Ему лишь оставалось решить, какие из них лучше всего соответствуют порученному делу.
Его окружали голые стены. Кабинет помещался внутри здания, и здесь не было ни окон, ни жалюзи, через которые мог проникнуть посторонний взгляд. Да и само здание ничем не отличалось от прочих унылых государственных строений, словно ульи напичканных кабинетами, в которых отправляла свои обязанности расплодившаяся бюрократия.
По вечерам федеральные чиновники — клерки, секретари и курьеры — разъезжались по домам в Гаитенсберг, Джорджтаун, Аннаполис, Силвер-Спринг… и Кристал-Сити практически вымирал, превращаясь в город-призрак Порой Ленц специально задерживался на работе, чтобы полюбоваться стадными инстинктами масс.
Одной из обязанностей Ленца здесь, в этом безымянном федеральном здании, было наблюдение за ходом работ Дэвида и Дарина Кеннесси в лаборатории «ДайМар». Такие же исследования параллельно проводились и другими научными коллективами — в КАЛТЕХе, в амесовском центре НАСА [5] , в Институте молекулярной инженерии, даже в японской корпорации «Мицубиси», — но на счету братьев Кеннесси было несколько впечатляющих достижений и оригинальных идей, поэтому Ленцу казалось, что именно они скорее всего первыми разрешат проблему в целом.
Он следил за работой Кеннесси, был свидетелем их замечательных успехов, подгонял их и, когда нужно, сдерживал. Уже первые опыты на крысах и других мелких животных дали удивительные, порой ужасающие результаты. Разумеется, образцы и прототипы сразу же были изъяты и, как полагал Ленц, уничтожены. Однако даже после того как Дарин покинул лабораторию, Дэвид продолжал трудиться в одиночку, и весьма успешно. Развитие событий постепенно вышло из-под контроля, но Дэвид был слеп и глух.
Ленц надеялся, что конфискованная видеокассета не пострадала от огня, в котором погибла лаборатория «ДайМар». Бригада чистильщиков перерыла развалины сверху донизу в поисках улик, уцелевших образцов и документации. Обнаружив потайной сейф, они изъяли его содержимое и передали Ленцу видеокассету.
На столе Ленца стоял портативный телевизор с видеомагнитофоном. Он повернул экран к себе, воткнул вилку аппарата в сеть, запер дверь кабинета и погасил неоновые лампы, мерцавшие под потолком. Откинувшись на спинку обычного конторского кресла — он не был сторонником экстравагантных новомодных удобств, — Ленц сунул кассету в приемную щель магнитофона, настроил трекинг и громкость и приготовился смотреть.
На экране появилась сверкающая чистотой и огнями лаборатория. По клетке, предназначенной для крупных подопытных животных, расхаживала собака. Пару раз она жалобно тявкнула, неуверенно взмахивая хвостом, словно надеялась, что ее вот-вот отпустят на волю.
— Славный мой Вейдер, — произнес Дэвид Кеннесси, появляясь в поле зрения видеокамеры, и скомандовал: — Место! Сидеть!
Кеннесси прошелся по комнате, запустил пальцы в темные волосы и смахнул со лба струйку пота. Ему явно было не по себе, и он хорохорился, стараясь скрыть неуверенность. Дарин Кеннесси — вероятно, более умный из братьев — бросил исследования и залег на дно около полугода назад. Но Дэвид был не столь сообразителен и продолжал работать.
Результаты деятельности его группы представляли огромный интерес, и Дэвиду, судя по всему, захотелось еще раз подчеркнуть это, сняв видеофильм. Он не знал, что успешное завершение исследований будет означать его собственную гибель. Он слишком далеко зашел, напугав тем самым людей, которые никогда по-настоящему не верили в то, что он сумеет решить поставленную перед ним задачу.
Но Ленц знал о тяжелом заболевании сына Дэвида и понимал, что ухудшающееся состояние Джоди может подтолкнуть его отца на неоправданный риск. Это было опасно.
