– А почему эмир хочет…
Но тут Ольга, которая по себе знала, каково хранить страшные тайны, величественно перебила его:
– А что у нас теперь? Помнится, должна была быть какая-то лекция. Или я ошибаюсь?
– Сейчас погляжу! – вызвалась Эльда.
Она сунула когтистый палец в сумку, висящую у нее на шее, выудила оттуда полученное накануне расписание и уселась на задние лапы, чтобы его изучить. На листочке уже со всех четырех концов красовались дырки от когтей.
– Семинар, – сообщила она. – Основы практической магии, волшебник Вермахт, Северная лаборатория.
– А где это? – робко осведомилась Клавдия.
– Мы еще успеем выпить кофе? – спросила Ольга.
– Нет, занятие уже вот-вот начнется, – ответила Эльда. – Северная лаборатория – это вон там, на противоположной стороне двора.
Грифонша бережно уложила расписание обратно в сумку. Она сама сшила ее, украсив собственными же золотистыми перьями, оставшимися от последней линьки. Благодаря этому сумки у нее на груди почти не было видно. Остальные пятеро студентов поглядывали на этот предмет с завистью, и большинство решили, что надо будет завести себе что-нибудь в том же духе. А то новичкам все время раздавали какие-то бумаги. Ольга хранила их в карманах мехового плаща, а Рёскин запихивал за пазуху своей кольчуги. Клавдия и Фелим оставили все бумажки у себя в комнатах – они просто не подумали, что эти бумаги могут им понадобиться, – а что до Лукина, то он все растерял.
– Надо мне быть поорганизованнее, – печально сказал он. – А то я как-то привык к слугам…
Студенты пересекли двор, миновав стоявшую в центре статую волшебника Поликанта, основателя университета, вошли под гулкие своды Северной лаборатории и обнаружили, что большинство первокурсников уже расселись по рядам и разложили перед собой тетради и блокноты.
– Ох ты! – сказал Лукин. – А что, тетради тоже нужны?
– А как же! – сказала Ольга. – А с чего ты взял, что они нам не понадобятся?
– Мой учитель меня заставлял все заучивать наизусть, – объяснил Лукин.
– Ну, тогда неудивительно, что с тобой все время происходят несчастные случаи! – прогудел Рёскин. – Экий странный способ обучения!
– Так было принято в старину, – объяснила Эльда. – Вот когда мои братья Кит и Блейд учились магии, Девкалион им тоже ничего записывать не позволял. Он каждый раз заставлял их пересказывать слово в слово все, что они выучили на прошлом уроке, прежде чем учить их чему-то новому. То-то они бесились! Особенно Кит.
– Ничего подобного в старину принято не было! – громогласно отрезал Рёскин. – Гномы всегда делали записи, составляли подробные планы и чертили схемы, прежде чем совершить какое-то магическое действие!
Под сводами лаборатории раздались тяжелые размеренные шаги, словно в нее вошел великан. Но то был всего лишь волшебник Вермахт. Его безукоризненно отглаженное одеяние картинно развевалось. Вермахт был и впрямь высок ростом, хотя до великана недотягивал. Его волосы и маленькая острая бородка, благодаря которой длинное моложавое лицо волшебника казалось еще длиннее, всегда были аккуратно подстрижены и уложены. Ходил он, печатая шаг, потому что это выглядело внушительно. Вермахт внушительно взошел на кафедру, внушительно достал песочные часы и внушительно установил их перед собой. А потом с внушительным видом стал ждать, когда воцарится тишина.
К несчастью, Рёскин был привычен к гулким ритмичным звукам, и особого впечатления на него они не производили. В конце концов, он с рождения жил среди мастеров, бьющих молотом по наковальне.
А потому он не обратил внимания на торжественное появление Вермахта и продолжал разговаривать как ни в чем не бывало.
– Гномьи обычаи и есть самые что ни на есть старинные! Так повелось с незапамятных времен.
– Заткнитесь, вы! – повелел Вермахт.
Рёскин покосился на Вермахта. Однако надменных господ он тоже на своем веку повидал немало, а потому спокойно продолжал:
– Мы составляли рабочие записи за много веков до того, как начали записывать свою историю.
– Я сказал, заткнитесь! – прогремел Вермахт. Он врезал кулаком по кафедре так, что она затрещала, и добавил к этому магическую молнию. – Слышите, вы, маленький уродец?
Рёскин, как и все прочие, вздрогнул от грохота и вспышки, однако, услышав про «маленького уродца», он покраснел, расправил широкие плечи и поклонился с преувеличенной любезностью.
– Я вас прекрасно слышу, сударь, однако же я не успел договорить! – прогудел он. Голос его сделался таким низким, что стекла в окнах задребезжали.
– Мы собрались здесь не затем, чтобы слушать вас! – отпарировал Вермахт. – Вы всего лишь студент, как и это существо, которое вас слушает. Если вы оба, конечно, в самом деле студенты, а не забрели сюда по ошибке. Мне еще не приходилось обучать ни животных, ни карлов в доспехах. Почему вы вырядились так, будто на битву собрались?
Эльда нервно щелкнула клювом.
– Гномы всегда так одеваются! – пророкотал Рёскин.
– На мои занятия будьте любезны являться в чем-нибудь другом! – приказал Вермахт и недовольно покосился на дребезжащие окна. – Вы вообще можете контролировать свой голос?
Рёскин покраснел еще сильнее, так что лицо у него сделалось как свекла.
– Нет, не могу. Мне только тридцать пять лет, у меня голос ломается…
– Гномы не такие, как все, – пояснила Эльда.
– Что не мешает им быть такими же студентами, как и все прочие, – добавил Фелим, подавшись вперед плавно и грозно, как лезвие кинжала. – Мне кажется, волшебник Вермахт, что на данном этапе не следует делать замечаний личного характера. Все мы здесь новички, и любой из нас может в чем-то ошибаться.
Похоже, Фелим сказал именно то, что следовало. Во всяком случае, Вермахт промолчал, только вскинул брови и уставился на Фелима. А Фелим уставился на него. Как сказала потом Клавдия Ольге, в воздухе буквально слышался звон стали. Наконец Вермахт пожал плечами и обратился ко всей аудитории:
– Мы начнем наш курс с изучения десяти основных законов магии. Откройте тетради и напишите на первой странице заголовок крупными буквами: «Законы магии».
Все полезли за бумагой и ручками. Ольга принялась шарить по карманам, Эльда стала рыться в сумке, а Рёскин – за пазухой. Фелим поначалу было растерялся, но потом сунул руку в свой широкий пояс и достал оттуда какое-то письмо. Рёскин протянул ему палочку угля и был вознагражден мимолетной улыбкой. Гном так и застыл от неожиданности: узкое, довольно суровое лицо Фелима буквально озарилось. Эльда тем временем заметила, что Клавдия сидит как потерянная, и поспешно вырвала ей листок из своей тетрадки. Клавдия улыбнулась – почти так же ослепительно, как Фелим. Сперва на ее худых щеках появились две длинные складки, а потом левая складка превратилась в ямочку. Эльда попыталась дать Клавдии и ручку, но Клавдия отказалась. На вырванной страничке уже появились слова «Законы магии». Эльда удивленно заморгала.
Один Лукин по-прежнему сидел с пустыми руками.
– Ниже – заголовки помельче, нумерованные, – продолжал Вермахт. – Закон первый, «Закон влияния, или закон части и целого». Закон второй… Эй, вы там, сзади, – у вас что, феноменальная память или как? Да-да, вы, в подержанной куртке!
– Это вы мне, да? – сказал Лукин.