Колышется водопад распущенных волос, взлетают к ниточкам бровей черные ресницы, веселые голубые глаза перехватывают изучающий взгляд Грома.
Курсант смутился. Переориентировал взгляд, уставился в небо над ее головой, будто его вдруг крайне озаботила погода, а именно - во-о-он то облако, подозрительно похожее на грозовое. Озабоченно, с прищуром глядя в небесные выси, курсант Гром зашагал быстрее, не забыв сместиться правее, к самому краю тропинки, уступив девушке, так сказать, кирпичную магистраль.
Девушка и курсант поравнялись. Он почувствовал запах ее тела, волос и… неожиданно острую боль в печени.
Девушка ударила курсанта острым локотком в живот резко и безжалостно. Гром удивленно охнул, а девица ловко крутанулась, оказалась у него за спиной и врезала обоими кулаками по единственной почке.
Сложная гамма ощущений, предваряющая потерю сознания вследствие болевого шока, не поддается описанию. Чтобы понять, что творилось в организме курсанта, надобно пережить нечто подобное. А лучше не надо, потому как можно и не пережить…
… Очнулся Гром в медкабинете, на низкой кушетке, обитой оранжевым дерматином, стоявшей вплотную к уныло-фисташковой стенке. Пахло лекарствами. Мухой жужжал вентилятор в углу. Блестели стекла металлического шкафа с прозрачными створками, поблескивали врачебные аксессуары на стеклянных полках. Однажды Гром уже побывал в этом кабинете - в день приезда заходил отметиться.
За белоснежным двухтумбовым столом, спиной к марлевым занавескам на зарешеченном окне сидела русоволосая девушка со светло-голубыми глазами. Волосы она собрала в пучок на затылке, загорелую кожу спрятала под складками накрахмаленного докторского халата.
– Как самочувствие? - сухо поинтересовалась русоволосая.
– Жив… ой!… Живой… - Гром попробовал перевернуться с живота на спину. Не получилось, в пояснице вспыхнули угольки боли. - Как вы меня сюда дотащили. В смысле, кто дотащил? Сколько я валялся в отключке, а?…
– Не имеет значения, - девушка выдвинула ящик стола, порылась в нем, достала и водрузила на очаровательный носик очки в толстой черепаховой оправе. - Когда вам удалили почку?
– Почку?… - переспросил Гром. Он еще плохо соображал, в голове еще кружилось, еще подташнивало. - Когда удалили, спрашиваете? Когда в армии служил. Гранаты, целая связка, за спиной рванули. Далеко за спиной. Фашист метнул их хрено… ой, извините, слабо метнул, хилый был фриц, больной. Бордюрный камень немного помог - его разворотило здорово, а меня терпимо. Мне фантастически повезло - гранаты закатились под крепкий бордюр, в ложбинку на асфальте. Главный хирург Военно-медицинской академии поставил редкий диагноз - везунчик.
– Вас комиссовали?
– Из армии? Да, конечно, - Гром отвечал охотно, многословно и машинально. Говорил и одновременно боролся с головокружением, пересиливал тошноту. - Мне, когда комиссовали, советовали восстановиться в университете. Я в армию с третьего курса ушел, я в Свердловске учился. Три года проучился и понял - зря трачу время свое и преподавателей. Возвращаться в Свердловск я не стал, подал документы в ЛГУ на юрфак и схлопотал три балла за сочинение. А конкурс - девять абитуриентов на место. Собрался домой ехать, в Уфу, раскис, и тут мне, везунчику, снова повезло - так сложились обстоятельства, что меня взяли в МВД, в угрозыск.
– По блату?
– Раз вы… - Гром таки победил головокружение с тошнотой, поднатужился, прогоняя боль из поясницы, и перевернулся с живота на спину. - Раз вы в «Дюнах» работаете, раз вам позволено задавать вопросы, значит, я обязан отвечать. Однако… - Гром вздохнул глубоко, задержал дыхание и рывком перевел себя из лежачего в сидячее положение. - Фу-у-у… - выдохнул шумно, прислонился спиной к стенке. - Однако сильно подозреваю, что все мои ответы вам заранее известны.
