– Человека из Клэпхэмского Омнибуса, – ответил Человек – Не говорите, что никогда обо мне не слышали.
– Честно говоря – ни разу.
– Человек из Клэпхемского Омнибуса, – повторил тот. – Это я, действительно я.
– Но это чизвикский омнибус.
– Он выехал из Клэпхэма, – пояснил Человек. – И в Клэпхэм вернется. Вместе со мной. Я здесь уже тридцать лет.
Уилл поднял бровь, словно хотел, чтобы она исчезла под его твидовой шляпой.
– Зачем?
– Я – Vox populi, – ответил Человек из Клэпхэмского Омнибуса. – Глас народа. Общественное мнение. Когда я не в омнибусе – знаете, кем я становлюсь?
Уилл покачал головой.
– Человеком с Улицы, – ответил Человек. – Или Тем Парнем – если вам угодно.
– Очень приятно познакомиться. – Уилл обнаружил, что ему пожимают руку.
– Продолжим. Спросите мое мнение. Предложите мне изложить свою точку зрения.
– На что?
– На что угодно. И я сообщу вам свое независимое мнение.
– Но зачем мне это нужно?
– Это был ваш первый вопрос?
– Нет.
– Тогда зачем вы его задали?
– Вы не могли бы сделать одолжение и помолчать? – спросил Уилл.
– А это был ваш первый вопрос?
Уилл вздохнул. Глубоко.
– Сэр, – сказал он, – должен сообщить вам, что я мастер Димак, самого смертоносного боевого искусства на свете. Меня обучал лично мистер Хьюго Рюн.
– Упокой, господь его душу и плоть, что уподобилась дуврской камбале, – пробормотал Человек. – Хотя он и был мошенником. Или очаровательным прохвостом. Правда, он был франтом, а на франтов жаль даже времени, за которое успеешь вытереть зад номером «Таймс». Такое мое мнение.
– Я, собственно, не спрашивал вашего мнения, – заметил Уилл.
– Меня не всегда требуется спрашивать. Я свободно выражаю свое мнение. И не требую за это платы, хотя не возражаю против скромных чаевых.
– Так я говорил о Димаке, – напомнил Уилл. – Мои руки и ноги – смертоносное оружие. Мне достаточно мгновенья, чтобы изуродовать вас, превратить в калеку – просто коснувшись вас кончиком пальца. Так что, пожалуйста, как говорят в народе, закройтесь.
– А как насчет экскурсии?
– Я еду в Букингемский дворец.
– Я тоже. Значит, нам по пути. Но я могу провести для вас экскурсию, пока мы едем. Показать достопримечательности, рассказать все об этом дивном городе. Вы ведь не уроженец Лондона, не так ли?
– По правде сказать, я из Брентфорда, – сообщил Уилл.
– А, – отозвался Человек, – дивное место. Я всегда считал, что как раз там находился библейский Сад Эдема.
Уилл покачал головой. Пролетавший мимо голубь пометил его шляпу белесой каплей.
– Черт! – воскликнул Уилл.
– Большая удача, – заметил Человек.
– Удача?
– Удача, что попало в вас, а не в меня.
Уилл снял шляпу и вытер ее о нижнюю кромку сиденья.
– Справа от вас – Трафальгарская площадь, – произнес Человек тоном профессионального экскурсовода.
– Я уже бывал на этой площади, – ответил Уилл.
– И знаете все статуи, которые там стоят?
– Вообще-то нет. Не все.
– Тогда позвольте вам представить, – Человек указал пальцем, – сейчас мы проезжаем мимо статуи лорда Пальмерстона, которого будут помнить из-за его сыра.
– А, «пармезан», – сказал Уилл.
– А вот статуя лорда Бэббиджа, величайшего гения нашей эпохи Без него Британская империя не была бы тем, чем стала.
– А чем она стала?
– Она расширяет свои границы год от года. И будет разрастаться, пока не охватит весь земной шар, а затем распространится и за его пределы, – Человек указал наверх. – Завтра Луна, еще через пару недель – звезды.
– Завтра?!
– Ну, не совсем завтра… Запуск корабля произойдет через несколько дней, но вы понимаете, к чем я веду.
– Полет на Луну?
– Откуда вы свалились, дружище? Вы читаете газеты? Радио слушаете?
– Ну… Честно говоря, довольно редко. Особенно последнее время.
