И опять замолол рифмованную белиберду, открывая перед Леной дверь.
Шульгин надоел Лене смертельно. Своим творчеством он на корню задушил проклюнувшееся было у Лены чувство гордости за свой успех и забытое волнение, которое бывает на свидании с молодыми людьми.
«Из раннего» Шульгин дочитал на ее лестничной площадке.
– Замечательно, – сказала Лена устало. – Я провела чудесный вечер. Спасибо вам!
Поэт захватил ее руки.
– Вы не хотите пригласить меня на чашку чаю? Я еще вам почитаю.
Привести этого лохматого домой, где дети, и дальше слушать? А вдруг Володенька вернулся?
– Уже поздно, – сказала она торопливо. – Дети и муж уже, наверное, спят. Вернее, муж не спит, ждет меня.
– Как муж? – поразился поэт. – Алла сказала, что вы разведены..
– Она поторопилась. Мы помирились.
– Но помилуйте, – в голосе поэта звучало обиженное возмущение, – а что буду делать я?
– Поедете домой.
– На чем? Метро уже закрыто.
– На такси.
– На такси у меня нет денег.
Лена ссудила поэту деньги, которые он принял с видом оскорбленного достоинства, и, не прощаясь, стал спускаться по лестнице.
– Сам дурак, – пробормотала Лена, входя в квартиру, – прохожий в прихожей.
Володи дома не было. Лена тяжело вздохнула и отправилась в ванную смывать макияж.
Из зеркала на нее смотрело чужое, замученное, вульгарно декорированное лицо. Зачем все это? Глупости какие. Что она с собой наделала? Как теперь Володя на нее посмотрит? Что подумает? Он ее любит такой, какой она есть в натуральном виде. Или уже не любит? Хотелось плакать, но еще больше спать.
ОТКРОЙТЕ, МИЛИЦИЯ!
Наряд милиции забрал Володю из ДЭЗа (по старой терминологии – ЖЭКа) в районе Чистых прудов, где он расспрашивал об Иванове, живущем на улице Мясницкой. Сотрудницы ДЭЗа сразу настороженно отнеслись к его расспросам об Иванове, его комплекции и сережках жены Иванова.
– Зачем вам? – спрашивала техник-смотритель, удивительно похожая на Лену.
Володю это сходство коробило.
– Я должен Иванову большую сумму, – врал он, морщась. – У меня есть деньги, но я не знаю, когда он бывает дома, да и вообще, тот ли это Иванов.
– Подождите, – велела Ленин двойник и выскочила из комнаты.
Вернулась она умиротворенная, слегка злорадная и почему-то предложила Володе попить чайку.
– Мне некогда, – сказал он, – если вы не можете мне помочь, я лучше уйду.
– Нет-нет, – замахала руками двойник, – подождите, я сейчас документы подниму.
Две другие сотрудницы искоса рассматривали Володю, но, как только он поднимал на них глаза, тут же утыкались в бумаги и принимались лихорадочно их листать.
Когда в комнату вошли старшина и рядовой милиции, женщины дружно испустили вздох облегчения.
– Где наводчик? – спросил старшина.
– Вот он. – Женщины, как по команде указали пальцем на Володю.
– А ну, пошли! – велел ему старшина.
– Как это пошли? – возмутился Володя. – За что?
– В отделении разберемся, пошли, я сказал.
– Никуда я не пойду!
Володя не только пошел, но засеменил быстро, потешно и на цыпочках: рядовой профессионально оторвал его от стула, захватив сзади рубашку на вороте и придушив, потом поддернул брюки на спине вверх, и они болезненно передавили промежность. Володя чуть не скулил от боли, чертыхался и размахивал руками, пока его спускали в столь унизительном виде по лестнице и заталкивали в милицейский «уазик».
Бессонную ночь он провел в камере предварительного заключения в обществе хулиганов, воров и дебоширов. На допрос Володю вызвали только в полдень следующего дня.
– Следователь Егор Егорович Иванов, – представился очень низкого росточка мужчина одних с Володей лет.
Услышав фамилию, Володя вздрогнул.
– Ага, вот и мне интересно, – ухмыльнулся следователь, – почему все Ивановы? Что за специализация такая?
Он рассматривал список, конфискованный у Володи при задержании. Затем пододвинул к себе бланк протокола и стал спрашивать:
– Фамилия? Имя? Отчество? Год, место рождения? Адрес?
– По которому прописан или по которому живу в настоящее время? – уточнил Володя.
– Все запишем, и по тем, что промышляешь, тоже.
– Послушайте, это недоразумение. Никакой я не вор и не наводчик.
– А кто?
– Рогоносец.
– В каком смысле? – не понял следователь Иванов.
– В прямом, то есть в фигуральном. В этом списке любовник моей жены.
