пешком! – закричала Пейдж сверху, приветствуя подругу озорной улыбкой.
Это немного напоминало прибытие первой соседки по комнате в студенческое общежитие.
* * *
Направляясь через вестибюль отеля «Рид Карлтон» на завтрак с матерью, Тори уловила в зеркале свое отражение. Ее порадовало то, что она выглядит так же хорошо, как и чувствует себя. Высокая, красивая и уверенная в себе. На ней был бледно-розовый костюм из кожи, шелковая безрукавка цвета слоновой кости и короткое серебряное ожерелье. Рукава на ее большом жакете с подкладными плечами были подвернуты почти до локтей. Кожаные брюки в обтяжку тихо поскрипывали при ходьбе в ритме звучавшей у нее в голове веселой мелодии из «Утром я выхожу замуж». Конечно, на самом деле, этим утром она не выходила замуж, но скоро выйдет. Скоро! Господи, до сих пор трудно поверить..
Обеденный зал ресторана приветствовал ее звоном дорогого фарфора, серебра и хрусталя. Сегодня был один из тех дней, когда она чувствовала, что все провожают ее взглядами. Каждого она встречала уверенной улыбкой, делясь своей радостью, заражая ею окружающих. Окинув взглядом плюшевый, кактусовых тонов зал, выполненный в современном архитектурном стиле, но с классической отделкой, она заметила мать, которая уже заняла место и просматривала меню через очки в мандариновой оправе, вполне сочетавшиеся с ее льняным костюмом мандаринового цвета.
– Привет, – жизнерадостно сказала Тори, устраиваясь на инкрустированном розовым деревом стуле, выдвинутом для нее одним из многочисленных шныряющих вокруг официантов.
– Ты прекрасно выглядишь, – констатировала мать, отрывая взгляд от меню в кожаном переплете и глядя на нее поверх очков, сидевших на кончике такого же изящного аристократичного носа, какой унаследовала от нее и Тори.
– Спасибо, – ответила Тори, – ты тоже чудесно выглядишь.
Аманда Митчел выглядела чудесно всегда. Даже когда она шла на рынок, то выглядела величественно с прической и макияжем. Это ее стиль. Она была уверена, что каждый должен выглядеть всегда превосходно. Для нее внешний вид был предметом, гордости и самоуважения. Сегодня она выглядела особенно хорошо. Размышляя над выбором блюд, Аманда последний раз заглянула в меню, а затем, решительно отложив его в сторону, сняла очки и перешла к делам дочери.
– Итак, ты добилась своего, – сказала Аманда, придавая своим словам оттенок поздравления, откусывая от пучка сельдерея и салютуя дочери ярко-красной «Кровавой Мери».
Ее утонченное лицо представляло собой маску, по которой Тори никогда ничего не могла прочесть. Голос матери звучал удовлетворенно, когда Тори сообщила ей по телефону о помолвке с Тревисом, но ее радость всегда казалась такой наигранной.
– Чудо из чудес, верно? – улыбнулась Тори.
Какого черта, она была настолько счастлива, что нужно было нечто большее, чем ее циничная, разочарованная в жизни мать, чтобы испортить ей настроение.
Подошел официант, и Тори заказала «мирассо шардоле», который подавался в бокале.
– Мне не хочется говорить об этом, Тори, но когда развод Тревиса станет свершившимся фактом?
Тори ожидала, что мать заговорит об этом.
– Дело о разводе уже у его адвоката, – выдала она готовый ответ.
Мысли Аманды, казалось, неслись с бешеной скоростью.
– День бракосочетания уже назначен?
– Мы рассчитываем где-нибудь в декабре. Это зависит от того, что скажет Сэм – его адвокат.
Брови Аманды изогнулись.
– Слушай, я знаю, что ты и отец не в восторге от Тревиса, вы не доверяете ему. Но можете вы просто порадоваться за меня, о'кей?
Тори поняла, что была неправа насчет несокрушимости своего настроения; несомненно, сейчас оно уже окончательно испорчено. Всего за несколько минут Аманда умудрилась это сделать. Тори выпрямилась и взглянула в ту сторону, где официант наливал заказанный ею напиток, который как раз сейчас ей понадобился. Она сосредоточила свое внимание на настенной композиции из фарфоровых фруктов.
– Мы любим Тревиса. – Мягкий голос Аманды звучал спокойно. – Просто его репутация не располагает меня к тому, чтобы встречать его с распростертыми объятьями и ставить на него сбережения всей моей жизни.
– Ты никогда не любила пари, – сказала Тори, стремясь перевести все в шутку. Но Аманда даже не улыбнулась. – Послушай, Тревис всерьез намерен жениться. С первой женой он совершил ошибку – мы все иногда совершаем ошибки – и на этот раз он очень осторожен.
Аманда открыла рот, чтобы что-то сказать, но вместо этого сдержанно вздохнула. Тори знала, что это уловка, к которой прибегала мать, когда хотела сказать что-то, что было некстати.
– Что? – спросила Тори вопреки здравому смыслу, осознавая, что попадается на старую приманку.
– Ничего.
«О черт!»
– Продолжай, мама, что? – настаивала Тори нетерпеливо.
Принесли ее напиток, и она сделала спасительный глоток, наблюдая, как за всеми остальными столиками люди, казалось, так замечательно проводят время, весело болтая и ожидая начала обычного показа моделей, который проходил в «Риц Карлтон» по пятницам за завтраком. Она оглянулась, чтобы посмотреть, не начался ли еще показ, и поскольку Аманда продолжала многозначительно молчать, спросила с нажимом:
– Что ты хотела сказать?
– Ты действительно считаешь, что Тревис тебя любит?
Тори захотелось встать и уйти. Она посмотрела на свою мать скорее с изумлением, чем гневно.
– Мама, конечно он меня любит. Ведь Тревис хочет жениться на мне.
– Это не его инициатива…
– Может быть, он просто безынициативный…
– Ты поставила ему ультиматум, Тори. Женись – или я уеду в Калифорнию…
– Я не имела в виду ультиматум и преподнесла свой отъезд совсем не так. У меня была потрясающая возможность переехать в Калифорнию, и я подумала, почему бы, черт возьми, нет? – Тори трогала логотип со львом и короной на своем бокале, пытаясь сдержаться. – А что я, по-твоему, должна была делать? Просто остаться? Оставить все как есть? Ведь именно ты была всегда недовольна нашими отношениями.
Аманда неторопливо отпила из бокала, прежде чем ответить.
– Ты могла бы порвать с ним, но все же остаться в Атланте.
«Почему я вообще спорю с ней? Я выхожу замуж. Я счастлива. Кого интересует, что она думает?» – подумала Тори, а вслух сказала:
– Я все еще думаю, что если бы Тревис не сделал мне предложение, то для меня было лучше уехать в Калифорнию. Новая среда, новые люди, и я была бы достаточно далеко от него, чтобы не уступить, как происходило прежде.
Это было то, что доводило Аманду до отчаяния.
– Тревису нужен хороший тычок под ребра, – продолжала Тори более сдержанно, поскольку все складывалось так, как она хотела. Просто ей необходимо какое-то время, чтобы привыкнуть к этому новому чувству уверенности.