Иногда она даже довольно грубо обходилась с теми, кто не был в тусовке.
— Замечательно, — ответил я вяло. — Теперь тебе в жизни всего хватает.
Ребекка кивнула.
— И это все благодаря тебе, — она откинула длинные волосы за плечо и кокетливо посмотрела на меня. — Слава богу, я нашла тебя.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил я беззаботным тоном, но внутри все как-то опустело.
— Ну, поскольку тебя все любят, то автоматически любят и меня. Ты мой ангел.
Последние несколько недель я убеждал себя в том, что Ребекка действительно меня любит, а я люблю ее. Но сомнения, которые я гнал от себя, начали меня одолевать.
Ребекка не выказывала ни малейшего желания познакомиться с моими друзьями — если им не посчастливилось быть капитанами команды болельщиков или спортсменами. И когда бы она ни говорила мне, как сильно я ей нравлюсь, слово «признание», казалось, было в каждом ее предложении. В сущности, она обращалась со мной больше как с трофеем, чем как с бойфрендом.
Внезапно меня словно громом поразило: я вдруг понял, что заставил себя влюбиться в Ребекку, потому что хотел выиграть у Делии пари. Надо признать, мои побуждения оказались ничуть не чище, чем у карьеристки Ребекки.
Ее бойкий голос ворвался в мои грезы:
— Я думаю, что мы самая красивая пара в школе. А ты как считаешь?
Я молча кивнул, чувствуя, что весь мир вокруг меня рушится.
В четверг вечером мы с Делией сидели в маленькой уютной комнате в доме Бирнов и смотрели один из наших любимых фильмов. В первый раз с тех пор как Ребекка стала относиться ко мне как к своему «ангелу», я почувствовал себя совершенно непринужденно.
Делия молча смотрела на экран, машинально отправляя в рот попкорн. Даже если она, скорее всего, не преминет утереть мне нос из-за того, что я проигрываю пари, мне все-таки хотелось поговорить с ней о Ребекке. В конце концов, Делия — мой лучший друг и она знает о женщинах гораздо больше, чем я.
— Знаешь, Дэл, сдается мне, что Ребекка оказалась карьеристкой, — сказал я, взяв горсть попкорна.
— Да ладно тебе, — вздохнула Делия.
— Я начинаю подумывать, что, может быть, не так уж и влюблен в нее, как считал раньше.
— Хмм, — с отсутствующим видом протянула она.
— Дэл, ты меня слушаешь? — толкнул я ее.
— Как ты думаешь, может Джеймс быть все еще влюблен в Таню? — вместо ответа спросила она.
— Делия, я только что сказал тебе, что, кажется, больше не люблю Ребекку.
Она отложила пакетик с попкорном и посмотрела на меня:
— Дело в том, что мисс Хейнссон вызвала Джеймса прочитать стихи, которые он сочинил.
Делии явно было не интересно то, что я пытался до нее донести.
— Ну и что?
Она нахмурилась:
— Это было стихотворение о любви.
— Прошу тебя, давай без подробностей! — у меня не было настроения выслушивать всю эту лирику.
— Стихи были не обо мне.
— Почему ты так решила? — должен признаться, мне стало любопытно.
— Ну, там все время говорилось о потере и «безжалостном расстоянии», — Делия закусила губу и покачала головой.
— И что дальше? — у меня было такое ощущение, что она к чему-то клонит.
— Я думаю, он посвятил стихотворение Тане, а это значит, что на самом деле он меня не любит.
Я мог поклясться, что видел, как в ее глазах блеснули слезы.
— Не мужик, а тряпка. Ты бы лучше держалась от него подальше, раз он все еще не ровно дышит к этой Тане.
Внезапно мне в голову пришла одна мысль: если Делия порвет с Джеймсом, а я — с Ребеккой, значит, мы опять окажемся в равных условиях.
Внезапно мне в голову пришла одна мысль: если Делия порвет с Джеймсом, а я — с Ребеккой, значит, мы опять окажемся в равных условиях. Кто знает, может, до новогоднего бала я снова успею влюбиться. Все возможно.
— Джеймс не тряпка, — вдруг закричала Делия. — Если ты еще раз скажешь такое, я тебе башку оторву. Лучше заткнись!
Хватит! Я сыт по горло! Она только что сама говорила, что Джеймс никак не забудет про свою бывшую подружку. Если после этого он не тряпка, тогда кто же?
— Очень мило! А что же ты хотела, чтобы я сказал?
Делия бросилась на диван.
— Таня приедет домой на День Благодарения
На улице стало страшно холодно. На душе — ненамного лучше. После того как Джеймс прочел на уроке свои отвратительные стихи, мы с Эллен снова и снова анализировали, что бы это могло означать. Теперь, когда надо мной нависла угроза возвращения Тани Рид, я все больше и больше веду себя с Джеймсом, как собственница. И ненавижу себя за это.
Джеймс не часто упоминает ее имя, и, конечно же, я не спрашивала его о стихотворении. Это было бы совсем унизительно. Должна сознаться, что именно такие ситуации, в какой я нахожусь сейчас, в первую очередь и удерживали меня от того, чтобы влюбиться. Но все будет хорошо. Надеюсь.
В среду, накануне Дня Благодарения, нас отпустили после обеденного перерыва, и до понедельника в школе занятий больше не будет. После уроков я нашла Джеймса рядом с его шкафчиком: он болтал с одним из членов своего оркестра. Когда я подошла, они оба замолчали.
— Насчет завтрашнего дня все в силе? — спросила я, обняв Джеймса за талию.
— Я такой возможности не упущу, — ответил он, быстро поцеловав меня в голову. В черных джинсах и яркой клетчатой рубашке он был неотразим.
— Встретимся в восемь часов.
Я спустилась в холл. Настроение было получше, чем после того, как я услышала идиотские стихи.
Если бы Джеймс собирался провести время с Таней, он не согласился бы прийти ко мне домой на День Благодарения. Как заметила Эллен, я становлюсь параноиком.
Наступил вечер четверга, и мы с мамой накрывали стол для традиционного обеда с индейкой.
— Значит, Кейн сегодня не придет? — спросила мама, передавая мне стопку парадной посуды.
Я помотала головой. Обычно Кейн приходит к нам на все главные праздники, но в этом году мы с ним очень кстати забыли об установившейся традиции. После той ссоры неделю назад, когда мы вместе смотрели телевизор, наша дружба уже не была прежней.
— Они с Джеймсом не ладят, — ответила я.
Я расставила тарелки на столе, оставив достаточно места для серебряных подсвечников, которые мама всегда достает по торжественным случаям.
— Плохо, — сказала мама. — Бабушка очень хотела увидеться с Кейном.