Мэнди улыбнулась, когда он начал третий куплет:
Поехал на ярмарку Робин Гуд, А с ним и Маленький Джон, А мы в их лесу охотимся тут на зайца, ведь лакомый он!
Музыка звучала резко и залихватски, но это нимало не портило красоту самой мелодии. Голоса поднимались и сливались в поразительной гармонии. Мэнди поймала себя на том, что, играя на врученной ей гитаре, отплясывает джигу. Эта гитара была такая же канареечно-желтая, как ее собственная, что, несомненно, сулило ей удачу.
Пусть Бог вас всех благословит - И бедных, и богатых, Пусть днем и ночью мир дарит, Пусть брат возлюбит брата!
Финал вылился в такое мощное громыхание, что было страшно, как бы у клуба не слетела крыша. И панки, и пожилые крутились, как дервиши, выделывая коленца не менее затейливые, чем мелодия песни. Когда синтезатор издал последний громоподобный аккорд, на какое-то время наступила мертвая тишина. Потом толпа восторженно захлопала и зашумела почти так же оглушительно, как электронные инструменты.
- Я знала, что ты заразишься, - сказала Колючка, спускаясь с Мэнди со сцены. - Правда, здорово?
Мэнди кивнула и налетела на Задиру, сунувшего ей в лицо свой шутовской жезл.
- А Том-Дурак ей сказал - я на тебя запал, - пропел он и умчался, скрипя кожей и тряся лентами.
Девушки прошли в комнатку, отведенную клубом для артистов, где те могли передохнуть между отделениями. Мэнди плюхнулась на скамейку и старалась согнать с лица улыбку. Она сняла лисью маску и положила рядом с собой, ее серебристые глаза ярко блестели.
- Понимаешь, мы же не умеем творить волшебство, как эльфы, - пояснила Колючка, усаживаясь рядом с Мэнди, - вот нам и приходится стараться, чтобы у нас было не хуже.
- И это у вас получается на все сто!
- Хочешь пива?
- Давай, спасибо.
- Я поговорила с нашими насчет тебя, - сказала Колючка, - они и сразу были согласны принять тебя к нам, просто с моих слов, ну а теперь, когда они тебя послушали, ты уже твердо наша. Хочешь выступать с нами?
Мэнди выпрямилась. Она растерянно закусила нижнюю губу и вглядывалась в Колючку, не веря, что та не шутит.
- Честно! - добавила Колючка.
- Но я же не… - «не совсем человек», хотела предостеречь она. - Не такая, как вы. Из-за этого вы можете схлопотать какие-нибудь неприятности.
- Что ты хочешь сказать?
Но Мэнди не успела ответить. В дверь просунул голову хозяин клуба.
- Эй вы, не знаете, где Тоби? Там какой-то парень его спрашивает. - Увидев Мэнди, он вздрогнул. - А ты что тут делаешь?
- Она со мной, - объяснила Колючка.
- Так-так. Но в моем клубе я полукровок не потерплю. Эй ты, убирайся!
- Перестань, Джордж! Говорю тебе, она наша.
- Нет! Слушай меня! У Чистокровок есть свои места, а здесь я их видеть не желаю. У меня клуб чистый. Если б я хотел иметь дело со всем барахлом, из-за которого шайки дерутся, я бы открыл клуб в Сохо. Так что пусть убирается или уберетесь вы все!
- Да ты просто расист! Если не сказать - задница! - окрысилась Колючка.
Но Мэнди схватила ее за руку.
- Все в порядке, - сказала она. - Я и так хотела сейчас уйти.
- Мэнди! Мы это уладим…
Мэнди потрясла головой. Как же она раньше не почувствовала - уж больно счастливым выдался день! С чего бы это все шло так здорово? Под злобным взглядом хозяина клуба она сняла украшенную лентами куртку и положила ее на скамейку рядом с маской.
- Еще увидимся, - сказала она Колючке.
- Подожди, дай я хоть найду Гуда.
Мэнди снова покачала головой. Глотая слезы, она надела очки и боком протиснулась мимо хозяина клуба.
- Мэнди!
Оказавшись в танцевальном зале, Мэнди бегом бросилась к дверям. К тому времени, как Колючке удалось найти кого-то из группы, чтобы вместе поспешить за ней вдогонку, Мэнди была уже далеко.
- Вот пакость! - выругалась Колючка. - Я пошла!
- Что значит - пошла? - возмутился Гуд.