Кеннесси самолично настроил камеру, на мгновение заслонив объектив руками, заставив изображение вздрогнуть. Чуть поодаль у клетки с собакой стоял тучный широкоплечий ассистент Джереми Дорман, похожий на чудовище Франкенштейна рядом со своим создателем.
— Порядок, — сказал Кеннесси в микрофон камеры. На заднем плане слышались разнообразные шумы — жужжание воздушного фильтра и диагностической аппаратуры, скрежет мелких лабораторных грызунов, сновавших по своим собственным клеткам. — Щи мы вам паккажем ниста-ящее классна-е шеу — объявил Дэвид.
Можно подумать, кто-то еще помнит Эда Салливана [6] , сказал себе Ленц.
Кеннесси встал перед объективом, принял эффектную позу и сказал:
— Я изложил свои данные во всех подробностях и отправил куда следует. Предварительные эксперименты на грызунах дали ошеломляющие результаты, но мои отчеты либо остались непрочитанными, либо кому-то не хватило ума понять, что в них написано. Похоже, мои документы тонут в ваших бумажных морях, и мне это надоело. Я считаю, что сделанное нами открытие способно перевернуть мир, и думаю, что оно стоит того, чтобы кто-то из вас оторвался наконец от кроссворда и хотя бы мельком заглянул в наши записи.
Нет, господин Кеннесси, думал Ленц, глядя на экран. Ваши бумаги не потерялись. Мы очень внимательно их изучили.
— Ты же знаешь этих канцелярских крыс, Дэвид. Неужели ты думаешь, что они могут разобраться в сути работ, которые финансируют? — пробормотал Дорман и тут же прикрыл рот рукой, словно испугавшись собственной смелости.
Кеннесси посмотрел на часы и вновь перевел взгляд на ассистента.
— Вы готовы, герр Дорман? — осведомился он.
Дорман засуетился и положил руку на клетку. Сидевший в ней черный Лабрадор уткнулся носом в ладонь ассистента и чихнул. Дорман едва не выпрыгнул из собственных башмаков.
— Ты уверен, что нам стоит повторить эту процедуру? — спросил он.
Кеннесси смотрел на помощника с неприкрытым презрением:
— Нет, Джереми. Я хочу немедленно бросить эту затею, прикрыть лавочку и позволить Джоди умереть. И вообще я подумываю бросить медицину и стать почтенным бухгалтером.
Дорман растерянно замахал руками.
— Что ты, что ты, — забормотал он. — Я лишь хотел еще раз убедиться…
На дальней стене из литого бетона висел плакат, где был изображен Альберт Эйнштейн, передающий факел человеку, которого лишь немногие люди знали в лицо, — Эрику Дрекслеру. Тот, в свою очередь, протягивал факел воображаемому зрителю: Ваша очередь, господа! Дрекслер принадлежал к числу первых пламенных фантазеров и мечтателей, стоявших у истоков современной генной инженерии.
Жаль, что мы не успели до него добраться, подумал Ленц.
Черный пес выжидательно посмотрел на хозяина и уселся в центре клетки, постукивая хвостом по полу.
— Славная собачка, — пробормотал Кеннесси.
Джереми Дорман исчез из поля зрения и несколько секунд спустя появился вновь, неся в руках тяжелую мощную винтовку «смит-и-вессон». Ленц знал из донесений своих людей, что Дорман сам ездил в портлендский оружейный магазин и приобрел там винтовку за наличный расчет. И даже не включил ее в заявку на финансирование.
Покрывшись испариной, Дорман осмотрел оружие и повернулся к клетке. Кеннесси тем временем продолжал вещать:
— Сейчас я покажу вам нечто удивительное. Полагаю, нет смысла напоминать, что все будет происходить в реальности. Никаких трюков и спецэффектов. — Он скрестил руки на груди, устремил в объектив жесткий взгляд и отчеканил: — Я намерен потрясти вас до такой степени, чтобы вы наконец отбросили свои предрассудки. — Потом он повернулся к Дорману и распорядился: — Как только приготовитесь, Гридли, можете стрелять [7] .