Маленький телевизор «Самсунг» с усами антенн на макушке. Под ним в стеклянной тумбочке одноименный видак. В углу у балкона строгий черный стол с компьютером. Винни-Пух еще долго изумлялся, как «несчастная доисторическая „трешка“ могла быть в таком идеальном состоянии». Она и правда выглядела лучше, чем его вечно распотрошенный монстр. У стены — раскладной диванчик, одним движением превращающийся в некое подобие кровати. У другой — этажерка с книгами и шкаф-купе. Ничего лишнего. Свежий воздух одиннадцатого этажа и яркий свет. Я с тоской вспомнил мою нору и вздохнул. Здесь бы я не прожил и недели.
Джулия вкатила столик с чашками, чайником и вазочками. Все пахло изумительно, но с каким-то оттенком пластиковой чистоты, царящей вокруг. Ничем лишним, короче, не пахло.
— Ну, рассказывай. — Джулия присела рядом.
— Ты спрашиваешь так, будто я вернулся из-за границы. — Я взял чашку.
— Извини… — Джулия смутилась и стала размешивать в чашке. — Я веду себя как последняя дура.
—Ты ведешь себя как мой друг, — успокоил ее я. — Лучше ты расскажи, как у ребят дела?
Джулия вздрогнула, словно вспомнив что-то неприятное, и сморщилась. На моей душе заскреблись мелкие противные крыски.
— Выкладывай, — произнес я и осторожно отхлебнул, стараясь оставаться спокойным.
— А у нас неприятности. — Она посмотрела на меня детским взглядом. — Андрея посадили.
Я подавился чаем и чуть не выронил кружку из рук. Я поднял дикий взгляд на Джулию:
— Ты что несешь?! Как посадили?! Что за идиотские шутки!..
— Да, — грустно произнесла она. — Шутки. За проникновение в сеть «Нефтебанка» и махинации со счетами. Пропало денег на общую сумму пятнадцать миллионов долларов.
Я никак не мог прийти в себя.
— Пух… Этого не может быть… Он на такое не способен… Его подставили!..
— Разумеется, его подставили, — ответилаДжулия. — И именно потому, что он на это способен. Это довольно странная история. Его наняла служба безопасности «Нефтебанка» для того, чтобы проверить надежность их компьютерной системы защиты и ее устойчивость от взломов. Он проверил. Щелкнул эту систему как гнилой орех. Естественно, с разрешения и под контролем служащих. А потом оказалось, что недосчитались полутора десятка миллионов. Вот так-то.
— И что с ним сейчас?
— Что-что. Сидит. В КПЗ. И ждет своей участи.
Я задумался и глотнул чаю. Одна хорошая мысль пришла мне в голову. Надо было только спросить Джулию кое о чем. В принципе можно было и не спрашивать, но…
— А ты уверена, что он этого не делал?
Джулия сжала губы. Джулия смерила меня презрительным взглядом. Джулия заскребла ногтем указательного пальца по обивке кресла. Джулия подумала: «Совсем сбрендил, алкаш несчастный!» А я улыбнулся:
— Умница ты моя! За что и люблю.
— НЕ-СМЕ-ШНО, — выдавила она.
— Я думаю, что смогу его вытащить. Но ты должна пообещать мне одну вещь.
— Забавно. — Джулия снова расслабилась и внимательно смотрела на меня. — Но я тебя слушаю.
— Мы должны снова открыть наше агентство.
Она на секунду задумалась:
— Ты же понимаешь, от меня это мало зависит.
Я кивнул. Я все понимал.
— Но на тебя я могу рассчитывать?
— Да, — твердо сказала она. И я успокоился. Полдела сделано. Мы с Джулией — это уже сила. Вдвоем мы свернем горы. А вчетвером мы свернем кому угодно что угодно.
Мы пили чай и ели печенье с джемом. Потом Джулия позвонила:
— Алло. Маринка? Слушай, ты можешь приехать ко мне? Да, сейчас. Ну, так… Ничего особенного… Маленький сюрприз. Ага. Жду. — Она обернулась на меня. — Ты чего? Эй, Дэн!
Я вздрогнул.
— Э-э-э… — произнес я хрипло. — А может… Ну… Как-то… — Я бессильно махнул рукой. Рано или поздно это должно было случиться.