Хотя, полагаю, следовало бы делать это почаще.
– Так вот, всем этим мы обязаны лорду Бэббиджу. А также мистеру Тесла. Вот, кстати, и его статуя. Правда, он иностранец, и не так дорог нам.
– Полет на Луну… – задумчиво проговорил Уилл. Об этом писал Жюль Верн. И Герберт Уэллс. Значит, факт, а не вымысел.
– Я был на запуске Электрического корабля Воздушного Флота Ее Величества «Дредноут», – сообщил Человек. – Взял выходной, и вместо Человека из Клэпхэмского Омнибуса или Человека с Улицы стал Лицом Толпы. Зрелище было впечатляющее. А еще я стал свидетелем попытки покушения и видел, как отважно пожертвовал жизнью Эрнест Старлинг, капитан полка Королевских Электрофузилеров, чтобы спасти Ее Величество королеву, благослови ее Бог. Вот, кстати, и его статуя – ее недавно поставили на Трафальгарской площади. Капитана Старлинга посмертно произвели в рыцари, и полагаю, теперь его надо называть «сэр». Сэр Эрнест Старлинг.
– Что? – воскликнул Уилл.
Воспоминания нахлынули вновь. Воспоминания его прославленного предка, ныне покойного, о встрече в зале ожидания Брентфордского вокзала с неким Хьюго Рюном, ныне тоже покойным.
– Я это помню, – и Уилл скрыл лицо в ладонях.
– Спокойно, шеф, – посоветовал Барри.
– Заткнись! – заорал Уилл.
– Простите великодушно, – удивился Человек. – Что я такого сказал?
– Ничего, – глухо пробормотал Уилл. – Ничего. Капитан Эрнест Старлинг. Это мой…
Он осекся.
– Ваш батюшка?! – спросил Человек. – Клянусь старыми бурыми штанами Гордон-Беннетта! [70] То-то я смотрю, лицо знакомое. Вылитый капитан. Вот это да! Счастлив познакомиться и пожать вам руку!
Человек схватил Уилла за правую руку, которую он все еще прижимал к лицу, и сердечно пожал ее.
В этот момент динамики системы оповещения щелкнули и послышался голос водителя:
– Букин дом, джентльмены. Вам выходить.
– Мне пора, – сказал Уилл, поднимаясь. – Но… большое вам спасибо. Приятно было поговорить.
– А как насчет чаевых? – Человек протянул ладонь.
– Конечно, – Уилл порылся в кармане и достал серебряный трехпенсовик.
– Ваше великодушие можно сравнить лишь с вашим обаянием и приятной внешностью, – произнес Человек, принимая монету и пряча ее в карман брюк.
– Еще раз спасибо.
Уилл стал спускаться.
– Тьфу, сукин сын, – проворчал Человек, глядя ему в спину.
Уилл стоял перед воротами Букингемского дворца.
Букингемский дворец выглядел совсем так, как и должен выглядеть Букингемский дворец. Так он выглядел раньше и будет выглядеть всегда – разве что время от времени его ограду перекрашивают в другой цвет. Сейчас ограда была черной. Ибо ни один цвет не соответствовал вкусу королевы Виктории так, как черный. [71]
– Вот мы и на месте, шеф. Что предлагаешь делать дальше?
– Войти, – ответил Уилл. – И искать зацепки.
– Ты в корне не прав, шеф.
– Я тебя не спрашивал, Барри.
– Тебя не впустят, шеф. Ты простолюдин.
– А тебе не кажется, что лорда Питера Уимси не имеют права не пропустить?
– Нет, – ответил Барри. – Мне кажется, что не впустят.
У Букингемского дворца происходила смена караула. Через ограду на гвардейцев смотрел мальчик. Его звали Кристофер Робин. Он пришел сюда со своей няней по имени Эллис. [72] Уилл прошел мимо них и подошел к часовому, который только что заступил на дежурство.
– Я бы хотел видеть Ее Величество, – произнес Уилл.
– Минутку, – часовой сосредоточенно возился со своей перевязью. – Я еще не совсем готов.
Уилл изумленно уставился на него.
– В Министерстве Обороны у одного из клерков была дислексия, [73] – пояснил Барри. – Знаешь, одного молодого человека должны были записать в полк Королевских Электрофузилеров, а он возьми да и напиши: «Полк Королевских Голубых двустволок».