Белокурый, со светло-карими глазами и ямочками на щеках, Джеймс очень выделялся среди других ребят. Сейчас он был солистом в джаз-оркестре «Радиоволны», и девчонки всех классов сходили по нему с ума. В последние три года по нескольким предметам мы занимались в одном классе, но едва ли когда-нибудь перемолвились словом. Во-первых, он дружил с Таней Рид, капитаном болельщиков. Она была на год старше нас. А во-вторых, даже если бы у него не было девушки, все равно он бы и не взглянул на такую, как я: он мог встречаться практически с любой девчонкой из школы.
Эллен наклонилась ко мне:
— Говорят, перейдя в колледж, Таня дала Джеймсу отставку. У него сейчас никого нет.
Я с трудом заставила успокоиться колотящееся сердце. Надежда на то, что Джеймс теперь заинтересуется мною, была слишком мала. Эта волнующая новость, которую сообщила Эллен, означала лишь то, что мне придется привыкать видеть его обнимающим другую девчонку… а не меня. Не скажу, что это была самая восхитительная минута в моей жизни, но все-таки я подперла рукой подбородок так, чтобы пальцы закрывали маленький прыщик на левой щеке — вдруг он все же посмотрит в мою сторону.
Как ни любила я писать, но большую часть урока провела, косясь на Джеймса. То, что он выбрал писательский факультатив, сделало его в моих глазах еще более загадочным и привлекательным. Возможно, он был второй Эрнест Хемингуэй.
Он вытянул длинные ноги, и они высунулись в круг, образованный нашими столами. Никогда не думала, что джинсы могут быть таким захватывающим зрелищем.
Объяснив структуру японского хайку
Я ненавидела себя в этот момент. Джеймс, наверно, большой поэт, а я лепетала наименее изысканные фразы за всю историю человечества.
Он подошел на шаг ближе, и я ощутила, как руки покрываются гусиной кожей. Я переложила книги и постаралась казаться как можно беззаботнее.
— Не сделаешь мне огромное одолжение? По старой дружбе? — спросил Джеймс.
— Не сделаешь мне огромное одолжение? По старой дружбе? — спросил Джеймс.
Не знаю, о какой старой дружбе шла речь, но я горела желанием оказать ему услугу.
— Конечно, — ответила я без раздумий. — Чем могу помочь?
— Я не очень-то разбираюсь в поэзии. Ты не могла бы просмотреть вместе со мной кое-какой материал? И, может быть, показать мне, что хорошо, что плохо и все такое?
Он в самом деле выглядел немного смущенным, и сердце мое растаяло.
— Без проблем, — согласилась я. — Но если ты не увлекаешься поэзией, зачем же пришел на этот факультатив?
Он скривился и махнул в сторону дирекции.
— Ошибка в составлении списков.
Я молча кивнула. Даже если Джеймс и не был вторым Хемингуэем, то все равно его статус одного из самых классных парней, каких я когда-либо встречала, не изменился.
— Увидимся завтра после уроков в библиотеке, — сказала я, словно такие встречи были обычным делом.
Он легонько сжал мою руку и пошел в противоположную сторону. Заметив, что все девчонки в холле бросили на него быстрые внимательные взгляды, я вспомнила о нашем с Кейном пари. Возможно, в жизни Делии Бирн разгорается новый день. И мне было совершенно наплевать, из-за чего такая перемена — из-за расположения планет, благодаря судьбе или ошибке дирекции.
Джеймс Саттон попросил меня помочь с домашним заданием!
После школы я отыскала Кейна: он бегал трусцой по четвертьмильной дорожке. Он говорил, что любит заниматься на школьных дорожках, потому что ему так легче подсчитывать, сколько миль он проделал. Но по-моему, ему просто нравится, что все женские спортивные команды глазеют на него.
Кейн притормозил, заметив меня. Я чувствовала, что прямо-таки сияю. Не так часто удастся сообщать ему новости, касающиеся моих сердечных дел,
— Привет, Дэл! — продолжая бежать на месте, он одной рукой ухватился за мое плечо, удерживая таким образом равновесие. — Что стряслось?
— Ну, я совершенно не сомневаюсь, что это ни к чему не приведет, но Джеймс Саттон попросил помочь ему сделать задание по писательскому творчеству.
Я не могла, не уронив себя, сама заикнуться о возможном романе и поэтому ждала уверений Кейна в том, что просьба Джеймса действительно очень знаменательна.
Кейн молчал несколько секунд. Затем прекратил бег и серьезно посмотрел на меня.
— Джеймс Саттон? Только не говори, что тебе нравится этот неудачник.
Я не могла поверить: Кейн обозвал Джеймса неудачником!
— Прости? — проговорила я, начиная злиться. — Джеймс великолепный, талантливый, сексуальный…
Кейн рассмеялся.
— Спустись на землю, Бирн! Это совершенно пустоголовый малый. И между прочим, гулял с этой дурой Таней, еще не успев достигнуть половой зрелости.
Я покачала головой. Меня никогда не переставала удивлять мужская неспособность увидеть хоть что-то привлекательное в других парнях.
— К твоему сведению, Таня теперь в колледже, далеко-предалеко отсюда. Джеймс свободен.
— Ну, хорошо, хорошо. Тебе повезло.
Кейн снова затрусил на месте, и я поняла, что ему больше нечего мне сказать по этому поводу.
— Верно. На сей раз повезло мне. А теперь, с твоего позволения, я должна идти в библиотеку.
Я не стала добавлять, что заранее хочу поискать какие-нибудь подходящие стихи, чтобы помочь Джеймсу выполнить задание, — Кейн не понял бы моего желания подготовиться.
Я гордо удалилась, высоко задрав нос. Кейн явно ревновал. Голову даю на отсечение, что он не может допустить и мысли о собственном проигрыше. Я помчалась к своей машине, размахивая портфелем позади себя.
Ночью я вертелась в постели, стараясь придумать, какое стихотворение Джеймс мог бы продекламировать в пятницу.