И мы снова пили чай, играли в «дурака» и слушали радио. А потом раздался звонок в дверь.
Я вздрогнул и застыл в кресле. Джулия поднялась и пошла открывать.
В коридоре послышалась возня, звуки двери, плохо различимые смешки и перешептывания. Я слегка вибрировал.
Вошла Марина. Увидев меня, она резко остановилась, Удивленно моргнула, потом еще раз, раскрыла рот, закрыла, уголки ее губ резко прыгнули в улыбку, снова опустились… и вдруг она заплакала.
Я вскочил из кресла и неловко забормотал:
— Маринка… Ну что ты, в самом деле… Будто с войны вернулся… Ну вас, ей-богу! Бабы…
Я отвернулся и нелепо уставился в окно. Она подошла сзади, ее руки обняли меня за талию, она прижалась к моей спине, и я почувствовал сладковатый запах ее духов. Я громко сглотнул.
— Ну все, мальчики и девочки! Кончайте цацки, садитесь пить чай. А то я прям неловко себя чувствую.
И снова мы пили чай, Я разглядывал Марину. Я так отвык от нее и соскучился, что плохо это скрывал. Но скрывать был должен. Должен себе и воспоминаниям.
Марина была все такой же. Красивой, свежей, цветущей. Немножко пряной. Темные вьющиеся волосы отросли уже почти до плеч. Кожа стала почти такой же темной, как у Джулии, — к природной южной смуглости прибавился летний загар. Она забралась с ногами в кресло и робко косилась на меня из-за карт. Я уже давно не обращал на это внимания и говорил себе, что это скоро пройдет.
За окнами начинался вечер. Мы говорили мало, только перекидывались картежными шуточками. Я все решался, как начать серьезный разговор в женской компании.
— Значит, договорились — Андрюху я вытаскиваю, — бросил я как бы между прочим.
— Ты говори, да не заговаривайся, — так же «между прочим» ответила Джулия. — Будто ты нам какое одолжение делаешь.
Я смутился:
— Просто мне очень нужна ваша поддержка…
— Я отвечаю только за себя, — сказала Джулия, Марина переводила взгляд с меня на нее:
— Вы что, собрались заново агентство открывать?
— Да, — сказал я. — Только немножко в другом формате.
— Позволь, а откуда средства на реанимацию? — спросила Марина.
— Не беспокойся, это не наша забота. От нас требуется только согласие.
— Понятно, — скептически произнесла Джулия. — Наш добрый гений на букву «Н». Интересно, чем мы ему так запали?
Я промолчал. Чтоб я сам это понимал.
— Вот только не знаю, как у меня со временем будет… — сказала вдруг Марина. — Я ведь в медицинский поступила. Но все свободное время — обещаю…
— Ясненько… — пробормотал я, пытаясь сосредоточиться на картах. — А ты, — я глянул на Джулию, — никуда не поступила?
— Рассматриваю предложения, — ответила она и улыбнулась.
Поздним вечером мы шли к метро. Ночь была теплой и по-городскому шумной. У метро мы попрощались с Джулией и спустились в подземку. Гул поездов не располагал к разговору, но на Кольцевой Марина все-таки спросила, прижавшись ко мне в вагоне:
— Может, составить тебе компанию?
Я не стал уточнять, в каком смысле. Я просто посмотрел на нее так, чтобы все мое внутреннее состояние, все мои мысли и чувства были в этом взгляде. Марина покраснела и отвернулась.
В темную прихожую своей квартиры я вошел один.
Лиза открыла дверь и торопливо прошла в студию. По сравнению со студией коридор казался темным подвалом. Большое помещение с белого цвета стенами, полом и потолком было освещено несколькими мощными софитами. У дальней стены возвышался небольшой подиум, тоже белого цвета, накрытый красной тканью. На этой ткани возлежала в позе мадам Рекамье ярко-рыжая девушка. На ее обнаженное тело была наброшена большая тонкая кружевная шаль. Рядом стояли на треногах несколько фотокамер, между которыми бегал среднего роста и возраста лысый мужчина в футболке и джинсах, с аппаратом на шее. Резким голосом он выкрикивал:
— Так, отлично! Замерла! — Раздалась очередь щелчков.