Ты видел, какими энергиями они повелевают.
— Не боюсь я, — буркнул Билли.
— Ну и дурак, — произнесла Джорджия спокойно, так что это прозвучало не обидно. — Гарри не тот, что был прежде. Он ранен. И мне начхать на то, что он там говорит, но его раненая рука мучит его сильнее, чем надо бы. Ему теперь не нужно никаких подачек и скидок.
— Ну и что, ты хочешь оставить его биться в одиночку? — спросил Билли.
— Я не хочу сковывать его. Ты его знаешь: он заботится прежде о других, и лишь потом о себе. Он выступает в такой весовой категории, что мы только помехой для него станем. Надо все же и знать предел собственным силам.
Последовало долгое молчание.
— Ну и пусть, — произнес, наконец, Билли. — Не собираюсь я стоять в стороне, пока ему грозит опасность.
— Все, чего я хочу, — сказала Джорджия, — это чтобы ты его слушал. Если он не хочет нашей поддержки или считает, что впутывать нас в его дела слишком опасно, нам придется довериться ему. Он доверял нам в прошлом и ни разу не подставил. Просто обещай мне, что ты отплатишь ему тем же.
— Но... не могу же я просто взять и отвернуться, — пробормотал Билли.
— Я и не хочу, чтобы ты это делал, — ответила Джорджия. — Только... ты порой думаешь не головой, Билли, а зубами, — послышался звук поцелуя. — Я тебя люблю. Мы поможем ему всем, что в наших силах. Я просто хочу, чтобы ты понял: возможно, мы нужны ему не просто для махалова.
Скрипнул пол: кто-то, судя по тяжести, Билли отошел на два шага. Потом скрипнул стул.
— Не знаю, что мы еще можем делать.
— Ладно, — сказала Джорджия, открывая холодильник. — А те двое, чьих лиц ты не видел? Ты сумел достаточно близко к ним подобраться, чтобы обнюхать?
— Пытался, — вздохнул Билли. — Я стоял ближе других. Но...
— Но?
— Никакого запаха не уловил. Не успел. Гарри... Когда он переворачивал машину, была такая красная вспышка, а потом все, что я смог унюхать...
Я услышал пару шагов полегче — должно быть, Джорджия подошла и дотронулась до него.
— Что смог унюхать?
— Серу, — ответил Билли не совсем уверенным голосом. — Пахло серой.
Последовало молчание.
— Что это значит? — спросила Джорджия.
— Что я за него беспокоюсь, — сказал Билли. — Ты бы видела его лицо тогда. Ярость. Никогда не видел, чтобы кто-то так злился.
— Думаешь, он... что? Неуравновешен?
— Это ты у нас аспирант-психолог, — буркнул Билли. — Ты сама как считаешь?
Я взялся за ручку, поколебался секунду, а потом толкнул дверь.
Билли с Джорджией сидели в довольно просторной кухне; на столе стояли две открытые, но непочатые бутылки пива. Оба застыли, удивленно глядя на меня.
— Так что вы думаете? — негромко спросил я у Джорджии. — Мне это тоже интересно.
— Гарри, — произнесла Джорджия. — Я всего только аспирантка.
Я подошел к холодильнику и взял себе бутылку холодного пива. Пиво было американское, но я не слишком привередлив. Я люблю пиво холодным. Я свернул крышку, подошел к столу и подсел к ним.
— Я не ищу психотерапевта. Вы мои друзья. Оба, — я сделал глоток. — вот и скажите мне, что вы думаете.
Джорджия с Билли переглянулись, и Билли кивнул.
— Гарри, — сказала Джорджия. — Мне кажется, тебе надо с кем-нибудь переговорить. Даже неважно, с кем именно. Просто на тебя столько всего навалилось, что если ты не выпустишь хоть часть этого из себя, это может плохо кончиться.
Даже неважно, с кем именно. Просто на тебя столько всего навалилось, что если ты не выпустишь хоть часть этого из себя, это может плохо кончиться.
— Люди говорят со своими друзьями, Гарри, — добавил Билли. — Нельзя свернуть абсолютно все в одиночку. А вместе чего-нибудь, да придумается.
Я сделал еще глоток. Билли с Джорджией тоже. Минут пять или шесть мы сидели молча.
— Примерно два года назад, — сказал я наконец, — я подставил себя под воздействие демонической силы. Твари по имени Ласкиэль. Падшего ангела. Такой твари, которая превращает людей в настоящих... в настоящих монстров.
Джорджия пристально смотрела мне в лицо.
— Зачем ты это сделал?
— Это была такая серебряная монетка, — ответил я. — Любой, дотронувшийся до нее, открыт воздействию. Ее вот-вот собирался подобрать ребенок, не имевший ни малейшего представления о том, что это. Даже не размышлял. Я просто накрыл ее рукой прежде, чем ребенок успел подобрать ее.
Джорджия кивнула.
— И что произошло?
— Я принял меры к тому, чтобы изолировать ее, — сказал я. — Я сделал для этого все, до чего додумался, и некоторое время мне казалось, что мне это удалось, — я отпил еще пива. — А в прошлом году заметил, что моя собственная магия усиливается демонической энергией — так называемым Адским Огнем. Его ты и унюхал, Билли, когда я перевернул ту машину.
— Зачем ты ее использовал? — спросил Билли.
Я покачал головой.
— Это от меня не зависит. Само выходит.
Джорджия нахмурилась.
— Я не спец по магии, Гарри, но, насколько я знаю, такая сила никогда не дается даром.
— Нет. Не даром.
— Тогда какова цена? — спросила она.
Я глубоко вздохнул. Потом начал стаскивать с обожженной руки перчатку.
— Мне это тоже интересно, — кивнул я, сдернул-таки эту чертову перчатку и повернул руку ладонью вверх.
Больше всего пострадали внутренняя поверхность пальцев и ладонь. Все это напоминало, скорее, не столько человеческую плоть, сколько плавленый воск — белый со вкраплениями голубого в местах, где сохранились кровеносные сосуды. Везде, кроме самой середины ладони. Там три полосы розовой, здоровой кожи складывались в напоминающий по форме песочные часы знак.
— Вот такую штуку я обнаружил, когда обжегся, — сказал я. — Это древняя руна. Символ, обозначающий имя Ласкиэль.
— Ох, — только и сказала Джорджия перехваченным голосом.
Билли переводил взгляд с меня на нее и обратно.
— Ох? Почему ох?
Джорджия взглядом призвала меня к снисходительности и повернулась к Билли.
— Это знак демона. Вроде логотипа, да? — она вопросительно посмотрела на меня, и я кивнул.
— Он опасается, что этот демон, Ласкиэль, может каким-то образом влиять на него — а он не знает, как именно.
— Вот именно, — согласился я. — Все, что мне известно, утверждает, что я должен быть отрезан от Ласкиэли. Что мне ничего не должно угрожать. Но ее власть все же каким-то образом проявляется. И если демон влияет на мои мысли, дергает, так сказать, за веревочки, я могу даже не замечать этого.
Джорджия нахмурилась.
— Ты веришь, что это возможно?
— Допускать иное просто опасно, — вздохнул я и еще раз поднял руку. — Это не домыслы. Это факт. Если я буду использовать это неразумно или опрометчиво, могут пострадать люди. Могут погибнуть. И если Ласкиэль каким-то образом воздействует на меня...
— Может случиться черт знает что, — договорил за меня Билли разом посерьезневшим голосом.