Ибо дородный джентльмен, чей удар только что пресек поползновения незадачливого карманника, стоял рядом.
– Ну-ка убери руку, мальчик, – грозно произнес джентльмен.
Паренек немедленно повиновался и уже собирался выполнить заодно и высказанное ранее пожелание Уилла, а именно: исчезнуть куда подальше. Однако толстяк проворно схватил его за шиворот и поднял в воздух.
– Все в порядке, – сказал Уилл. – Пожалуйста не трогайте его.
– Верни, что взял, – приказал джентльмен.
Паренек разжал пятерню, которую только что извлек из кармана Уилла, и чудом не выронил небольшой пластиковый диск. Диск, на который Уилл в свое время – вернее, в своем времени – скопировал «Мастерский удар эльфа-дровосека».
– Здесь это ничего не стоит, – заметил Уилл. – Пусть оставит себе.
– Ошибаетесь, – возразил джентльмен. – Последствия могут оказаться ужасными. Держите, мистер Старлинг.
Уилл протянул руку, и диск скользнул из руки паренька в его ладонь. Только после этого мистеру Уилсону было позволено ощутить почву под ногами.
– «Мистер Старлинг»? Вы знаете мое имя?
– И вы мое тоже.
Уилл пристально оглядел толстяка.
Тот выглядел весьма внушительно. И не только благодаря своим габаритам: он напоминал одного из современников Уилла, переодетого в костюм викторианской эпохи. Что же касается костюма…
Облачение этого джентльмена было не только великолепным, но и весьма экстравагантным. Шестерка из болескинового вида цвета лайма [43] – блуза, брюки, сюртук, жилет, пальто и даже цилиндр, подобранный к ним в тон. На твидовой ленте, опоясывающей цилиндр, сверкала большая золотая пряжка в форме пятиконечной звезды, усеянная драгоценностями. Жилет был украшен множеством цепочек из чистого золота – что, кажется, указывало на принадлежность к масонству. [44] На мясистом среднем пальце правой руки, которая все еще сжимала воротник юного мистера Уинстона, красовался перстень – сапфировая звезда в окружении таинственных символов, выгравированных на оправе. В левой руке джентльмен держал толстую трость, увенчанную серебряным черепом – такие трости обычно служат по совместительству ножнами для тонких шпаг или стилетов.
Наконец толстяк выпустил мальчишку. Тот присел, словно хотел провалиться сквозь землю, но тут же вскочил и припустил по улице.
– Прощай, Уинстон, – произнес Уилл.
– А теперь скажите, как зовут меня, – предложил джентльмен.
– Хьюго Рюн, – ответил Уилл.
Мистер Хьюго Рюн приподнял цилиндр и поклонился. Пожалуй, это Уилл меньше всего ожидал увидеть – гладковыбритую голову с татуировкой в виде пентаграммы на макушке.
Через миг мистер Рюн выпрямился, водрузил на голову цилиндр и похлопал Уилла по плечу.
– Вынужден принести извинения, – произнес он. – Похоже, я ошибся в расчетах примерно на девять сотых градуса. Непростительная ошибка, которая обошлась слишком дорого.
Рюн нагнулся, подобрал какую-то деталь погибшей машины времени, что-то пробормотал себе под нос, печально покачал головой и уронил обломок.
– Я ничего не понимаю, – проговорил Уилл – не слишком покривив душой.
– Скоро все поймете. Если согласитесь зайти во мне в гости.
– Ну, я…
Больше Уилл ничего не сказал. Он разглядывал мощное, широкое лицо Хьюго Рюна. Впечатляющее зрелище… Глубоко посаженные глаза, благородных очертаний нос, мясистые губы и тяжелая нижняя челюсть.
– Не знаю, – вздохнул Уилл. – Я как-то странно себя чувствую.
Хьюго Рюн понимающе кивнул.
– Вы только что совершили путешествие во времени. Я бы удивился, если бы вы чувствовали себя как обычно. Прошу вас, идемте со мной.
– Думаю, дело не в этом…
Внезапно Уилла охватило дурное предчувствие. Это чувство появилось у него впервые и очень ему не нравилось. Нет, это был не страх – нечто большее.
