-А дальше? - спросил я, похлопывая карандашиком по исписанному блокнотному листу.
-А дальше было совсем плохо, - всхлипывая, сказал Степан Федорович. - Начался новый период, настолько ужасный, насколько прекрасный был предыдущий. Знаете, как в дурацких анекдотах? Утром вер-нулся муж и прямо с порога пообещал мне порвать… м-м… и что-то еще про какой-то флаг добавил. Я по трассе побежал в город, а на половине дороги меня подобрала машина…
-Ну, вот, - сказал я. - Это разве совсем уж плохо?
-… машина скорой помощи, - договорил, утирая слезы Степан Федорович, - сразу после того, как меня автобус переехал. В больнице перепутали истории болезни и два дня усиленно лечили от воспаления почек, в результате чего обострилась моя язва. Потом меня по ошибке повезли на операцию по пересадке сердца, но, к счастью, уронили с каталки в лестничный пролет, и я отделался только сотрясением мозга. Домой я добирался целый день, потому что на улице меня арестовали по подозрению в убийстве с изнасилованием и два часа допрашивали с пристрастием…
Губы Степана Федоровича снова задрожали.
-Банк мой разорился. Квартиру я нашел ограбленной. У Гарика наверху - празднование по поводу приобретения новой макси-магнитолы с пятитысячеваттным сабвуфером. Кое-как заснул, а когда проснулся, началось… вот это… Сперва появились безобидные красные подтеки на обоях, потом из-под пола выскочила белая крыса и обругала меня матом, потом вдруг среди дня по окнам забили молнии, потом ожила старая раскладушка и пыталась меня защипать до смерти, а после этого… ну, все остальное вы уже видели… Я двое суток под столом просидел!
-Жизнь - полоса черная, полоса белая, - сказал я, потому что Степан Федорович, прервавшись, посмотрел на меня вопросительно.
-Да! - закричал он. - Да! Раньше как было? Хорошие периоды чередовались с плохими. То пусто, то густо. Если везло, то не шибко. Но и никаких экстраординарных гадостей не случалось. Как у всех людей, верно ведь? А сейчас что-то того… зашкалило. Курительная трубка, старик с банковским чеком, у Гарика магнитофон сломался, опять же - Машка и неизвестные поклонницы. Нобелевский комитет. Куда ни плюнь, всюду одна удача. А теперь - что же? За все это расплачиваться? И какой валютой? Помогите мне, господин бес Адольф, пожалуйста. Сохраните мою жизнь, пока длится эта проклятая черная полоса - вот мое самое заветное желание. Спасите меня! Вы ведь готовы помочь мне?
-Зашкалило… - подумав, повторил я.
-Спасете, да?
-Вообще-то подобные случае в литературе описаны… - уклонился я от прямого ответа.
-Правда? - живо заинтересовался Степан Федорович. - В какой именно?
-В методической. Брошюрка называется… как ее там?.. Ага, «Частные практические случаи проявления закона Вселенского Равновесия». Нам на профсоюзном собрании раздавали в целях повышения уровня самообразования.
-На профсоюзном собрании? И что - там про мой случай тоже говорилось?
-Нечто подобное припоминаю…
-Вот бы мне почитать! - загорелся Степан Федорович. - А где у вас собрания проводятся?
-В преисподней, где же еще…
-Ах да…
-Да вы не суетитесь! Память у меня хорошая, сейчас я немного поднапрягусь и сам все вспомню.
-Конечно, конечно…
Я поднапрягся.
-Конечно, конечно…
Я поднапрягся. А когда первые фразы из прочитанной недавно брошюрки одна за другой медленно всплыли на поверхность моего сознания, вытащил еще одну сигарету, повертел ее в пальцах… Это что же у нас получается? Я еще раз просмотрел записанный в блокнот рассказ Степана Федоровича, прикинул и сопоставил… И блокнот вывалился у меня из рук.
-Извините, - тихонько позвал клиент. - Вы вместо сигареты карандаш в рот положили.
-Что? А… Да, действительно…
-Извините… Вы сигарету того… фильтром наоборот вставили.
Бездумно перевернув сигарету, я похлопал себя по карманам. Зажигалка куда-то делась…
-Может быть, пришла пора договор подписать? - спросил Степан Федорович, услужливо поднося мне зажженную спичку. - Я готов.
Сам собою включился телевизор. Мы оба вздрогнули.
-Продолжаем передачу «Удивительное рядом», - вкрадчиво проговорил с экрана ведущий. - Недавно американские исследователи обнаружили в Южной Африке древний храм, на камнях которого выбито, изображение летательного аппарата и существа в скафандре. Напомним телезрителям, что подобные рисунки ранее находили и в ацтекских храмах, и в египетских пирамидах. Ходят слухи, что на дне одного из озер близ Пскова до сих пор лежит проржавевшая конструкция, напоминающая настоящую летающую тарелку. Да, дорогие телезрители, много безобразий творилось в древние времена и творится по сей день, а виноват в этом мировой злодей Степан Федорович Трофимов… - Диктор наклонился и втащил в кадр здоровенный пулемет. - Давайте за это его немедленно расстреляем!
Я поспешно протянул руку и выключил телевизор.
-Опять! - простонал Степан Федорович. - Это ужасно! Ужасно! Где ваш договор, я его сейчас быстренько подпишу, и вы меня спасете!
-Договор?.. - затянувшись, я закашлялся. А потом продолжал, глядя мимо Степана Федоровича в треснувшее и кое-как заклеенное синей изолентой окно: - Вам сколько лет?
-Сорок семь.
-Сорок семь! - воскликнул я, потянув договор на себя. - Ого! Солидно! Большую жизнь прожили, Степан Федорович. Сорок семь лет! Другой бы кто позавидовал! Сорок семь - подумать только! Пушкина в ваши годы давно не было, не говоря уж о Лермонтове. А Маяковский? Есенин? Высоцкий?
-Я не понимаю, вы о чем? - удерживая договор, спросил Степан Федорович.
-Эдгар По! Гете!.. Нет, это не надо, это не считается… Андерсен! Тоже не подходит… Шиллер! Вот - Шиллер! Шиллер и… И так далее! Все умерли молодыми. Заметьте, какая закономерность - чем меньше человек пожил, тем ярче память о нем! А вы? Сорок семь лет! И не стыдно? Вот что я вам скажу, Степан Федорович, бессовестно зажились вы на этом свете!
-Не понимаю… Отпустите договор, вы его сейчас порвете.
-Не отпущу, сами отпустите!
-Я его подписывать сейчас буду!
-Не надо его подписывать!
-То есть как это - не надо? - от удивления Степан Федорович даже разжал пальцы.
-А вот так, не надо, - закончил я, убирая договор в карман. - Не имеет смысла.
-Как это - не имеет смысла?..
Ужасно тяжело работать с людьми. Ну как мне объяснять этому заплаканному дяде, что ничем я ему помочь не смогу? А если попытаюсь, сам сложу свою бедовую рогатую голову ни за грош.