- Нам еще целое отделение играть!
- Для таких слизняков я играть не собираюсь!
- Колючка, он имеет право устанавливать в своем клубе такие порядки, какие хочет.
- Правильно, а я имею право сказать ему, чтобы он сунул голову в помойку. Считается же, что мы должны разбрасывать кругом добрые семена, верно? Мы же «приносим городу радость» и все такое, да? Так вот, Гуд, мне нравится эта девчонка, и я не хочу иметь дело с теми, кто, кроме серебра в глазах, ничего не замечает.
- Но послушай!
- Завтра я заберу от вас свое барахло.
- И куда же ты пойдешь? - спросила Мэри.
- Попытаюсь найти ее.
- Я с тобой, - сказал Джонни Джек. Но Колючка не согласилась.
- Нет, вы, ребята, продолжайте концерт, раз вы решили доиграть до конца. А мне еще надо подумать хорошенько.
- Я догадываюсь, куда она могла пойти, - сказала Мэри.
- Куда?
- Туда, где живет Штырь.
- А, отлично! Не хватало только разозлить еще и его!
- Колючка, послушай! - снова схватил ее за руку Гуд.
Колючка вырвала руку.
- Нет, это ты послушай! Разве ты сам не видел, как эта Мэнди сразу вошла в нашу струю! Будто всегда была с нами! Я чувствую, что ее упускать нельзя! Из нее может кое-что получиться, и я хочу дать ей шанс.
- Ну ладно, - сказал Гуд. - Иди, ищи ее. Но только с нами не рви. Подожди хоть до завтра, тогда и потолкуем.
Колючка задумалась.
- Ладно. Если я ее найду, я появлюсь завтра.
- А выступать здесь мы обязаны. У нас контракт. По крайней мере на сегодня. Больше можем здесь не бывать.
- Да нам и сразу нечего было сюда соваться, - бормотала Колючка, направляясь к своему мотоциклу. - Это же гнездо вонючих расистов!
Мэнди не ожидала, что ей будет так тошно. Ну с чего она расстраивается? Много ли времени она провела с «Оленями»? Ну и что, если ей было с ними так здорово? Она знает, что ни с кем никогда не сойдется. Ни со своими ровесниками, ни с друзьями сестры, ни с кем! Так уж некоторым суждено - ни с кем не состыковаться. И тут ничего не поделаешь. Угораздило же ее родиться с этими паршивыми серебристыми глазами, при виде которых все шарахаются! Ну что ж, в жизни всякое бывает, так ведь?
Конечно, всякое! Еще бы! Да наплевать на них на всех, надо идти своей дорогой! С ней всегда так кончается…
Живи одиночкой! Ничего, выживешь! Не так уж это трудно!
В памяти Мэнди всплыло коричневое лицо, окруженное косичками-дредами. Живет же в одиночку Штырь, и ничего. Факт! Ну почему ей-то так больно? Интересно, а ему тоже больно? Чувствует он себя одиноким?
Она ревела навзрыд, так что даже не видела, куда идет. Стащив очки, она сунула их в карман и вытерла рукавом слезы, катившиеся из глаз.
Может, стоит зайти к Штырю и спросить, как он выдерживает в одиночку? Да она ведь еще так и не поблагодарила его.
Всхлипывая, она направилась к музею у парка «Счастливого пути».
Примерно в то же самое время, когда группа «Оленьи пляски» уходила из клуба «Сердце кувырком», Штырь остановил свой «харлей» перед музеем. Выключив мотор, он повертел затекшей шеей и поставил мотоцикл на место.
- Приехали, - сказал он.
Лабби выскочил из корзинки и устроился на сиденье. Сморщив нос, он издал тихое горловое ворчание.
- Понимаю, понимаю. Давно пора ужинать.
«Ну и вечерок», - подумал Штырь.
Спрятав в карман волшебную батарейку, он прикрепил мотоцикл цепью к железной решетке у входа в музей и поднялся по широким ступеням. Лабби взлетел по лестнице перед ним, и когда Штырь дошел до дверей, Лабби уже приготовился встречать хозяина внутри, проскользнув в свою персональную щель.
- Вытаскивай еду! - крикнул ему Штырь, роясь в кармане в поисках ключа.
Он как раз вставил ключ в замок, когда услышал насторожившие его звуки.
«О дьявол! - подумал он. - Неужели опять?»
Повернувшись, он попытался установить, откуда доносится чей-то молодой голос, кто так громко кричит от боли.