Но что именно? Этого Уилл не знал, что существенно усугубляло ситуацию. Этот человек знает его имя. И он, Уилл, тоже знает его имя. Откуда? Если разобраться, миг назад помнил еще множество вещей – по крайней мере, был уверен, что помнит. Но… миг назад – или жизнь назад? И его ли это воспоминания?
– Скоро вы все поймете, – повторил Рюн. – Идемте со мной.
Он развернулся на каблуках и устремился в толпу спешащих прохожих – а также пробегающих, проносящихся и прочих, – и она расступилась перед ним словно море перед Моисеем. Если вы, конечно, верите в то, что Моисей действительно заставил море расступиться. Уилл не верил. Поэтому он принял это сравнение лишь после некоторого колебания. Однако в голову ему не пришло ничего лучшего… если вообще что-то успело придти в голову – прежде, чем он поспешил следом за Хьюго Рюном.
ГЛАВА 11
Следовать за Хьюго Рюном оказалось нетрудно: толпа сама расступалась перед толстяком. Но чем дальше Уилл следовал за Хьюго Рюном, тем сильнее становилось дурное предчувствие.
Уилл помотал головой. Без толку.
Перейдя улицу, Рюн прошел в кирпичную арку, которая была входом в тесный проход – по сути тоннель – между двумя высокими зданиями. Уилл проследовал туда весьма неохотно: в тоннеле пахло куда хуже, чем на улице, и пришлось снова изо всех сил зажимать нос. Наконец тоннель закончился, и оба – и Хьюго Рюн, и Уилл – оказались во внутреннем дворике. Со всех сторон возвышались стены доходных домов. Уилл глядел во все глаза. Здесь царила атмосфера заброшенности, отчаянной бедности и безысходной тоски. Стены позеленели от склизкой плесени. Солнце редко сюда заглядывало, и во дворе было холодно и сыро. Уилл вздрогнул, но продолжал идти следом за Хьюго Рюном.
Судя по надписи, сделанной краской на грязной стене, это место называлось Миллерс-корт. Ржавая железная лестница в углу вела к двери, которую едва можно было разглядеть в темноте. По этой лестнице и стал подниматься Рюн.
– Идемте со мной, – позвал он Уилла, и тот послушно шагнул следом.
Рюн достал из кармана ключ, вставил в скважину, которая казалась слишком маленькой для него, пару раз повернул, потом толкнул дверь, и она с болезненным стоном открылась.
– Проходите, – сказал Рюн.
Уилл неуверенно заглянул внутрь, в темноту.
– Проходите – теперь в голосе Рюна появились командные нотки.
Уиллу ничего не оставалось, как повиноваться. Толстяк пропустил его вперед, притворил дверь и запер ее на ключ.
Теперь они стояли в полной тьме.
– Что теперь? – дрожащим голосом спросил Уилл.
– Идем на цыпочках, – прошептал Рюн. – Тихо-тихо, Он чиркнул спичкой и поднес ее к огрызку свечи. [45] Тощий язычок пламени озарил внутренности омерзительного коридора. Уилл, который на сегодня уже был по горло сыт впечатлениями и хотел лишь одного – увидеть дневной свет, – что-то пробормотал.
– Ш-ш-ш, – одернул его Рюн. – Согласен, мое жилище выглядит так, словно жить в нем невозможно, но я ничего не делаю просто так. Сделайте одолжение, ведите себя тихо.
– Зачем?
– Чтобы нас не услышала моя домовладелица, миссис Гантон. В это время суток она обычно успевает приложиться к бутылке джина. Но о том, что ей не уплачено за месяц, она помнит в любом состоянии. И поднимет крик на всю округу, если обнаружит, что мы пришли.
– А-а, – протянул Уилл.
– Так что, будьте так любезны, не шумите. Осталось немного.
Рюн протиснулся вперед и повел Уилла, освещая путь тем же огрызком свечки, по шаткой лестнице, которая вела к самой квартире.
Квартира была выбрана слишком неудачно. Здесь было тесно. Здесь было не прибрано. Здесь было неуютно. Здесь было до отвращения грязно.