— Не знаю, удастся ли мне их сдержать, — тихо признался он.
— С вампирами из Черной Коллегии ты в прошлом году справился очень лихо, — заметил я.
— Тогда я каждый день кормился на Жюстине, — возразил он. – Так что сил было в достатке. А теперь… — он покачал головой. – Теперь не знаю.
— У них нет подавляющего численного преимущества, Томас.
На мгновение он закрыл глаза, потом кивнул.
— Верно.
— Тогда план у нас вот какой: прорываемся к Жучку и уезжаем.
— А что потом? Куда подадимся потом?
— Ты ведь не ждешь от меня, чтобы я придирался к твоим планам, нет?
Тяжелая стальная дверь вдруг содрогнулась от удара. С потолка посыпалась пыль. В дверь ударили еще. И еще. У Гривейна хватило зомби, чтобы полностью истощить энергию моих оберегов.
Томас поморщился и покосился на мою ногу.
— Сможешь подняться по лестнице без посторонней помощи?
— Сдюжу, — буркнул я.
Баттерс, чуть запыхавшись, но при этом белый как полотно взобрался по стремянке из подвала. Он тащил мой нейлоновый рюкзак, и я видел выпуклость в том месте, где лежал Боб.
— Ружье, — скомандовал я Томасу, и он протянул мне обрез. – Так. Теперь, как действуем дальше. Открываем дверь, — я сделал движение стволом обреза. Я вычищаю достаточно пространства, чтобы Томас мог выйти за порог. Дальше Томас идет первым. Баттерс, вам я дам обрез.
— Не люблю ружья, — заявил Баттерс.
— От вас не требуется его любить, — сказал я. – От вас требуется нести его. С раненой ногой мне не подняться по лестнице, не помогая себе посохом.
Дверь снова лязгнула о раму. Удары в нее учащались.
— Баттерс, — рявкнул я. – Баттерс, вы возьмете у меня обрез, когда я дам его вам, и будете идти следом за Томасом. Понятно?
— Ага, — сказал он.
— Как поднимемся, Томас держит оборону, пока я завожу машину. Баттерс, сядете на заднее сиденье. Потом Томас сядет, и мы уедем.
— Гм… — произнес Баттерс. – Гривейн ведь разгромил мою машину, чтобы я не мог уехать, помните? Что, если он проделал то же самое с вашей?
Секунду-другую я смотрел на Баттерса, стараясь не показать, как огорчила меня эта мысль.
— Баттерс, — вполголоса произнес Томас. – Если мы останемся здесь, мы погибнем.
— Но если он вывел машину из строя… — начал Баттерс.
— Мы умрем, — договорил за него Томас. – Но у нас нет выбора. Вывел он ее из строя или нет, наш единственный шанс остаться в живых – это прорваться к Жучку и надеяться, что он на ходу.
Коротышка побледнел еще сильнее, потом согнулся, прижимая руки к животу, подбежал к стене под одним из окон, и его вырвало. Спустя пару секунд он выпрямился и, дрожа, привалился к стене.
— Ненавижу это, — пробормотал он и вытер рот рукавом. – Ненавижу. Я хочу домой. Хочу проснуться.
— Возьмите себя в руки, Баттерс, — резко сказал я ему. – Нюни не помогут.
Он хохотнул – почти истерически.
— Что бы я ни сделал, Гарри, это вряд ли поможет.
— Баттерс, вам надо успокоиться.
— Успокоиться? – он вяло махнул рукой в сторону двери. – Они ведь убьют нас. Как Фила. Они нас убьют, и мы все умрем. Вы, я, Томас – все умрем.
На мгновение я забыл про свою больную ногу. Почти не хромая, пересек я комнату и схватил Баттерса за грудки. Я встряхнул его так, что ноги его оторвались на мгновение от пола.
— Послушайте меня, — рявкнул я.
— Послушайте меня, — рявкнул я. – Мы не умрем.
Баттерс посмотрел на меня затравленным взглядом.
— Не умрем?
— Нет. И знаете, почему?
Он мотнул головой.
— Потому, что Томас слишком красив, чтобы умирать. И потому, что я слишком упрям, чтобы умирать, — я встряхнул его еще сильнее. – А главное, потому, что завтра Октоберфест, Баттерс, а полька не умирает.
Он зажмурился.
— Полька не умирает! – заорал я ему. – А ну повторите!
Он поперхнулся.
— Полька не умирает?
— Повторите!
— П-п-полька не умирает, — пробормотал он, заикаясь.
Я слегка встряхнул его.
— Громче!
— Полька не умирает! – взвизгнул он.
— Вот теперь все получится! – крикнул я.
— Полька не умирает! – орал Баттерс.
— Ушам своим не верю, — заявил Томас.
Я предостерегающе покосился на брата и отпустил рубаху Баттерса.
— Приготовься открывать дверь, — скомандовал я.
Окно над головой у Баттерса разлетелось стеклянными брызгами. В нос ударил какой-то горячий, едкий запах. Я оступился, моя раненая нога подогнулась. И я упал.
Баттерс пронзительно завизжал.
Я поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как мертвые серые пальцы хватают коротышку за волосы. Они оторвали его от пола, а потом еще две мертвые руки перехватили его и выдернули через окно из комнаты. Все произошло так быстро, что я не успел опереться на здоровую ногу и встать, а Томас – выхватить саблю.
С улицы донесся полный животного ужаса визг – и тут же оборвался.
— Господи, — прошептал я. – Баттерс.
Глава двадцать третья
Мгновение я лежал и потрясенно смотрел на разбитое окно.
— Гарри, — произнес Томас чуть напряженно. – Надо уходить.
— Нет, — сказал я. – Я его не брошу.
— Он, возможно, уже мертв.
— Если и мертв, — возразил я, — от Гривейна это его не защитит. Я не брошу его там.
— У нас есть шанс выстоять в бою?
Я поморщился.
— Помоги мне встать.
Он помог. Я прохромал к окну.
— Гривейн! – крикнул я.
— Добрый вечер, — произнес Гривейн спокойным, вежливым тоном, составлявшим разительный контраст продолжавшимся ударам в дверь. – Мои комплименты вашим поставщикам. Эта ваша дверь воистину крепка.
— Я ценю неприкосновенность своего жилища, — откликнулся я. – Патологанатом жив?
— В моей практике этот термин несколько расплывчат, — заметил Гривейн. – Но на текущий момент он во вполне приличном состоянии.
У меня даже колени подогнулись немного от облегчения. Хорошо. Если Баттерс пока цел, мне нужно продолжать занимать Гривейна разговором. С момента начала атаки прошло чуть больше пяти минут. Даже если нехорошие парни перерезали телефонную линию всего дома, соседи не могли не услышать грохота и не увидеть светового шоу моих оберегов. Кто-нибудь да вызвал уже полицию. Если я смогу забалтывать Гривейна достаточно долго, те приедут, и я готов был биться об заклад, что Гривейн удерет, а не будет рисковать теперь, когда цель так близка.
— Он у вас. Я хочу его назад.
— Что до меня, — отозвался Гривейн, — я полагаю, он обнаружил информацию в теле контрабандиста.
— Да, — признал я.
— И полагаю, вам она тоже известна.
— Да.
Он задумчиво хмыкнул.