– сказал пылкий, направляясь прочь – Почти пришли!
Тролль блуждал без цели и без надежды.
Его звали Кирпич, хотя сейчас он даже этого не помнил. Его голова болела. Сильно болела. Это все из-за Сцарапки. Как это говорят? Если ты опустился до того, что готовишь Сцарапку, даже таракану приходится нагнуться, чтобы плюнуть на тебя.
Что это было, прошлой ночью? Что он видел, что он сделал, что было на самом деле, а что он придумал в кипящем горшке своего мозга? Вот это самое, с гигантскими волосатыми слонами, это, похоже, было выдумкой. Он точно знал, что гигантских волосатых слонов в городе нет. Потому что если бы они были – он видел бы их раньше, не говоря уже об огромных дымящихся кучах помета на улицах, такое не заметить нельзя.
Его звали Кирпич, потому что он родился в городе, а тролли часто перенимали свойства окружающих камней. Он был грязно-оранжевого цвета, в вертикальных и горизонтальных полосках, так что если он стоял у кирпичной стены, заметить его было непросто. Но в большинстве случаев на него и так никто не обращал внимания. Он был как раз той породы, само существование которой оскорбляло добропорядочных горожан. По их мнению, по крайней мере.
Эт' шахта и эт' гномы – они на самом деле были, или как? Ты просто ищешь место, чтобы полежать тихонько и посмотреть прикольные картинки, а вместо этого попадаешь в гномью дыру? Эт' точно не может быть на самом 'еле! Потому что стоит пронестись слушку, что какой-то тролль шлялся по гномьим шахтам, и всем захочется узнать, кто был эт'тролль, и никто не подаст ему руки. Он слыхал, что Брекчия [59] ищет эт' тролля, и эт' прозвучало так, будто они не очень-то счастливы, что он существует. Не очень-то счастливы, что гном, ругавший тролльские кланы, получил по башке? Они с ума сошли? На самом 'еле не важно, сошли или нет, 'тому что они умеют задавать вопросы, и еще долго не успокоятся, а значит ему надо 'ержаться подальше от всего этого. С 'ругой стороны, гномы ведь не различают троллей, так? А никто 'ругой его не видел. Так что надо просто вести себя, как ни в чем не бывало, так? И с ним все будет зашибись. И вообще, не он эт' был.
Кирпичу показалось – о, эт' мое имя, я же помню его, выходит! – что на дне его сумки еще осталось немного белого порошка. Все что теперь нужно – найти дохлого голубя и немного алкоголя, любого, и он будет в порядке. Ага. Отлично. Вообще волноваться не о чем.
Ага.
Когда Ваймс наконец вышел на яркий дневной свет, первое что он сделал – глубоко вздохнул. Втрое, что он сделал – вытащил меч, вздрогнув от боли в порезанной руке.
Свежий воздух! Вот это дело. Под землей он чувствовал себя немного неуверенно, а порез на руке зверски чесался. Лучше будет показать его Игорю. В этой подземной грязюке любую заразу можно подцепить.
Ну, так-то лучше. Он чувствовал, что постепенно приходит в себя. Подземный воздух влиял на него не лучшим образом.
Толпа снаружи стала похожа на стаю, но, взглянув повнимательнее, он понял, что это разновидность толпы, которую он называл "кекс с изюмом". Крик здесь, пинок там, удачно брошенный булыжник – и если все сделать правильно, отдельные обеспокоенные индивидуумы примыкают к большинству, которого на самом-то деле и нет.
Детрит по-прежнему стоял на месте, как статуя, не обращая внимания на растущее напряжение. Но чертов Кольценаходитер! Он горячо спорил о чем-то с гномами в передних рядах! Спорить нельзя! Нельзя позволять, чтобы тебя втянули в происходящее!
- Капрал Кольценаходитер! – проревел Ваймс – Ко мне!
Гном повернулся, и в этот момент половина кирпича пролетела над толпой и с лязгом сбила с него шлем. Он рухнул, как подрубленное дерево.
Детрит двигался так быстро, что был уже в центре толпы, когда гном упал на мостовую. Рука тролля нырнула в мешанину тел и выволокла гнома, который отчаянно сопротивлялся.