Следователю послышалось «любовники».
Он вытаращил глаза и вытянулся на три сантиметра.
– Во! Все? Зациклилась на Ивановых?
– Надеюсь, что только один, – хмуро ответил Володя.
Когда он закончил рассказывать свою печальную историю, следователь расхохотался.
– Ну, мужик, ты даешь! Мы сегодня все утро телефоны обрываем, звоним по городам и весям, народ отправили по адресам, которые ты вычеркнул. Ни одной зацепки. Умора! А он любовника вычисляет! Не обижайся, что я смеюсь. Представляешь, серийный грабитель, который чистит только Ивановых? Давай знакомиться. Как тебя, Володя? А я Егор.
Они пожали друг другу руки.
– На работе что у тебя? – поинтересовался Егор.
– Прогул запишут.
– Сейчас устроим. Давай телефон.
Егор разговаривал с Володиным начальством так строго, что на том конце поинтересовались, сколько еще дней Соболев будет занят на важном оперативном задании.
– Он вам сам сообщит, – отрезал Егор.
– Ну что, я пойду? – спросил Володя. – Не выспался я из-за ваших преступников и тренировку пропустил.
Егор задумался, потом вдруг заявил:
– Я тебе помогу. Конечно, использование служебного положения и прочее, но в таком деле… Должна же быть мужская солидарность? Ты у меня поспи здесь на диване, пока я смотаюсь в тюрьму на допрос. Потом возьмем милицейскую машину и проедем по твоим адресам. Этот мой однофамилец в штаны наложит, гарантирую.
Утром, то ли от выпитого накануне джина, то ли из-за стихов Шульгина, у Лены болела голова, вставать не хотелось. Петя стоял рядом с кроватью и что-то быстро бормотал.
Расчет его был прост: промямлить информацию, чтобы она была не понята. Потом, когда дело дойдет до разборки, честно вопить: я говорил, я передавал, я не виноват, что ты не слушала!
Номер не прошел.
– Меня в школу вызывают? – переспросила мама. – Почему? Говори четко! Как это не знаешь? Кто вызывает? Мария Гавриловна? Ладно, приду. Ой, как голова болит! Скажи Насте, чтобы принесла мне анальгин и воды.
Классный руководитель б "Б" класса, Мария Гавриловна, чей педагогический опыт исчислялся полутора годами, увидев Лену, невольно воскликнула:
– Ой, как вы изменились!
– У меня неприятности дома, – пояснила Лена.
– Да, конечно, я понимаю.
Что она понимала, осталось для Лены загадкой, как и то, о чем вела речь учительница.
Она говорила о проблемах полового воспитания в школе, о выпущенных учебных пособиях, которые вызвали критику педагогов и родительской общественности. Однако вопрос с повестки дня не снят, половая жизнь…
«Куда ни плюнь, – думала Лена, – кругом половая жизнь, другой не осталось. Но я-то здесь при чем? В эксперты точно не гожусь».
Мария Гавриловна приблизилась к сути.
В 6 "Б" классе началось и уже перекинулось на 6 "А" увлечение пририсовывать великим ученым и писателям, чьи портреты представлены в учебниках, гениталии, обозначающие их половую принадлежность. Мальчики обзывают девочек сексапильными чудачками. Обзывают всех, кроме Наташи Бочкаревой, потому что она лопоухая.
– И Петька рисует, обзывается? – уточнила Лена. – Я дома ему такие гениталии нарисую на его собственных ушах – ремнем!
– Бить – это не метод. – Мария Гавриловна поправила очки на переносице. – Собственно, я выяснила, что все началось с книги, которую Петя принес в школу.
– Какой книги? – замерла в страшном предчувствии Лена.
– О сексуальной жизни мужчины и женщины.
У Лены закружилась голова и подступила тошнота. Ее мальчик читал это!
– ..Проблемы полового воспитания, – Лена с трудом вслушалась в то, что говорила учительница, – актуальны для подрастающего поколения. Но эта книга… Мне кажется, она для них слишком откровенная и перегружена информацией. Мальчики вычитали, что у одной женщины эрогенная зона находилась под коленкой, и теперь тычут всем девочкам шваброй в это самое место, то есть под коленку. Кроме Наташи Бочкаревой. Вам плохо? Воды?
«Своими руками. Дура, забыла, что мать. Ногти наклеила, идиотка, брови выщипала, по вечеринкам шляюсь, а сына упустила», – бичевала себя Лена мысленно.
– Где эта книга? – спросила она. – Я поговорю с сыном.
– Не могли бы вы, – замялась Мария Гавриловна, – немного подождать? Сейчас завуч читает, а потом еще учительница пения просила.
Адрес в Химках, по которому приехали Володя и Егор, был уже пятым.