– Там спят двое: Йен Сильверстейн – у него вывихнуто плечо, и он под димеролом – и… – Шерв покачал головой, – тот, кого Ториан называет «вестри», Йен – цвергом, а я думаю, что он похож на неандертальца. Оно… то есть он вылез из той же дыры, что и проклятые Сыны.
– А кто видел этого неандертальца, этого… вестри? – спросила Минни.
– Ну, я, например, если сомневаешься. – Док скривил рот.
– Я не это имела в виду, Роберт.
– Пока что немногие. Я, Торсены, Йен, Донна и Марта. Но…
Минни оборвала его, фыркнув:
– Не вижу проблемы. Более надежных людей трудно найти.
– Как я начал говорить, когда меня перебили… за те две минуты, пока мы несли вестри из машины в операционную, Орфи Хансен проснулся и забрел в коридор. Донна затолкала его обратно в палату, и не думаю, что он заметил, однако…
– А зачем вы вообще привезли вестри сюда? Почему не вызвали «скорую помощь» из Гранд-Форкс? Он не один из нас. Мы не в силах защитить весь свет.
– Я тоже не вижу проблемы, – кивнул Аарстед. – Может, его просто вытолкнули из машины на проселочной дороге. Он ведь даже не говорит по-английски.
Оппегаард покачал головой:
– Боб сказал, что он, наверное, не говорит по-английски.
Ториан нерешительно переминался с ноги на ногу, но преподобный Оппегаард, док Шерв и Минни Хансен слишком увлеклись дружеской перепалкой, чтобы обратить на него внимание.
– Простите, кажется, хочет что-то сказать Ториан, – вмешался Джефф.
– Ну так говори же, – немедленно отозвалась Минни. – Не стой с открытым ртом.
– Он… его зовут Валин. Валин, сын Дурина.
– А это что-нибудь значит?
Торсен задумчиво поджал губы и наморщил лоб – такое выражение на его лице нечасто можно было увидеть.
– Может, да, а может, и нет. Оба имени очень старые. В каждом клане и каждой семье Народа немало Валинов, Дуринов и Двалинов. Но когда Ториан, Мэгги и я отправились искать Осию и Йена, нам помог один вестри по имени Дурин, который настаивал на своем древнем происхождении. А этот говорит, что отец послал его по Скрытым Путям предупредить меня, что за моей кровью охотятся Сыны.
– А его отец? Он обязан тебе жизнью? – спросила Минни.
– Нет. – Торсен покачал головой. – Может, он думает иначе, но все, что он должен мне, он давно оплатил, и оплатил вдвойне. – Торсен переводил взгляд с лица на лицо. – Но это не накладывает на вас никаких обязательств.
– Не мели чепухи, – оборвала его Минни. – Конечно, накладывает.
– К тому же практика подсказывает, что не следует сдавать этого… вестри властям, – кивнул Дэйв Оппегаард.
Странно, что священник лютеранской церкви предлагает решение проблемы, основываясь не на моральных поводах, а на практических соображениях, но Дэйв – он такой.
Док Шерв фыркнул:
– Что ж, я рад. А то у меня возникли бы моральные проблемы. Непросто отдать своего пациента толпе людей, которые даже не представляют, как его лечить.
– Да? – приподнял бровь Оппегаард, раскочегаривая трубку. Вытяжка бесшумно всосала дым. – А ты представляешь?
– Да. – Шерв кивнул. – Вы знаете других врачей, которым приходилось лечить не людей?
– Конечно, – сказала Минни Хансен. – Доктор Макмертри в Хаттоне.
– Минни, – Шерв посмотрел на нее сквозь очки, – он же ветеринар.
– Ага, – рассмеялся Аарстед. – Не из ваших узких специалистов.
– Валин ближе к людям, чем любая животина, которую приходилось лечить Макмертри, и он мой пациент. Вам приходилось слышать о клятве Гиппократа?
– Случалось. Ты уверен, что она относится к вестри? – Оппегаард пыхнул трубкой, наблюдая, как дым уплывает в вытяжку.
– Проклятие, она даже к собакам относится. По духу.