Тролль развернулся, проскочил обратно сквозь не успевшую сомкнуться толпу и оказался позади Ваймса прежде, чем шлем Кольценаходитера прекратил катиться по улице.
- Хорошая работа, сержант – сказал Ваймс уголком рта. – Есть мысли, что делать дальше?
- Я тактик, а не стратег, сэр – ответил Детрит.
Ну, ладно. В таких обстоятельствах некогда спорить и нельзя отступать. Ваймс достал значок и поднял его повыше.
- Этот гном арестован за нападение на стражника!- прокричал он – Дайте нам пройти, именем закона!
К его удивлению, толпа притихла, как дети, которые поняли, что всерьез рассердили учителя. "Возможно, это слова на значке так на них повлияли – подкмал он – эти слова не сотрешь".
В полной тишине, другая половина кирпича выпала из руки гнома в крепких объятиях тролля. Ваймс подумал, что даже годы спустя, закрыв глаза, будет слышать стук, с которым она упала на мостовую.
Ангва выпрямилась, с бесчувственным Кольценаходитером на руках.
- Он без сознания – сказала она – Сэр, не могли бы вы обернуться на минутку?
Ваймс рискнул бросить взгляд назад. Пылкий, - или может быть какой-то другой закутанный в кожу гном который мог бы быть Пылким – стоял в тени дверного проема. Толпа смотрела на него.
- Мы можем идти? – спросила Ангва, кивнув на фигуру. – Я думаю, пора убираться отсюда, сэр?
- Точно, пора, сержант. Детрит, держи крепче маленького ублюдка. Все идем обратно в участок.
Толпа расступилась, чтобы дать им пройти, с неясным бормотанием. Молчание преследовало их всю дорогу к Дому Стражи…
…где их поджидал Отто Фскрик из "Таймс" со своим иконографом наготове.
- О нет, Отто, только не это! – воскликнул Ваймс, когда его команда приблизилась к вампиру.
- Я на страже общестфенных интересоф, мистер Ваймс – кротко сказал Отто – улыбочку, пожалуйста…
И он иконографировал стражника-тролля, держащего гнома за шкирку, высоко в воздухе.
"Ну вот – сказал себе Ваймс – первая полоса готова. И чертова карикатура, вероятно, тоже..
"Один гном в каталажке, другой препоручен нежным заботам Игоря. – думал Ваймс, с трудом взбираясь по лестнице к себе в кабинет – И дела идут все хуже. Все гномы подчиняются Пылкому, не так ли? Что они сделают, если он просто кивнет головой?"
Он плюхнулся в кресло с такой силой, что оно отъехало назад.
Ваймс и раньше встречал глубинников. Они были странными, но он научился иметь с ними дело. Подземный Король был глубинником, и Ваймс неплохо с ним ладил, когда признал, что сказочный гном с бородой как у Санта-Хрякуса может быть хитроумным политиком. Подземный Король был дальновиден. Он не игнорировал окружающий мир. Ха, "он видел свет". Но эти, в шахте на Паточной…
Он так и не разглядел их, хотя они сидели в комнате, сиявшей светом сотен свечей. Это казалось странным, поскольку сами грэги были плотно укутаны в кожаные плащи. Но может, это была какая-то таинственная церемония? Искать смысл здесь бесполезно. Может быть, посреди сияния кроется больше священной тьмы? Чем ярче свет, тем чернее тень?
Пылкий говорил на языке, напоминающем гномий, а от черных капюшонов звучали вопросы и ответы, которые они практически пролаивали короткими жесткими предложениями.
В какой-то момент его попросили изложить суть предложения, сделанного в беседе с Пылким, которая, казалось теперь, была давным-давно.
Он повторил, и за этим последовала длительная дискуссия на Глубинном Языке, как он назвал эту речь. И все это время он чувствовал, как взгляды невидимых глаз буквально сверлят его. Его голова буквально раскалывалась, и руку дергала болезненная боль, что не улучшало ситуацию.
Ну вот и все. Поняли они его или нет? Он не знал. Пылкий сказал, что они с неохотой согласились. Действительно? Он понятия не имел, что же они сказали на самом деле.