– Да, я читала ваше досье. В угро вас устроил генерал ВВС. Герой Советского Союза. Вы отвлекли фашистов от товарищей по взводу и от раненого командира. Отец вашего командира счел должным принять участие в судьбе человека, который спас его единственного наследника.
– За что я генералу по гроб жизни обязан. Чтоб вы знали - отсутствие почки ничуть не мешало работе в угрозыске. Еще меня контузило взрывом - последствий никаких, у меня и справка есть. В этом году я бы обязательно поступил на юрфак, на вечернее отделение, если бы… Если бы да кабы… Короче говоря: я прекрасно жил с одной почкой.
– Ничего удивительного. Вы молоды, организм адаптировался, оставшаяся почка справляется с двойной нагрузкой, и слава богу. Но подставлять спину под удар я вам настоятельно не рекомендую.
– Разве я подставлял спину?
– Выход за спину у меня получился без всяких проблем. Ребенку бесполезно объяснять нюансы повседневных опасностей, дети приобретают опыт, набивая шишки. Вы, курсант Гром, начинаете новую жизнь. Вы, в некотором смысле, дитя малое. Думайте, учитесь на ошибках, пока не поздно, и делайте выводы.
– Вы - инструктор рукопашного боя?
– Я - ваш первый экзамен. От вас всего-то и требовалось - хоть как-то отреагировать на нападение. Между тычком в печень и атакой поясницы времени было вагон.
– Меня не предупреждали, что на подготовительном этапе будут экзамены.
– Ути-пуси, как мы щечки-то надули! - Бесстрастная до этой минуты девушка скорчила презабавную рожицу. - У-ти, гляньте-ка, маленький обиделся. Поверь тете, малыш, отныне вся твоя жизнь - один сплошной экзамен. Курить хочется крохе? Дать маленькому сигаретку-сосочку?
Ужасно неприятно быть избитым до потери сознания очаровательной девушкой. Терпимо, когда красотка говорит с тобой официально сухим тоном. И совершенно невыносимо, когда она над тобой откровенно насмехается.
А вдруг это очередной экзамен? Проверка на вспыльчивость, например?
К тому же курить охота, сил нет.
– Беломор, если можно, - попросил Гром, стараясь говорить прежним голосом и сохранить на лице прежнее выражение.
– Можно, - из верхнего ящика стола на белоснежную столешницу перекочевали пепельница, спички и пачка папирос. - Курсант Гром предпочитает «Беломорканал» фабрики Урицкого, я права?
– Так точно, - Гром вздохнул, собираясь с силами, чтобы встать с кушетки. В пояснице все еще тлели угольки боли.
– С компьютером работать приходилось? - Из нижнего ящика девушка вытащила похожий на чемоданчик портативный компьютер «Минск».
– Естественно, двадцать первый век на дворе.
– Требуется: кликнуть иконку со значком вопроса. - Девушка откинула пластмассовую крышку, наманикюренный ноготок клацкнул о клавишу, и в линзах очков на очаровательном носике отразилось мягкое зеленое свечение плазменного экрана.
– Еще один экзамен? - Гром тяжело, тяжелее, чем хотелось бы, поднялся с кушетки.
– Тест. На уровень интеллекта. - Девушка сняла очки, спрятала их в нагрудном кармашке докторского халата. Она вновь была суха и серьезна. - Даю подсказку: краткость и лаконичность зачтутся в плюс.
– Значит, надо будет чего-то писать, а не тыкать курсором в цветные квадратики, да? В таком случае я бы предпочел писать ручкой по бумаге. Я пишу быстрее, чем печатаю.
– Образцы и анализ почерка курсантов учебную часть не интересуют, - девушка встала, обошла столешницу. - Из любопытства я заглянула в заключение графологов. Курсант Гром охарактеризован как весьма мелочный и склочный субъект.
«Опять издевается! - подумал Гром, осторожно шагнув к столу. - Если тест на интеллект завалю, еще и в дебилы запишут, тогда все, тогда можно вешаться».
Их пути снова пересеклись посередине медицинского кабинета.