– Но не по букве. – Дэйв несколько секунд смотрел в пространство. – «Что бы я ни видел и ни слышал» – это моя любимая часть – «в жизни людей, о чем не должно знать другим, я буду хранить тайну и не разглашу ее». Так ведь?
– Пропустил пару слов.
Ты хочешь сказать, что мы должны выкинуть несчастного на мороз только потому, что он не человек?
– Ничего такого я не говорил, – покачал головой Оппегаард. – Просто нам надо понять, как разумно поступить, а не пытаться подогнать ситуацию под какое-нибудь правило. Когда начинаешь искать правила, их оказывается чертовски много. – Он протестующе поднял ладонь. – И не хочу слышать, что это странно звучит из уст священника.
Джефф Бьерке кивнул. В том-то и заключается проблема всего остального мира – все слишком любят правила.
Джефф не имел ничего против правил. Но не любил, когда люди ставили правила над здравым смыслом, букву – над духом. Это же сущее безумие!
Так не делается – в Хардвуде, во всяком случае. Вы заботитесь о своих отнюдь не потому, что так записано в книге правил; просто так надо, а если правила встают на пути – послать их подальше, и все.
Та же самая клятва Гиппократа не позволила бы доку сделать аборт тринадцатилетней Лилли Норстед, а закон требовал получить разрешение либо от отца – человека, который ее обрюхатил, либо от матери – женщины, не обращавшей внимания на происходившее в ее доме, или от какого-нибудь судьи, который придал бы скорее всего дело огласке.
Но о своих заботились. И если для этого надо притвориться, будто Мэл Норстед потерял равновесие и свалился в свинарник, покуда кормил животных, то так ты и поступал. А если полиция штата хотела произвести полное вскрытие, им поясняли, что для этого надо забить дюжину свиней, а кроме того, свидетельство о смерти уже подписано врачом, живой легендой в здешних краях – доком Шервом…
Спицы Минни Хансен перестали щелкать, и все повернулись к ней.
– Ториан, – начала она, – мы никого не намерены бросать на съедение этим волкам – или любым другим. Поэтому прекрати мяться, как второклассник, которому пора на горшок, и сядь. – Последнюю фразу она выделила, особо громко звякнув спицами. – Не люблю напрягать шею.
– Ну? – Оппегаард повернулся к Джеффу.
– Около Скрытого Пути дополнительно дежурят два человека. Это первое, о чем я позаботился. Весь день я провел разъезжая вокруг в поисках следов. Спугнул пацана, нашел прекрасное и еще не использованное место для засады, но ни следа волков.
– Хорошо это или плохо? – спросил док Шерв.
Джефф сомневался, что вопрос чисто риторический.
– Хотелось бы знать.
Сыны, конечно, могли оборачиваться в людей, но не видел он и следов босых ног. Ничего.
Минни на мгновение поджала губы.
– Последний снегопад был четыре дня назад. Так что они либо пришли раньше, либо еще не появились.
– Или я их упустил.
– Именно об этом я и подумал, да только стеснялся сказать, – заявил док Шерв, широко улыбаясь – прямо как продавец подержанных машин.
– Предусмотрено, – кивнул Джефф. – Сегодня на своем снегоходе приедет Свен Хансен. Остановится у нас. Должно быть, Кэйти уже кормит его ужином, – заявил он, взглянув на часы.
– Надеюсь, она поджарила лишнего цыпленка и испекла еще один пирог, – хихикнул Аарстед. Об аппетите Свена ходили легенды. – Но идея хорошая.
Свен был лучшим охотником в Хардвуде и предпочитал выслеживать оленей, а не дожидаться в засаде.
– На восходе он начнет обходить город с севера, а я – с юга.
Зачем бродить в темноте, даже если опасности нет? И тем более незачем бродить по темноте, если опасность реальна.
– Этого мало, – раздался голос Йена Сильверстейна, который стоял, покачиваясь, в дверях.
На нем был старый серый махровый халат, обтрепанный по канту и перевязанный несуразным ярко-красным поясом. Левый рукав висел пустой, между отворотами виднелась левая рука в эластичной повязке.
Осия моментально оказался рядом с ним.
– Йен, тебе нужно отдохнуть.
– Не теперь. – Юноша покачал головой. Лицо у него было бледное как смерть. – Вы не слышали слова Валина. А я слышал.